– О, понимаю… А я думал, что ты, может…
– Я тоже люблю тебя, – поспешно говорю я и прихожу в себя. Исчезает покалывание в пальцах ног. И тело наполняется радостью. – Я полюбила тебя, еще когда была ребенком.
– Тогда бежим со мной, Луэлла. – Люк сжимает мне руки. Поглаживает костяшки большими пальцами.
Душа парит где-то над крышей. Но ноги глубоко укоренились в земле. Здесь живут люди, которым я поклялась служить.
– Ты знаешь, что я не могу, – шепчу я.
– Но ты любишь меня.
– Люблю.
– Тогда пойдем. – Он тянет меня за руки.
– Не могу. – Я не двигаюсь с места. На его лице возникает незнакомое выражение. – Я хочу этого, Люк. Я желала бы поехать с тобой. Но не могу просто уйти. Этот город так много мне дал. И я должна быть здесь. Я нужна горожанам.
Когда у родителей не хватало денег, жители Кэптона оплачивали мою учебу в академии. Платили за комнату и питание. Поддерживали на каждом шагу, тратя с трудом заработанную мелочь, выскребаемую со дна карманов.
– К тому же, – уже мягче продолжаю я, – если не найдется Людская королева и Совет не сможет договориться с эльфами, нам некуда будет бежать. Гибель ждет все человечество. Я бы предпочла остаться здесь, с нашими людьми, и встретить все, что грядет.
– Мы сможем найти способ, – настаивает он. Я качаю головой. – Если ты меня любишь, по-настоящему, то большего и не нужно. Хватит и нашей любви.
– Но… – Закончить я не успеваю.
Шагнув вперед, он сокращает расстояние между нами. Обвивает рукой мою талию. Другой касается щеки. Запрокидывает мне голову, а я не сопротивляюсь. Не хочу.
Губы Люка находят мои, и я закрываю глаза.
Жесткая щетина вокруг его губ щекочет лицо. Но я едва ли это замечаю. Все мое внимание занимает поцелуй. Когда дело касается искусства целоваться, как определить, сколько движений – мало, а сколько – слишком много?
Внезапно я отчаянно пожалела, что не уступила мальчишкам в академии, не позволила себя «научить», когда они прознали, что прежде меня никто никогда не целовал. Но я ждала именно этого момента. И эти губы.
Но вот Люк отстраняется, а я ощущаю неловкость и неудовлетворенность. Все немного иначе, чем я себе представляла. Я не парю на крыльях. Сердце не трепещет в груди. Внутри меня некая отстраненность и… печаль?
Из дверного проема позади доносится тихое хмыканье. Люк оборачивается. Я ловлю на себе взгляд маминых глаз – того же орехового оттенка, что и у меня, – в которых застыли смешинки, и заливаюсь румянцем. Внезапно, усугубляя неловкость, начинает шипеть чайник, и по прилавку растекается кипящее сонное зелье.
– О! – Я бросаюсь вперед и принимаюсь наводить порядок.
Мама, смеясь, идет через комнату и помогает снять чайник с горелки.
– Люк, рада тебя видеть. Не хочешь остаться на завтрак?
– С удовольствием. – Люк ослепительно улыбается. Надеюсь, пока он будет набивать желудок, это его отвлечет от безумной идеи с отъездом. А насытившись, парень начнет мыслить более здраво.
– Мне нужно работать, – зачем-то напоминаю я.
– Нет смысла трудиться на пустой желудок. – Мама заправляет выбившиеся пряди огненно-рыжих волос, так похожих на мои, обратно в пучок. – Сделай перерыв, дочь-трудяга. Сейчас ты не спасаешь чью-то жизнь. Съешь лепешку и вареное яйцо. Всего-то минут двадцать.
– Одна из ваших лепешек… Звучит восхитительно, миссис Торрнет.
– Ханна, Люк, ты же знаешь. – Мама хихикает, и я закатываю глаза. – А теперь поднимайтесь наверх. Оба.
В центре стола разместилось блюдо лепешек с лавандой и апельсином. Просто немыслимо, сколько разных растений произрастает здесь, на острове. Слишком много. Наверное, такого не должно быть. Но главный водный источник острова протекает через саму Грань, и невозможное здесь становится весьма вероятным.
Отец сидит во главе стола. На кончике носа очки, он просматривает бумаги. Скорее всего, речи для сегодняшнего городского собрания.
– Доброе утро, Люк. – Отец даже глаз не поднимает. Люк появлялся здесь с тех пор, как мы научились ходить. И видеть его в этой кухне столь же привычно, как мамин чугунок или мой садик с травами в горшках на дальнем окне. – Удивлен, что ты зашел. – Он чуть медлит. – Хотя вы с Луэллой, как обычно, сегодня собирались в лес.
– Я решил, что мы управимся до восхода солнца. И я вновь вольюсь в ряды Хранителей, – вежливо произносит Люк, садится за стол и берет лепешку. К счастью, он молчит о том, что пытался меня украсть.
– А чем в такие времена заняты Хранители? – спрашивает мама, гремя позади меня сковородкой. Наша кухня длиной «в половину камбуза», как сказали бы моряки, отделана коричневым песчаником.
– Мама…
– Мы изо всех сил ищем Людскую королеву, – спокойно поясняет Люк.
– А ее, может, и вовсе нет, – фыркает мама.
– Ханна, – предостерегает отец.
– Это ведь правда, Оливер, ты и сам знаешь. Совет Кэптона так же бесполезен, как и Хранители. – Мама походит на кипящую воду, из которой вытаскивает яйца.
– Мы можем просто спокойно позавтракать? – умоляю я.
Сколько можно слушать о Хранителях, обвиняющих Совет Кэптона в излишней сдержанности? На их взгляд, пытаясь разыскать Людскую королеву, стоило настойчивей расспрашивать горожан. Совет же винил Хранителей в скрытности. Те якобы не поделились эльфийскими реликвиями или историями, которые могли бы помочь вернее опознать королеву.
Отец полагает, что Хранители что-то скрывают. Люк утверждает обратное и заявляет, что Совет не делится сведениями с храмом. Оба ждут, что я приму их сторону. Мне стоит немалых усилий напомнить им, что моя забота – сохранять здоровье жителям острова. Я не собираюсь встревать в споры.
– Без Людской королевы человечество ждет ужасная смерть. Ведь эльфы с помощью дикой магии примутся срывать плоть с костей, превратят нас в тварей, что обитают в глухих чащах, заморозят кровь или сделают что похуже. Никто не пожелает подобной судьбы, – произносит отец, листая бумаги.
– Мы уже умираем. – Мама ставит на стол тарелку с яйцами. – Вы ведь слышали о Слабине. Она косит мужчин и женщин прямо на месте. Мы умираем, как и любой обычный житель материка.
– Когда появится Людская королева, все встанет на свои места. Условия договора исполнятся, – говорит отец. – И больше никакой Слабины.
– Правда? И все точно вновь станет нормально? – Мама смотрит на Люка.
– Так гласят приложенные к договору тексты. – Люк очищает яйцо.
Мама вздыхает, берет лепешку и, откусывая ее, бормочет:
– Мне ненавистна сама мысль об этой истории с Людской королевой. Но, если что-то должно случиться, так тому и быть. Хотя при мысли о родителях, у которых заберут дочь, сердце обливается кровью… – Мама сжимает мне руку. Я слишком взрослая. Так уж сложилось, что склонность к магии у королевы проявлялась лет в шестнадцать-семнадцать. Я помню, как несколько лет родители следили за мной, словно ястребы. К счастью, во мне нет и следа магии. – Весьма мрачные основания для замужества дочери.
– Кстати, о свадьбах, – вдруг небрежно роняет Люк. – Луэлла вам уже рассказала?
Родители смотрят на меня. Я нервно перевожу взгляд с них на Люка. Понятия не имею, о чем он говорит.
– Что рассказала? – интересуется отец.
– Луэлла согласилась выйти за меня замуж.
Два
От неожиданности я выплевываю воду обратно в чашку.
– Луэлла, ты должна была нам сказать! – Мама удивленно открывает рот и хлопает в ладоши. – Чудесная новость!
– Я думал, ты слишком занята в лавке, чтобы думать о женихах. – Отец приподнимает брови. Я все еще не могу откашляться. – Ты в порядке? – добавляет он.
– Ну, я… – сквозь кашель бормочу я. – Простите, вода попала не в то горло.
Выйти замуж за Люка? Когда я на это согласилась? Ведь не было же ничего подобного. Я искоса поглядываю на парня. Он сияет улыбкой от уха до уха.
Я не могу ни за кого выйти. И я ему об этом говорила. Я заявляла об этом всем, чтобы мамины подруги перестали совать нос в мои дела.
На замужество у меня нет времени. Как, впрочем, и на поцелуи с Люком. Я даже никогда не думала о браке.
На протяжении всех девятнадцати лет жизни я знала, что мне предназначено повенчаться с деревьями, травами и долгом перед людьми. Одним этим я была довольна и счастлива. Но замужество? Материнство? Обязанности жены?
У меня есть более важные заботы… Например, сохранять людям жизнь.
Я поднимаюсь из-за стола.
– Мама, отец, прошу нас извинить. До начала городского собрания мне нужно сделать обход. А у Люка свои дела, не стоит его отрывать. – Я ловлю пристальный взгляд парня. – Может, пойдем в лес прямо сейчас?
– Да, мы здесь сами все уберем. Идите и повеселитесь. – Мама просто сияет.
Отец, однако, смотрит понимающе и настороженно.
Родители готовили завтрак, и мне неловко заставлять их убирать со стола. Но я должна улизнуть и поговорить с Люком, чтобы уладить вопрос с этим браком. Я практически тащу его вниз по ступенькам, в лавку, а потом, мимо дурацкой сумки, все еще стоящей у двери, в свежее утро Кэптона.
– Что это было? – Мы выходим на улицу, я поворачиваюсь лицом к Люку. – Свадьба?
– Ты сказала, что любишь меня.
– Может, у меня нет опыта в таких делах, но «я люблю тебя» вовсе не то же самое, что «я выйду за тебя замуж».
Мягко улыбнувшись, Люк наклоняет голову и кладет руки мне на плечи.
– Разве не этого ты всегда хотела?
– Чего именно?
– Мы с тобой, вместе. Мы любим друг друга, Луэлла, уже много лет. Лучше меня тебе никто не подойдет.
– Но суть ведь не в этом, – бормочу я.
Он подхватывает меня под руку и ведет вниз по дороге, вдоль домов из бурого песчаника в жилой части города.
– Хватит сдерживаться и вечно думать о работе.
– Но работа приносит мне радость.
– А разве я – нет?
– Да, но…
Он целует меня в кончик носа, заставляя замолчать.
– Значит, я – все, что тебе нужно. Твой отец может сам провести церемонию… – И Люк начинает без умолку болтать о шелке, цветах и тостах.