— А, алкоголь, — "догадался" Альфред, и его лицо прояснилось. — Хорошо. Заходите! — это слово он крикнул в темноту, и по спущенным сходням легкой трусцой побежали темные фигуры, по прежнему не издавая ни звука.
Интересно, — смутно подумала я, — а где все мастера, которые чинят и смазывают эти механизмы?
В нашем дворце и загородном поместье почти в каждой комнате стояли напольные часы- дабы государь мог всегда помнить о времени и тратить его с пользой. Насколько я помню, у нас всегда служило насколько часовщиков, и они постоянно что-то чинили. Наверное, механические люди просто лучше сделаны и поэтому не ломаются.
Железные солдаты по трапу забегали на нижнюю палубу, слаженно топали и укладывались штабелями в трюмах. Почему-то от всех этих действий мне стало жутко- может, потому, что они были так похожи на людей, а мы укладывали их в трюм, как вещи? Или потому, что я везу в свою страну армию железных солдат, которые подчиняются только одному командиру- Альфреду?
Хотя, может, в этом есть свой плюс- с одним Альфредом я как-нибудь смогу договориться. А если бы нужно было иметь дело с ним, с его генералами и кучей помощников-советчиков, каждый из которых преследует собственные цели, тогда было бы сложнее.
Погрузка была завершена через несколько часов. Лишь стоило последнему солдату забрести в трюм, как матросы на палубе зашевелились и поднялись, недоуменно оглядываясь.
— Ты что, уснул? — неуверенно спросил один другого. Второй, почесывая щеку, на которой отпечатался канат, отозвался:
— Ничего я не спал, прилет на минутку, пока грузчики таскали ящики. Они уже ушли?
— Ушли, — первый выглянул за борт, и, разминая руки и ноги, побрел на корму. — пойдем на свое место, вахта еще идет.
Никто из ни не замерз и не простудился на холодной палубе- если Иен что-то делал, он продумывал все до мелочей. Пожелав мужчинам спокойной ночи, я первой ушла в свою каюту. Альфред побрел следом, жалуясь, что от морского воздуха его волосы распушились, как мочало, а Иен лишь кивнул мне вслед.
На следующее утро капитан сетовал, что проспал всю погрузку, но мы заверили его, что все прошло удачно и он может сам удостовериться, что груз уложен в трюмы и надежно закреплен. Он действительно спустился туда с Иеном, и, вернувшись, поздравил нас с приобретением отличных балок для моста.
— Правда, не знаю, заплатят вам или нет, — с сомнением произнес он, — сейчас в Албионе все неладно, якорь в печенку этому королю Фердинанду.
— Королю? — в ужасе прошептала я. — Его что, короновали?
Как я могла об этом не слышать? В газетах совсем ничего не писали!
— Нет, мисс, — капитан Якобсон покачал головой, — разве ему пройти коронационное испытание? Он просто объявил себя королем, напялил на голову корону и сел на трон. Никто из эггерионских дворян даже не приехал, чтобы принести присягу. Двор опустел, там сейчас осталась только франкийская свита Фердинанда и пара местных прихлебателей- Эйвери, например. — и капитан вполголоса разбранился себе под нос, чтобы я не услышала.
Я кивнула, благодаря за информацию, и отошла к перилам. Корабль шел на всех парах, за кормой оставался пенный след, а перила под моими ладонями мелко подрагивали от работающих где-то в глубине механизмов, толкавших вперед эту махину.
Мои руки тоже подрагивали от нетерпения- уже скоро все решится. Осталось всего несколько дней. Фердинад не мог не знать, что я возвращаюсь — значит, он уже стягивает свои войска к границе. Скоро мы или победим, и я займу свое законное место, или проиграем. Что будет тогда, я старалась не думать.
Три дня плавания пролетели, как один миг- грузовой пароход двигался быстрее пассажирского, так как капитану не было нужны заботиться о благополучии пассажиров. Корабль качало и трясло, но мы неслись вперед с ужасающей скоростью. Я и рвалась вперед, и, в то же время, тряслась от мысли о сражении.
В утро нашего прибытия я встала на рассвете и вышла на палубу, наблюдая, как темная полоса берега обретает очертания и приближается. Голова слегка кружилась от волнения, и кусок не лез в горло- завтракать в тот день я так и не стала.
Я хотела пристать к какому-нибудь безлюдному берегу, но Иен неожиданно вмешался и настоял на том, чтобы причалить в порту.
— Ты- законная наследница, — спокойно произнес он, аргументируя свою позицию. — Зачем тебе красться по лесам, как разбойнику? Не переживай, Фердинанд вел себя так, что люди встретят тебя ликованием и цветами.
— А если среди них будут франкийцы?
— Даже если у них будут ружья, я об этом позабочусь. Ни одна пуля до тебя не долетит, — пообещал он, и я безоговорочно поверила.
Альфред не присутствовал при этом разговоре, а когда я спросила его мнения, очень хотел сказать что-то умное, но не смог придумать и сказал, что со всем согласен. Поэтому сегодня, спустя сутки после этого разговора, мы причаливали туда, откуда я отплыла несколько месяцев назад- в пассажирском порту Хайпорта.
Глава 26
Форт, который, конечно же, был в городе, молчал- корабль принадлежал известной торговой компании, и причин останавливать его у военных не было. Однако, когда пароход, причаливая, развернулся правым бортом, то царивший в порту обычный шум и гвалт сначала утих, а потом и вовсе смолк. На борту золотой краской было написано (вернее, наколдовано ночью Иеном, но всем остальным мы сказали, что надпись сделана краской) "Принцесса Александрина".
Упали сходни, и в гробовом молчании я первая сошла на берег, осторожно ступая и думая лишь о том, чтобы не свалиться в воду под сотнями изумленных взглядов. На мне было красное платье такого же цвета, как эггерионская форма, верх был сшит на манер мундира, а пышная плиссированная юбка без намека на кринолин падала до земли тяжелыми складками. Следом за мной легко сбежал Иен и грузно протопал Альфред.
Я замерла, не совсем уверенная, что делать дальше. Они же не знают, кто я- вряд ли эти простые люди были в столице, а по портретам сложно понять, как на самом деле выглядит человек. Люди, расступившись, смотрели на меня, а я, пытаясь не показать своего волнения- на них. В мертвой тишине были отчетливо слышны крики чаек над нами. Я уже было прочистила горло и собралась что-нибудь сказать, как вдруг из-за моей спины вдруг выбежали два разряженных пажа и раскатали перед моими ногами длинную красную дорожку. Я проводила их изумленным взглядом. Следом вышел важный глашатай, и, выпятив грудь, прокричал:
— Прибыла принцесса Александрина, законная правительница Эггериона, чтобы избавить свой народ от тирана- захватчика!
За моей спиной послышался отчетливый звук- как будто что-то тяжелое упало на палубу. Думаю, это наш капитан свалился в обморок, сообразив, каких пассажиров он привез и какими это ему грозит проблемами.
Откуда-то сбоку прямо мне в ухо раздался рев трубы- двое герольдов, надувая щеки, усердно дули в начищенные инструменты.
— Народ Эггериона, приветствуйте свою законную правительницу! — не унимался глашатай, и люди начали неуверенно хлопать, кто-то поднял ребенка на плечи, чтобы ему было видно, еще кто-то бросил на дорожку цветок. Хлопанье и приветственные крики усилились, и я выдохнула и помахала толпе- так, как меня учили в детстве преподаватели хороших манер- сдержанно, пальцы сжаты, ладонь расслаблена.
Те же лакеи, что раскатывали дорожку, вывели из- за моей спины открытую повозку, украшенную лентами. В нее был впряжен гордо вышагивающий Иней, белоснежная шерсть которого искрилась на солнце.
— Мы что, везли это с собой? — недоуменно произнес Альфред. — Что-то я не видел ни коня, ни кареты в трюмах.
— Они стояли в самом дальнем, — успокоил его Иен, и я шагнула вперед, чтобы сесть в экипаж.
Однако добраться до него у меня так и не получилось- фракийские солдаты, которые охраняли порт, наконец очнулись и пробирались сквозь толпу, активно работая ногами и прикладами.
— Дорёгу! — с жутким акцентом вопил один из них, толстяк с красным лицом, — мы арестовать самозванец! Посадить в темниц!
Вот он огрел прикладом по спине какую-то торговку, не успевшую достаточно быстро убраться с его пути, и мужчина, стоящий рядом с ней, бросился на него с кулаками. Солдат, торопясь от него отделаться, сорвал со спины ружье и, пнув мужчину в грудь, уже было прицелился, как…
..прогремел выстрел. Я опустила руку с зажатым пистолетом- тем самым, который мне подарил Иен- и красная пелена перед глазами начала потихоньку рассеиваться. Франкийский солдат, все еще глядя на свою жертву, упал на землю, на его лбу была аккуратная красная дырочка.
Рука, опущенная вниз, ходила ходуном, и я удивилась, как у вообще попала, куда нужно, но лицо было спокойно. Иен быстро забрал у меня пистолет и поставил на предохранитель, а затем так же быстро усадил меня в повозку. Подбежавшие железные солдаты, в полной броне напоминавшие рыцарей в латах, схватили остальных солдат Фердинанда- их и было то всего человек десять-двенадцать.
— Слава принцессе Александрине! — завопил спасенный эггерионец, ощупывая голову и все еще не веря, что жив. Толпа подхватила, и ее восторженный рев не шел ни в какое сравнение с теми жидкими приветствиями, что я слышала несколько минут назад. Я почувствовала неожиданное воодушевление- эти люди верили в меня так, как я не верила в себя сама.
— За каждую каплю эггерионской крови, что пролил самозванец Фердинанд, я выжму из него ведро крови! — прокричала я неожиданно для самой себя, и толпа воодушевленно взревела. Мальчишка-лакей повел Инея вперед, и карета двинулась сквозь толпу. Иен и Альфред ехали следом на припасенных гнедых лошадках, а за ними рысцой бежали выбиравшиеся из трюма железные солдаты. Генрих должен был замыкать шествие, и нескольким солдатам было отдан отдельный приказ охранять его.
Таким макаром мы и прошли через весь город. Толпа, собравшаяся в порту, потянулась за нами, по дороге к ней присоединялись новые люди, кто-то запел гимн, и на каких-то улицах мы с трудом могли проехать сквозь плотное скопление выбежавших навстречу людей. Наконец дома поредели, люди разбрелись по своим делам, и мы выехали на проселочную дорогу. Последние, особо стойкие, проводили нас до полей и еще долго стояли на дороге, пока не скрылись за поворотом.