Он открывает глаза лишь добрый час спустя. Я, откинувшись на спинку кресла, упершись ногами в стол, с дневником на коленях, пристально созерцаю пространство, погрузившись в свои мысли. Что-то крутится на краю сознания. Я читала о чем-то, связанном с…
Я слышу, как шевелится Эльдас, и бросаю взгляд через плечо.
– Доброе утро, – говорю я.
– Доброе… – Он моргает, прогоняя сон, и трет глаза.
– Доброе? – чуть усмехаюсь я. Усталый и слегка уязвимый. Не самое страшное, что можно наблюдать, проснувшись поутру. Оранжевый отблеск позднего рассвета касается его кожи, и я вижу перед собой юношу, а вовсе не загадочное порождение дикой магии и смерти.
– Надо же… твои волосы.
– Что не так с моими волосами? – Я поднимаю руку, касаясь еще не расчесанных локонов, и усмешка исчезает. Я начинаю хмуриться. В последний раз я вспоминала о волосах, когда Люк заявил, что хочет вновь видеть их длинными.
– Когда на них так падает свет, они словно пламя, – бормочет Эльдас.
– Пламенноволосая. Да, я и прежде это слышала. – Я закрываю дневник и, вздохнув, чуть сильнее, чем намеревалась, бросаю его на стол. – Все время, пока училась в начальной школе. Не зли пламенноволосую, а то у нее из ушей повалит дым. Волосы как пламя…
– Ты похожа на богиню, – добавляет Эльдас. – Я бы ничего не стал в тебе менять, Луэлла. – От этих слов предательское сердце замирает в груди. Затем, будто придя в себя, эльф прочищает горло и садится. Одеяло сползает к его талии. – Откуда это…
– С моей кровати. Утром ты выглядел так, словно замерз, – отвечаю я на не до конца заданный вопрос. Кажется, Эльдасу с утра непросто выражать свои мысли, и в этом есть что-то удивительно милое.
– Я привык к холоду. – Он мрачно усмехается. – Меня ведь прозвали «ледяной король».
– Тогда хорошо, что у тебя есть пламенная королева. – Слова слетают с губ прежде, чем я полностью успеваю осознать их смысл. И на щеках вспыхивает румянец.
– И что же здесь хорошего? – Чуть скривив губы, он поднимается с дивана. Но я не спешу отвечать. Язык во рту кажется тяжелым и неповоротливым. Эльдас тем временем подходит ближе. – Ты станешь меня согревать?
Он вздергивает одну бровь, и почему-то это вызывает трепет внутри. Я поджимаю губы, пытаясь придумать нечто остроумное. И успокоить нервы, чтобы не выдать какую-нибудь глупость. Я отгоняю воспоминания о том, как эти ухмыляющиеся губы касались моих губ.
Кажется, после нескольких пьяных оплошностей мы более-менее договорились не вступать на этот путь?
– Думаю, я тебя уже согрела. – Я указываю на упавшее на пол одеяло.
– О, точно, – хихикает он. – Конечно. – Неужели я слышу в его голосе нотку разочарования? Скорее всего, это лишь мое воображение. Эльдас изучает мое лицо, а я пытаюсь справиться с румянцем. – Ты покраснела. У тебя снова жар?
– Нет, я в порядке. – Я поспешно поднимаюсь на ноги. Немного быстрее, чем нужно, и чуть покачиваюсь, не сумев сдержать равновесия. Эльдас ловит меня твердой рукой.
– Вовсе нет.
– Да. – Я чуть касаюсь тыльной стороны ладони эльфа, пытаясь убедить себя, что просто хочу его успокоить. Но на самом деле вновь жажду ощутить тот импульс, что пронзает тело всякий раз, как я дотрагиваюсь до Эльдаса.
Я хочу почувствовать его рядом с собой, внутри себя. Внутри? Мысли разбегаются.
– Давай я отведу тебя обратно в кровать.
«Ты сам все усложняешь, Эльдас!» – хочется воскликнуть мне.
– Спасибо, но со мной все будет в порядке. Мне не нужна твоя помощь, – бормочу я, стараясь не думать обо всех намеках, что мне послышались в его словах, хотя, наверное, он вовсе ничего такого не имел в виду.
Момент близости нарушен. Словно осознав, что все еще касается меня, Эльдас отдергивает руку. И принимается торопливо складывать одеяло. Это зрелище достойно того, чтобы привалиться к столу и просто наблюдать. Особенно когда под тонкой тканью туники на широкой спине напрягаются мышцы.
– Тебе нужно как можно больше спать, чтобы восстановить силы. Завтра у тебя встреча с лучшей белошвейкой в городе, – сообщает Эльдас.
– У меня полно одежды.
Помедлив, эльф осторожно кладет одеяло на диван. И, продолжая говорить, не смотрит на меня.
– Она снимет мерки, чтобы сшить наряд для коронации. Одевать королеву для подобного события – честь для лучшей белошвейки.
– Понимаю… – шепчу я.
– Конечно, она не знает, что ты планируешь к тому времени уйти. – Эльдас отворачивается. Широкая спина, которой я только что любовалась, теперь походит на ледяную стену, и вряд ли мне удастся на нее взобраться.
– Эльдас, я…
Я не успеваю закончить. Он уже уходит, закрыв за собой дверь. Этот звук громким эхом отдается в ушах, а потом вокруг воцаряется тишина.
Двадцать семь
Белошвейка устраивает импровизированный салон прямо в замке. Насколько понимаю, Эльдас ее тщательно проверил, и теперь она одна из «немногих избранных», кому позволено меня видеть. Трудно поверить, что с момента нападения прошло уже больше недели. Хотя, в некотором смысле, кажется, это было только вчера. Я все еще вздрагиваю от каждого звука и замеченного краем глаза движения, когда заворачиваю за угол. С другой стороны, вроде бы минула целая вечность.
Ринни провожает меня в залу с высокими окнами, с трех сторон выходящими на Квиннар, отчего комната больше походит на закрытый балкон. Здесь под окнами для белошвейки устанавливают три стола, с которых свисают ярды тканей и кружев, в свете солнца блестят украшения. Меня просят подняться на подставку в центре комнаты, а Ринни и Крюк встают за дверью на страже.
Белошвейка ходит вокруг меня. Щелкает пальцами, и я ощущаю ледяное прикосновение к коже, когда портняжные ленты измеряют мне руки и ноги. Сперва я вытягиваю одну руку, потом другую. Все как велено. Кажется, меркам не будет конца, и я погружаюсь в свои мысли, разглядывая город за оконными стеклами.
Квиннар наряжается, словно девушка весной. Тяжелые гирлянды дикорастущих цветов, нарванных в полях, видимых из окон моей комнаты, волшебным образом оплетают навесы, балконы и веранды. По улицам расхаживают менестрели, время от времени исполняя песни со скамеек, окружающих центральное озеро.
Видимость счастья в гибнущем мире.
В этот раз трон показался мне не таким настойчивым, но почему-то более выматывающим. Он меньше повлиял на меня в физическом плане, но зато тронул магию, истощив мои силы.
Похоже, я и впрямь последняя в длинной череде Людских королев, и сила во мне намного слабее, чем та, которой обладали мои предшественницы. Если мы с Эльдасом не найдем способ разорвать сложившийся порядок, я боюсь за этот мир.
Эта мысль заставляет нахмуриться.
– Прошу прощения, Ваше величество, я вас уколола? – спрашивает белошвейка, отрывая взгляд от обернутого вокруг меня муслина.
– Нет-нет, все в порядке. – Я выдавливаю улыбку.
Я хмурилась, осознав, что начинаю беспокоиться об этом мире. Вовсе не так, как о чем-либо живом. Нет… гораздо сильнее. Возможно, все дело в троне или в Эльдасе, но я тревожусь о Срединном Мире, будто он может стать для меня домом.
Я смотрю на статую первой Людской королевы, стоящей на коленях перед первым королем эльфов, и задаюсь вопросом, не удостоюсь ли и я, последняя королева, когда-нибудь такой же чести. Нельзя с уверенностью утверждать, что я последняя… Но меня не покидает подозрение, что так и есть. Так или иначе, на мне закончатся Людские королевы.
«Что бы ты сделала? – задаю я вопрос, желая, чтобы первая королева меня услышала. Сердце мучительно ноет в груди. – Если ты только сможешь меня направить…»
– Ваше величество! – визжит белошвейка, когда я спрыгиваю с подставки, прерывая ее работу. Муслин спадает с бедер.
– Простите, я на минутку. Мне нужно кое-что получше рассмотреть. – Я быстро подхожу к окну, разглядывая статую.
Отсюда я могу увидеть детали, которые при наблюдении с земли скрыты руками королевы. В ее сложенных чашей ладонях умостился росток. Я оказалась права, она не преклоняет колени перед королем. Она что-то закапывает. Не просто что-то. Растение.
– Когда создали эту статую? – спрашиваю я.
– Прошу прощения?
– Ту, что в центре озера. Когда ее изваяли?
Белошвейка что-то задумчиво мычит.
– Я точно не уверена. Она всегда стояла в Квиннаре. Возможно, во времена правления второй или третьей Людской королевы.
Одной из первых пяти. Той, чьего дневника мне недостает.
– Но если она настолько старая, как могли сохраниться все детали?
– Наверняка в этом заслуга короля эльфов. – Женщина кивком указывает в центр комнаты. – Мы можем продолжить, Ваше величество?
Я возвращаюсь к подставке, в голове крутятся мысли. Скульптуру создали уже давно, когда трон был молод, а память о первой королеве свежа. Есть ли в ней скрытый смысл? Или статую изваяли лишь в знак уважения к изначальной правительнице? Подобные вопросы заставляют задуматься о том, что на самом деле изображает статуя… Процесс рождения Грани или, может, трона из секвойи?
В попытке понять истинную природу этой скульптуры я мысленно перебираю все, о чем читала в дневниках, пытаясь нащупать связь. Возможно, я слишком погружаюсь в эти записи. Но я должна найти способ разорвать многовековой порядок. Другого выхода просто нет. Иначе Срединный Мир окажется в опасности.
А потом я вернусь в Кэптон, ко всему, чего я когда-либо хотела.
«Но чего я хочу?»
– Чего вы хотите? – вторит моим мыслям жизнерадостная белошвейка.
– Простите, что? – Моргнув, я возвращаюсь к реальности. Женщина указывает на стол с тканями.
– Для платья, Ваше величество. Что бы вы предпочли? Шелк? Бархат? Или, может, шифон? Думаю, вам пойдут яркие тона, но я хочу знать и ваше мнение. В конце концов, уверенность в себе лишь усиливает естественную красоту женщины.
Если бы она только знала, что для наибольшей уверенности мне нужна пара прочных холщовых штанов и какая-нибудь рубашка или туника из пропускающей воздух ткани, которую не жалко испачкать, то с треском провалилась бы в своих начинаниях.