Я мельком посмотрела на Димитрия. Развалившись на диване, колдун следил за ней не отводя глаз. Ему определенно нравилось то, что он видел. Я снова развернулась к танцполу.
Девушка в это время все больше отдавалась танцу. Без вульгарности, как большинство стриптизерок, а чувственно, нежно. Все ее движения говорили о том, что она не раздевается за деньги, а просто ласкает свое любимое тело, получая от этого удовольствие. Похоже, она была немного эксгибиционистом, так как ей самой это явно нравилось. От ее танца веяло грустью неудовлетворенного желания. И я вдруг почувствовала, что это потихоньку начало передаваться и мне. Легкое возбуждение, от осознания которого я слегка ошалела. Это первая провокация. Не верю, что это его обычное заведения для ужина. Димитрий специально меня сюда привез.
Когда танец, наполненный любовной лихорадкой, закончился, перед нашим столиком появилась официантка.
— Добрый вечер, Димитрий Романович. Рады Вас видеть. Что будете заказывать? — открыла она блокнот для записи.
— Мне как обычно. Девушке зеленый салат, прожаренное мясо, на гарнир рис, бутылку вина, сыр и фрукты.
Миловидная официантка кивнула и удалилась.
— Даже чем питаться будешь решать? — насупилась я, откинувшись на спинку кожаного дивана.
Вообще с едой он угадал, но боюсь не смогу проглотить ни кусочка. Нервничала. И это еще мало сказано, как.
— Не вижу ничего плохого. Заказал, что предпочитаешь больше, — Дима пожал плечами.
— Откуда ты знаешь, что я предпочитаю, а что нет?
Заиграла тихая расслабляющая мелодия. И меня понемногу начало отпускать.
Колдун еле заметно улыбнулся.
— Я все знаю, Оля. И не спорь, пожалуйста. Сегодня мы отдыхаем.
Официантка поставила перед нами вазу с фруктами и бутылку вина. Расставила приборы, разлила красный напиток по бокалам и снова отошла. Дима поднял свой бокал, призывая меня сделать тоже самое, но я отказалась.
— Не хочу.
Некогда мне было распивать. Больше всего сейчас желала покончить с трапезным вопросом и вернуться домой к Нике. Да и с Димитрием лучше оставаться начеку.
— Все равно выпей, — колдун привстал и сел рядом со мной. Взял мой бокал и протянул мне. — Не захочешь, силой волью.
Ну что за деспотические наклонности. Сцепив зубы, я прикоснулась к тонкой стеклянной ножке. И проигнорировав чоканье, торопливо отпила глоток.
— Доволен? — поставила бокал на стол.
— Нет, ты забыла соблюсти традицию уважения, — произнес он, продолжая удерживать бокал навесу.
Мои губы сами собой расплылись в ехидную усмешку.
— Правда? Ой, прости, совсем из головы вылетело, — я подняла бокал, — за твое здоровье, — и снова отпив маленький глоток, поставила обратно. — Так пойдет?
— Нет, — нахмурился он еще больше. — Еще раз подними.
Хорошо. Как скажешь.
Я послушалась и выпила залпом.
— Сделано, — выдала победоносно и взяла кисточку винограда.
Димитрий скривил бровь. Потом, не сводя с меня глаз, отпил из своего бокала.
— Я все равно тебя сломаю, — его голос помрачнел.
— Ты обещал, что не будешь воздействовать магией.
Я замолчала, так как подошла официантка и поставила перед нами большие белые тарелки с едой. Дима тоже заказал себе мясо.
— Ты про стриптизершу? — невинно спросил он, беря вилку и ножик в руки
— Да.
— Оля если ты почувствовала желание — это нормально. Не надо мне приписывать свои инстинкты. Это не я, это природа. Тем более ты девственница. Нужно пробудить твою чувственность. Спать с девственницей, знаешь ли, весьма хлопотное дело, — хмыкнул он и отправил в рот еще один кусок мякоти.
— Как прямолинейно… и грубо.
— Зато правда. Но признаюсь, твоя наивность меня заводит сильно. И да, она не совсем стриптизерша.
— А кто? — искренно удивилась я.
— Суккуб.
— Кто?
— Демон в женском облике. Питается сексуальной энергией, но тебя она не тронет. Так что расслабься и смотри дальше.
После его слов свет в клубе снова приглушили, и полностью одетая в кожу появилась та девушка. Только в этот раз она была не одинокая нимфоманка-девственница, а госпожой.
Глава 18
Соблазнительница двигалась жестко и стремительно, выстреливая в нас властным и холодным взглядом. В такт энергичной музыке она промчалась мимо столиков, исполнила несколько изящных пируэтов, легко кружась по залу. А затем она легла на пол и неторопливо раздвинула ноги, демонстрируя натянувшуюся полоску кожаных шортов.
Я захотела отвернуться, ведь девушка в непристойной позе лежала прямо перед нами, но не смогла. Представление просто притягивало меня досмотреть все до конца.
Девушка взмахнула над собой хлыстом, подкинула вверх и в стиле спортивной гимнастки поймала его в полете за середину ручки. Потом она прижала эту ручку к своей щеке, скользнула по лицу и провела ею по губам, словно это был…даже думать было стыдно, что представила танцовщица. Но видя, как она погрузила его в рот и стала сосать, вынимая из полных губ, ласкать им свои обнаженные груди, то ли очень умело изображая удовольствие, то ли на самом деле его получая, не трудно понять, что она представила.
— Тебе нравится смотреть? — вдруг раздалось у меня над ухом, отчего вздрогнула и почувствовала на колене теплую руку.
Я напряглась и захотела отодвинуться, когда он заскользил ею под юбкой вверх, но широкая кисть сильно сжала мое бедро. Уверена, после такой хватки без синяков не обойдусь.
— Что ты делаешь? — прошептала я, стараясь сохранить спокойствие и не сорваться смета, чтобы спастись от его прикосновений. Незнакомая обстановка, громкая музыка, полутемнота, развратный танец и рядом сидящий Димитрий — все это пугало и действовало на нервы.
— То, что хочу. Смотри на нее, смотри как она желает страсти, как хочет получить наслаждение, — обжег он своими горячими губами кончик моего уха. — Разве не этого ты хотела испытать, когда встречалась с мужчинами?
Я продолжала наблюдать за танцовщицей, потому что знала — стоит к нему развернуться и наши лица окажутся опасно близко друг от друга.
— Возможно, но сейчас к тебе это не имеет никакого отношения.
— Еще как имеет.
— С чего бы это? К тебе я не испытываю страсть.
— Ее не обязательно испытывать к кому-либо, она просто есть. Везде, во всем, всегда. Осталось только это понять и принять, как должное.
— Что ты хочешь этим сказать?
В это время девушка проводила рукояткой хлыста по той самой складке, которая притягивала взор, как магнит. Либо суккуб как-то влиял на меня, что мне хотелось досмотреть, либо я сама заинтригованная кульминацией и тем, что видела такое представление в первый раз желала дождаться конца.
Танцовщица водила им вверх-вниз, извиваясь всем телом. Ее дыхание сильно участилось, груди покрылись каплями испарины и часто вздымались. Соски стояли дыбом. Внезапно она как бы не в силах более сдерживаться, повернула рукоять под углом, словно намереваясь ее в себя всадить и стала нажимать ею на свою складку. Но ей мешали шорты. Разочарование промелькнуло на ее лице, она постепенно встала, не торопясь собрала свои вещи и ушла. Все посетители взвыли от восторга, и ведущий объявил конец программы.
Я с облегчение выдохнула. Как же это все для меня слишком прямо и открыто.
Рука Димитрия продолжалась по-хозяйски лежать на моей коленке. Потупив взор, я посмотрела в свою тарелку.
— Не надо сдерживать чувства, Оля. Если ты испытываешь возбуждение, то отдайся ему.
— Предлагаешь заниматься сексом без любви?
— Только не говори, что веришь в любовь. — Дима убрал руку и принялся за свою пищу. Фух. — Это все чушь. Химия, тающая с годами и превращая союзников во врагов.
— Почему ты решил, что она тает? Может к этому чувству со временем привыкаешь. Папа мне рассказывал, что даже спустя несколько лет они с мамой при одном взгляде друг на друга до сих пор испытывали непреодолимое желание. И это здорово. А то, что показываешь мне ты — это порок и разврат.
— Это правда жизни.
Я рассердилась.
— Для тебя. Я же предпочитаю верить в доброе и хорошее. Поддерживать ценности — семья, счастье, любовь. Обходить стороной негатив, радоваться тому, что имею, по мере возможности помогать…
— Ближнему? — прервал он с издевкой в голосе. — Может и молитву еще зачитаешь?
— Нет. Боюсь я ни одной не знаю, — посмотрела на Димитрия. — Знаешь, в детстве я несколько раз ходила в церковь… никогда не могла запомнить какой рукой надо креститься, что говорить, кому обращаться. Обычно я тихонько стояла в стороне, повторяла движения за другими и думала — что я здесь делаю? — я невольно «ушла» в воспоминания. — Наверное, потому что не ощущала присутствия высшего…никогда не видела чуда, необъяснимых странностей, лишь человеческий фактор и только он.
— А сейчас?
— Что сейчас? Поменялось ли мировоззрение? Начала ли я верить?
— Да.
Я подняла уже наполненный бокал, медленно отпила глоток.
— Ну, в существовании темной стороны я убедилась. Но это не значит, что и окунаться в нее должна. Предаваться удовольствию ради удовольствия тоже не мой принцип.
— Которые не распространяется на запретные сайты, да? — выдал Дима с усмешкой.
Моя рука с бокалом зависла в воздухе. Внутри все похолодело.
— Не понимаю, о чем ты, — я почувствовала, как мои щеки предательски запылали.
— Дома, когда ты одна или ночью, тайком от сестры, разве ты подсматривала за другими переключаясь с одной страницы на другую.
— Нет, — напряглась я, как испуганный ребенок, которого поймали за щепетильным занятием.
— Я просил не врать, — напомнил он с твердой ноткой, будя во мне однозначное понимание, что угроза с наказанием за ложь вполне реальна.
— Это всего лишь любопытство, — я уставилась в тарелку. — И я взрослый человек. Имею права, — подрагивающей рукой зацепила вилкой кусок мяса, отправила в рот, а там уже сработали рефлексы.
Вкус еды я не чувствовала. Особенно когда на тебя смотрят в упор. Надо сказать — это очень неприятный разговор. И чтобы продлить спасительную паузу и потянуть время, я продолжала и продолжала набивать рот резиновым мясом, от количества которого уже можно было подавиться.