Он с легкостью подхватывает Харроу на руки. Я вижу, как под тканью туники обрисовываются очертания мышц. Беспокойство на лице короля сменяется облегчением. И я сыграла в этом определенную роль. От этой мысли меня накрывает волна радости. Довольно давно я не чувствовала ничего подобного.
«Именно этим мне надлежит заниматься. Помогать другим».
Сейчас я особенно сильно скучаю по Кэптону и по своей лавке, но отгоняю эти мысли. Они ранят сильнее, чем обычно, а мне нельзя отвлекаться.
– Вот, держи. Когда он проснется, ему нужно выпить еще порцию. Пусть больше отдыхает… А потом стоит…
– Я не могу тащить на себе брата и половину лаборатории в придачу. Бери все, что ему может понадобиться, и пойдем со мной в его комнату.
Двадцать четыре
Меньше всего мне хочется идти в комнату Харроу. Но я не могу прямо заявить об этом. И не способна бросить пациента.
– Я… конечно. – Я быстро собираю в корзину все, что на мой взгляд, может пригодиться, добавляю еще кое-какие мелочи и направляюсь следом за Эльдасом. – Крюк, ступай, – говорю я зверю. Мне вовсе не хочется вести его в комнату Харроу. Я бы не удивилась, если бы принц, после узнав обо всем, попытался каким-то образом отобрать у меня Крюка. Волк смотрит на меня желтыми глазами, наклоняет голову. – Все в порядке, Крюк, возвращайся в Грань. Я позову тебя позже.
Крюк прячется среди теней, а мы с Эльдасом уходим. Мы шагаем по тихому замку в восточное крыло. Я узнаю тесные коридоры, полные реликвий и гобеленов. Здесь я проходила вчера, направляясь на ужин. Мы оказываемся на площадке, вроде той, что рядом с моими комнатами, и входим в покои принца.
На полу ясно виднеются следы разгульного образа жизни. Повсюду валяется одежда. Кое-где взгляд натыкается на остатки какой-то вечеринки. Их давно уже следовало убрать, о чем просто кричит висящий в воздухе затхлый запах.
Эльдас лишь тяжело вздыхает. И смотрит на меня через плечо.
– Прости за это… Спальня там.
Осторожно переступая через подозрительные предметы, мы проходим через арку, закрытую тонкими занавесками. За ней большая круглая кровать. В спальне царит такой же беспорядок, как и в гостиной. Эльдас укладывает Харроу, а я, взяв на себя смелость, убираю все с бокового столика, чтобы разместить на нем принесенное из лаборатории.
– Скажи, что ему понадобится. – Эльдас осторожно укрывает младшего брата одеялом.
– Когда он проснется, пусть выпьет остаток снадобья. Потом, уже после, смешай этот порошок с водой. Ему нужно проглотить все зараз. Но я могу вернуться и приглядеть за ним.
Усевшийся на край кровати Эльдас поднимает на меня взгляд. Чуть подвинувшись, чтобы лучше видеть, он почти касается коленом моего бедра. Я продолжаю заниматься травами и бальзамами.
– Ты бы пошла на это ради моего испорченного брата?
– Даже испорченным нужна забота. – Помедлив, я бросаю взгляд на Харроу. Сейчас он вовсе не похож на того враждебного мучителя, каким предстал предо мной впервые. Спящий, он кажется мягче и моложе, почти уязвимым. – Нет… он не испорченный, просто, скорее всего, немного сбился с пути. – Те, кто совершает худшие поступки, зачастую причиняют более сильную боль. – Ему особенно нужна забота. – Больше, чем могу обеспечить я. Подозреваю, что проблемы Харроу вовсе не ограничиваются болезнью тела.
– Нужна, – мягко соглашается Эльдас. – Я виноват в том, что он стал таким. – Я ничего не говорю, и Эльдас продолжает: – На протяжении всей истории королю эльфов было непросто находить общий язык с единокровными принцами. Отчасти благодаря защите, окружающей наследника с рождения, королю всегда удавалось взойти на трон. Так что в принцах просто не было нужды… С нашим братом, Дрэстином, оказалось проще. У него хватало рвения, и он с радостью принял должность в Западном Страже. Но Харроу… Мама всегда обращалась с ним мягко. Лишь за него одного она могла цепляться дольше всех. Она души в нем не чает. Отец тоже очень сильно любил Харроу. А я…
– Ты обижался на него за это, – заканчиваю я.
– Да. – Эльдас закрывает глаза и прячет лицо в ладонях. – Я был наследником всего Срединного Мира и завидовал младшему брату.
– Тебе пришлось нелегко. – Я ощущаю печаль. Словно бы наконец мне удалось проникнуть сквозь непреодолимую стену вечной мерзлоты, окружавшей этого мужчину, и ухватить нечто настоящее и теплое. Боль. – Тебе некуда было деваться. С момента рождения ты стал наследником, и тебя готовили к этой роли. Твой отец оказался в сложной ситуации между твоей матерью и королевой. А тебе, очутившемуся между родителями и Элис, наверное, пришлось и вовсе непросто…
– Элис спасла меня, – прерывает он. – Без нее я бы просто спятил.
– О. – Все его прежние слова об Элис приобретают новый смысл.
– Она относилась ко мне по-доброму. Мама знала, что мне надлежит стать королем, и судьба разлучит нас. Поэтому, как только я родился, она передала меня кормилицам и умыла руки.
У меня перед внутренним взором проносятся семейные ужины. Я все еще слышу эхо голосов родителей, укладывавших меня в кровать. Они уверяли, что в углах чердака не затаились монстры. Я помню, как мама впервые взяла меня в поле, рассказывая, что знает о травах и растениях. Ее плач, что я слышала, уходя, еще звенит в ушах. И я по-прежнему вижу покрасневшие глаза отца.
Ненавидел ли меня тогда Эльдас? За то, что у меня была семья, в которой отказали ему? Неужели он так бессердечно разлучил меня с ними лишь потому, что злился?
На языке вертятся вопросы, а глаза жжет от подступивших слез. Это похоже на правду. И, вероятно, теперь мне стоит ненавидеть его еще больше.
Но… нет. Я не могу. Сейчас, когда я вижу его таким и знаю гораздо больше, что-то во мне меняется. Намного сильнее, чем после поцелуев у камина. Возможно, я никогда уже не посмотрю на Эльдаса прежними глазами.
А может, и не хочу. Теперь я понимаю его лучше, чем когда-либо надеялась, и не скажу, что мне это не нравится.
– Элис пожалела меня, когда никто другой бы не стал, – продолжает эльф, не замечая моего смятения. – Она – это лучшее, что со мной случилось. И я день за днем, слишком долго скорбел о ее смерти.
«Я точно так же оплакиваю твой уход, хотя ты пока еще здесь», – почти слышу я невысказанные слова и задаюсь вопросом, не придумала ли их.
– Эльдас, я…
– Где он? – разрывает воздух резкий голос, и дверь в гостиную распахивается. Кстати, о матерях… – Где мой милый мальчик? – Внутрь врывается женщина с резкими чертами лица и глазами, столь же холодными, как у Эльдаса. За ее спиной развеваются занавески. Может, отчасти она не выносит Эльдаса потому, что он слишком похож на нее? – Что ты с ним сделала?
Я моргаю, понимая, что она смотрит исключительно на меня.
– Что? Я?
– С момента появления в замке ты лишь мучила моих сыновей, – брюзжит она, обходя вокруг кровати. – Тебе даже нечего делать в восточном крыле. Знай свое место, королева. – Последнее слово в ее устах звучит словно оскорбление.
– Я…
– Мама, Луэлла помогла Харроу, – резко произносит Эльдас, поднимаясь с кровати. – Без нее…
– Без нее с моим малышом ничего бы не случилось. Просто взгляни на него. – Она убирает темные волосы с мокрого от пота лица Харроу.
Мне хотелось бы пожалеть эту женщину. Найти в себе сочувствие к ней, как к Эльдасу. Я пытаюсь представить себя на ее месте. По сути, она – любовница бывшего короля, не имеющая реального титула. И, вступив в отношения с отцом Эльдаса, должна была понимать, что первенца у нее отнимут. Я пытаюсь отыскать в душе сострадание, но бросаемые ею в мою сторону убийственные взгляды осложняют задачу.
– Ты знаешь, что нужно дать Харроу, – говорю я Эльдасу. – Если понадоблюсь или возникнут вопросы, ты знаешь, где меня найти.
– Да, спасибо, Луэлла. – Судя по тону голоса, он говорит совершенно серьезно.
– Он не станет принимать того, что сделала эта девчонка. – Женщина бросает взгляд на столик с лекарствами.
– Мама…
– Сколько ей? Восемнадцать?
– Девятнадцать, – спокойно поправляю я.
– Сущий ребенок. Позови Поппи.
– Не могу, – холодно сообщает Эльдас. – Я отослал Поппи с важной миссией, которая продлится по меньшей мере пару месяцев. И я не стану ее отзывать. Так что, если хочешь поставить на ноги Харроу, позволь Луэлле…
– Внук Поппи. Даже этот мальчишка будет лучше ее.
Я вижу, как Эльдас сжимает руки за спиной и костяшки пальцев становятся белыми, словно бумага. Челюсть его напрягается. Но глаза полны печали и тоски. Даже несмотря на то, что в голосе слышатся небывалая холодность и горечь.
– Я король, и все в этом замке происходит по моему усмотрению.
– В твоем замке. Но надо мной ты не властен. Я твоя мать.
– Жаль, что ты никогда не вела себя соответствующе.
– Эльдас. – Я слегка касаюсь его локтя, пытаясь привести эльфа в чувство.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать?
– А как смеешь ты говорить так с моей женой! – Слова Эльдаса эхом отдаются во мне. Они оберегают от возрастающего холода и создают тепло, которое растекается по рукам и приливает к щекам.
«Но ведь он не защищает тебя, Луэлла. На самом деле нет».
Просто с моей помощью он нашел, как легко можно уколоть мать. Я отворачиваюсь от них, пряча лицо, и пытаюсь лгать самой себе.
– Харроу нужно отдохнуть, – тихо говорю я.
– Да, мы уходим. – Эльдас отворачивается от матери и, положив большую ладонь мне на поясницу, выводит из комнаты. Он провожает меня обратно в мои покои, за всю дорогу не проронив ни слова.
Но все это время эльф не убирает руку. Для такого холодного мужчины она кажется теплой. И я даже не пытаюсь ее стряхнуть.
Крюк уже вернулся. Увидев нас, он поднимает голову с лап и тихо скулит.
– Прости, что отослала тебя, – извиняюсь я перед Крюком и, отойдя от Эльдаса, сажусь на корточки, чтобы почесать волка за ушами. – Я не хотела рисковать. Вдруг бы Харроу проснулся и стал тебя обижать.
– Никто в этом замке не причинит вреда Крюку. В противном случае ему придется испытать на себе всю силу моего гнева.