Он выпрямился, и, полностью развернувшись ко мне, вперил в меня выразительный, пристальный взгляд, отчего мне вдруг стало немного неуютно.
— Да, — произнес он после минутного молчания, — такое бывало.
— Ждешь, чтобы я нарушила условие? Не терпится принять лекарство? — я произнесла эти слова делано веселым тоном, но они прозвучали ужасно фальшиво, и мне вдруг стало неловко.
— Может быть, — он перевел взгляд на реку. — Ничего, говорят, голод подогревает аппетит.
— Ничего, когда придет время, снадобья хватит на весь твой северный край, Лорд Севера, — я сжала руки. — Только, я боюсь, на вкус оно будет ужасно горьким. Видишь, что Фердинанд сделал с моей страной? Во мне сейчас столько ненависти и горечи, что ваше лекарственное зелье могло уже превратиться в яд.
— Пойдем, подсластим жизнь лимонадом с пряниками, — предложил Иен.
— Мне что, пять лет? — возмутилась я. — Какой лимонад?
— Ну, тогда горячим шоколадом и зефиром, — легко согласился он, и, оторвавшись от перил, за руку потянул меня с моста.
— Вот это другое дело, — ворчливо отозвалась я, и мы зашагали вперед.
Глава 19
Сразу после кафе- Иен сдержал свое слово и действительно заказал мне горячего шоколада и целую гору сладостей, правда, предварив это полной тарелкой супа- мы перенеслись обратно таким же образом, как полпали в город: Иен наугад толкнул первую попавшуюся дверь чьего-то дома, и мы ступили на ковер уже в нашем особняке в Приатте. Нет, мне определенно нравился этот способ путешествий! Хотя, с другой стороны- если переносишься в другой город за один шаг, то не можешь ни полюбоваться на море, пока плывешь на корабле, ни насладиться проплывающим за окном поезда пейзажем…Наверное, если нет спешки, обычный способ путешествия все-таки предпочтительнее.
Поблагодарив Иена за помощь, я ненадолго удалилась к себе- переодеться- и затем спустилась вниз и направилась прямиком на кухню. Эдны в кухне не было, и, обшарив шкафчики, я пришла к неутешительному выводу- в доме не было ни конфет, ни печенья, ни-че-го! А мне сейчас так необходимо утешить себя хоть чем то…
Горестно вздохнув, я нагрузила полную тарелку яблок, которых, в противовес сладостям, в кухне нашлась целая корзина, и переместилась в гостиную. Удобно устроившись перед камином, я закинула ноги на низенькую скамеечку и принялась за первое яблоко. Зеленое, кислое и крепкое, оно весело хрустнуло под зубами.
Мое настроение, в отличие от яблочного, было совсем не веселым- перед глазами стояли картины разрухи, увиденные нами в Лангдене. Самые мои любимые места в городе — парки, площади, скверы-были разломаны, разграблены и опустошены. Я чувствовала себя так, словно это меня саму разрушили, раздавили и опустошили. Впрочем, так и было- за те несколько месяцев, которые я провела в замке вместе с Фердинандом, он вполне успешно разрушал мою душу, и единственная причина, почему мне удалось не сломаться, а сбежать и дожить до сего момента, — это чувство долга. Я знала, что я должна выжить и стать королевой- и выдворить Фердинанда прочь из страны, раздавить, как рачительная хозяйка давит мерзкого, разносящего грязь и заразу таракана.
Во мне закипела глухая ярость — подогреваемая воспоминаниями о разоренных кварталах, полуголодных детях и в страхе разбегающихся от стражников прохожих. Фердинанда нужно остановить любой ценой- подумала я.
Но одновременно с этим, как же мне хотелось бросить все и просто быть счастливой! С Иеном. Вот так вот жить в его поместье, за котором всего за несколько дней я обжилась и чувствовала себя, как дома, устраивать приемы, ходить в его любимый музей… Простая человеческая жизнь — неужели я так много прошу?
По какой-то прихоти судьбы королевская мантия, в которую я стремилась облачиться, обернулась якорными цепями, тянущими ко дну, и я почти физически ощущала их неподъемный вес.
Каким-то необъяснимым способом я почувствовала, что Иен тут- и подняла на него глаза как раз в тот момент, когда он неслышно заходил в комнату.
Он сел в соседнее кресло и смерил меня серьезным, без намека на его обычную полуулыбку, взглядом, а потом и вовсе забрал с моих колен блюдо с яблоками и огрызками, убрал его на пол и взял меня за руку.
Сердце кольнула боль- за то, что я собираюсь предать его, и следом сразу страх- а что, если он тут же покинет меня, и я снова останусь одна?
— О чем ты думаешь? — спросил он, и я ответила первое, что пришло в голову:
— Тоскую, что у нас в доме нет ни одной конфеты. Только кислючие яблоки.
— Достойный повод для горя, — согласился альв.
— Ты говорил, что разделишь со мной любую тоску, — полушутя добавила я. — Забирай эту, мне не жалко.
— Предлагаешь разделить с тобой горя от отсутствия сладостей? — уточнил альв.
— Лучше бери все остальное горе, — уныло отозвалась я и откинулась в кресле. — Зеленые яблоки вместо конфет я как-нибудь переживу. Как там работает ваша эльфийская магия? Щелкнешь пальцем, и все мое плохое настроение испарится?
Может, если я отдам свое горе альву, то стану такой же, как он- равнодушной и безразличной? Раны в груди перестанут ныть, и я смогу просто делать то, что от меня требуется, и не страдать больше.
— Уверена? — склонив голову набок, уточнил он, и пожала плечами, как раз несколько неуверенно, не совсем понимая, правильно ли поступаю. Однако ему этого оказалось достаточно- поднявшись, он в мгновение ока оказался передо мной, так, что я даже не заметила размытого движения, и буквально выдернул меня из кресла. Его взгляд поймал мой- и я вздрогнула от промелькнувшего в его изумрудных зрачках жадного блеска- словно он собирался сожрать меня всю, а не всего лишь эмоции. Я почувствовала холодок в груди, как будто проглотила слишком большой ком мороженного, а затем в голове замелькали кадры, видения из моего прошлого. Да он же смотрит старые воспоминания! Вот гувернантка приносит пирожное; вот я бегу наперегонки со своей собакой, которая погибла много лет назад; звон оружия, пистолетные выстрелы- нападение на замок; принц Фердинанд заходит во дворец и окидывает холл мрачным взглядом, с его волос струйками стекает дождь…
— Только не..-испуганно произнесла я, но было уже поздно. Я провалилась в воспоминание.
Глава 20
Я впервые встретила принца Фердинанда, когда мне исполнилось шестнадцать, а ему было около двадцати. До этого я что-то о нем слышала, видела портрет, "ненароком" показанный мне его родственницей во время визита во дворец, но лично его не встречала. Когда же мне исполнилось шестнадцать, вопрос о выборе будущего мужа встал особо остро- министры твердили о моем долге, как единственной наследнице своего рода, побыстрее выйти замуж и обзавестись наследниками. Желательно мужского пола, — читалось у них в глазах, но сказать такое при моей матери, которая так и не порадовала страну наследником, они не осмеливались.
Как-то вышло так, что после обсуждения возможных принцев, герцогов и прочих подходящих персон из соседних королевств осталось всего две реальные кандидатуры: Рихтер фон Айхенвальд, младший принц Эгории, и Фердинанд де Бексен, второй ненаследный принц Франкии. Остальные либо были стары, либо уже обзавелись невестами, либо по политическим причинам наша страна не могла заключить с ними брачный союз. Вот так- выходила замуж не я, а учитывались при выборе мужа все, кроме того, понравится он мне и понравлюсь ли я ему. Впрочем, мне милостиво разрешили выбрать из двух кандидатур.
Обоих принцев пригласили к нам на рождественские праздники. Рихтер приехал днем, когда светило яркое солнышко, и с помпой въехал в столицу. А Фердинанд задержался в пути и добрался до нас на следующий день, когда изменчивая эггерионская погода решила разразиться дождем и шквальным ветром. Мне показалось, что это плохой знак- сама природа не хотела приветствовать его, как будущего правителя этих мест.
Встречать его, кроме специально назначенных вельмож, никто не вышел, и во дворец он зашел в несколько раздраженном состоянии. Я спустилась по лестнице и наблюдала за ним из-за установленных в нише рыцарских лат-Фердинанд промок до нитки, то и дело разражался бранью на свою свиту и в конце-концов удалился в предоставленные ему покои, оставляю на полу грязные следы. Он прошел прямо мимо меня- я отпрянула в тень, но все таки разглядела темноволосого мужчину с хищным, тонким носом и тяжелым квадратным подбородком. Наверное, такая квадратная челюсть досталось ему от матери-эгорийки, давшей ему его имя, нетипичное для Франкии.
С Рихтером, прибывшим накануне, меня еще не познакомили, но я тоже успела поглядеть на него издалека- внешне он казался сделанным совсем из другого теста, светловолосый, сероглазый и весь какой-то правильный.
На следующий день состоялся бал — я одела умопомрачительное платье, которое едва успели дошить до бала и которое было настолько плотно украшено вышивкой и драгоценностями, что я едва могла в нем двигаться. Весило оно, как половина меня, и потребовалось усилия всех трех моих камеристок, чтобы надеть его сверху широкого кринолина. Пока я размышляла, как я буду разговаривать с принцами, если ширина юбки не позволяет приблизиться ко мне ближе, чем на полтора метра- может, нужно кричать? Или писать друг другу записки и потом перебрасываться или? — прибывший куафюрсоорудил на моей голове прическу из косичек и локонов. Обычно меня причесывала Катрина, у нее это получалось лучше других камеристок, но для особого случая нужен был особый мастер. Когда он закончил, Катрина воровато оглянулась на наблюдавшую за приготовлениями статс-даму королевы и быстро нанесла мне на щеки совсем чуть-чуть румян — чтобы никто не заметил. Статс-дама сделала вид, что смотрит в окно, и слегка улыбнулась.
Я тоже улыбнулась — не ей, а своему изображению в зеркале. Почему бы не улыбнуться, если тебе шестнадцать и ты идешь на бал в новом платье? Даже если оно такое тяжелое, что завтра от него будут болеть и спина, и плечи, сегодня в нем я неотразима, и значит, оно того стоит!