Все это время у меня мелко подрагивали колени- хорошо, что я сидела. Я только что убила человека… Может, он и заслужил смерть, но я убила его собственной рукой-той, которая только что приветственно махала людям. Прерывисто вздохнув, я сжала ткань юбки. Я не думала, что поступила неправильно, но все равно мне было жутко. Перед глазами все еще стояло удивленное лицо солдата с маленькой красной дырочкой на лбу- словно он вдруг решил нарисовать на нем точку, как у индийской женщины. А это и была точка — жирная точка в его жизни, и поставила ее я. Почувствовав, что меня мутит, а голова кружится, я крикнула:
— Давайте остановимся!
Слева и справа от дороги тянулись луга, летом — ярко зеленые, а сейчас- покрытые пожухлой желтоватой травой с редкими островками снега- была еще первая половина декабря, и снега пока выпало мало. Я почти вывалилась из повозки, со всхлипом втягивая прохладный воздух, и почувствовала, как дурнота отступает, и муть перед глазами рассеивается.
— Все нормально? — передо мной возникло встревоженное лицо — Иен.
— Наверное, — неуверенно отозвалась я, приваливаясь к повозке. — Вроде бы нормально.
Тревога постепенно уходила из его взгляда, но мне все равно показалось, что он смотрит на меня как — то странно- как будто впервые видит.
— Спасибо… за все это, — я сделала неопределенный жест в сторону повозки и шагающих где-то впереди герольдов. — Откуда ты их взял?
— Чайки, — пояснил Иен, — Любят покричать, вот я и приспособил их к тому, что у них получается лучше всего.
Понятно, он превратил птичек в герольдов и лакеев. Я бросила на них внимательный взгляд, и один из герольдов вдруг свернул в кустики. Обратно он уже не вернулся, но через пару минут из кустиков выпорхнула крупная чайка, и, издавая пронзительные крики, полетела в сторону порта. Полагаю, другие вскоре исчезнут таким же образом.
— Надо же, мы так далеко от порта, а чайки и здесь летают, — подошедший Альфред проводил ее изумленным взглядом. — Почему мы остановились? — это уже ко мне.
— Хочу пересесть на лошадь, в повозке укачивает, — сообщила я, и Альфред, бросив один взгляд на мое зеленое лицо, крикнул что-то своему слуге. Через пару минут мне подвели одну из заводных лошадей, которую брали специально для меня — спокойную серую кобылку по кличке Мышка. Иен выпряг Инея и, оседлав, сел на него- так будет лучше, Иней все-таки не привык тянуть повозки.
Наблюдая за ними, я уловила тот момент, когда из спокойно-расслабленной поза Иена вдруг превратилась в напряженную, а взгляд, направленный вдаль, стал собранным и спокойным.
Глава 27
— Впереди армия, — пояснил он. — красные мундиры- эггерионская.
— Хочет заставить меня сражаться со своими же людьми, — мрачно отозвалась я, — чтож, тем лучше- сначала разберемся с предателями, а потом с захватчиками. Прежде чем атаковать эггерионское войско, дайте мне поговорить с главнокомандующим. Может, получится решить все мирным путем.
— Ты что, собираешься разговаривать с предателем? — не поверил Иен. — Думаешь, он раскается и сам заколет себя своим мечом?
— Нет, — я уцепилась за луку и с трудом забралась на лошадь. Хорошо, что мне выделили эту, она совсем невысокая. — Наоборот, я сделаю ему подарок. Если он так хочет убить меня- пусть попытается.
Пришпорив лошадь, я в составе нашей небольшой кавалькады- Иен, Альфред, Генрих и несколько слуг Альфреда- двинулась вперед. Вслед за нами двумя шеренгами бежали железные солдаты, бесшумные и стремительные, а впереди ровным построением виднелись два красных квадрата с мелкой крапинкой черных форменных фуражек- эггерионские войска.
По мере того, как мы приближались, силуэты людей вырисовывались все четче, и я уже различала оружие, отдельные фигуры, пороховые сумки на поясах. Лица сливались в смутные пятна. Впереди, на огромных скакунах стояли три фигуры-командующие.
Тут прозвучала отрывистая команда- и передние ряды ощетинились пиками мушкетов, темные дула которых смотрели прямо на нас. Меня это не испугало, а лишь разозлило.
— Иен, защищай наших, — еле слышно шепнула я, зная, что он услышит, и добавила уже громче для Альфреда и Генриха, — стойте тут.
Мне защита сейчас была не нужна.
— Генерал Эферсон, — я тронула лошадь и спокойно поехала навстречу мужчине в центре- крупному, высокому брюнету с вислыми усами и такими огромными мешками под глазами, словно он хранил в них все полученные за предательство богатства. Он, набычившись, смотрел, как я приближаюсь, но пока не давал команды стрелять.
— Вы же — достойный эггерионец, — звонко продолжила я, — если не считать того, что предатель. Разве вы не знаете, что каждый достойный эггерионец может выстрелить в короля? Если вы считаете, что я не должна занять трон, так возьмите и выстрелите в меня сами!
— Разве может женщина править? — заводясь, заорал он. — Вы способны только шить и плодить детей! Да как из пигалицы выйдет достойный правитель!
— А что, тот, кто сидит на троне и пачками казнит простых людей, достоин править? — бурлившая во мне ярость от его слов лишь усилилась. — Вы родились в эггерионе, так что же вы трусите? Берите ружье и стреляйте, если у вас есть хоть капля достоинства! Если вы верите в свои слова, так проверьте, правы вы или нет! В чему сотрясать воздух?
Он все еще медлил, сжимая и разжимая пальцы, солдаты в первых рядах- теперь я подъехала достаточно близко — смотрели на него с осуждением. Действительно, если он верил, что я не могу быть достойной наследницей своего отца, он должен был доказать это на деле- либо всю жизнь служить мне и не раскрывать рта.
— Стреляйте, трус! — не выдержав, выкрикнула я, и он решился. Выдернув у стоявшего сзади помощника ружье, он вскинул его к плечу, прицелился- на лбу его выступили капли пота, но руки не дрожали- это я увидела обострившимся вдруг зрением- и нажал курок. Прогремел выстрел, я вздрогнула и замерла. Миг, другой, стук сердца- ничего! Я еще жива… Выдохнув, я сжала руки на луке седла, а генерал Эферсон вдруг завалился и набок и кулем свалился на землю. Глаза его невидяще смотрели в небо, а на шее виднелась что-то красное.
— Мертв! — прокричал помощник, с ужасом глядя на меня. — Пуля взорвалась в стволе и повредила шею!
На лицах читалось изумление- все слышали о коронационном испытании, то тех, кто видел его своими глазами, насчитывалось единицы.
— Вы знаете, что это значит, — твердо произнесла я.
Во время испытания закованный в латы эггерионец выпускал в будущего правителя стрелу- если наследник собирался занять престол по праву и был достоин, то стрела возвращалась обратно и поражала лучника. Для этого и нужны были латы — чтобы не убить человека. Я слышала, что в древности лучник не надевал никакой защиты, и это была достойная смерть, и за право выпустить стрелу и послужить сюзерену сражались на рыцарских турнирах- однако в наше просвещенное время такие кровавые традиции не приветствовались.
— Еще есть желающие в меня выстрелить? — крикнула я, но никто не отозвался. — Тогда войско переходит под мое командование! Ты, — я ткнула пальцем в помощника генерала, и он с готовностью приблизился.
— Фирсон, ваше Высочество, — представился он. — Генерал-лейтенант Фирсон. Смирно! — гаркнул он назад, и ружья наконец направились вверх.
— Доложите обстановку, — приказала я, и он принялся четко рассказывать, какие тут батальоны и какие остались в гарнизонах. Подъехавшие Иен и Альфред слушали его, а я только делала вид- последние несколько минут выпили из меня все силы, и если во время перепалки с генералом я чувствовала раж и прилив сил, то теперь все тело охватила слабость.
— Оставайтесь здесь, — велела я и снова повысила голос, чтобы все слышали. — скоро по этой дороге в порт побегут остатки франкийских войск. Вы знаете, что с ними делать. Тех, кто сдастся, схватить, как военнопленных. Приказываю отомстить за свой народ и свою страну, чтобы ни одна франкийская крыса не смела даже смотреть в сторону наших островов!
— Ураа! — восторженно завопили солдаты.
— Я пришлю вам генерала Мервинга, — я помнила, что Мервинга отстранили сразу перед тем, как Фердинанд захватил власть- значит, он был против.
— А..-Фирсон выглядел немного растерянным. Он что, думал, что может совершить измену, а потому еще получить повышение?
— А вы, Фирсон, докажите мне, что на вас можно рассчитывать, — мягко, но твердо произнесла я и тронула коня. Он отвесил мне поклон и. и вслед мне донеслось:
— Ура принцесса Александрине!
— Ура! Ура! Ураа! — троекратно прокричали солдаты и переменили построение, давая нам проход. Дальше прозвучали команды становиться лагерем, а мы, проехав дальше, ждали, пока оба войска разойдутся на одной дороге и разберутся, кому в какую сторону маршировать. Фирсон довольно ловко все разрулил, и вскоре мы смогли двинуться дальше.
— Их не опасно оставлять позади? — спросил Генри, морща брови.
— Не очень, — отозвалась я. — Они видели, сколько у нас солдат- можно сказать, лично пересчитали, пока мы проезжали мимо. Может, Фирсон и предатель, но на дурака он не сильно похож. При первой же возможности я отправлю письмо генералу Мервингу.
— Уже отправил, — шепнул мне Иен, и я бросила на него благодарный взгляд.
Альфред ехал рядом и с раздражением разглядывал пятнышко на его белоснежном мундире, которое занимало все его внимание, не участвуя в беседе.
До вечера мы успели преодолеть еще довольно приличное расстояние, и тут встал вопрос ночевки. Железные солдаты могли разбить лагерь где угодно, хоть в лесу, хоть в скалах, им не требовалась пища и кровати- а вот мы, неопытные вояки, не взяли ни шатров, ни палаток, ни продовольствия. Палатка была ишь у Альфреда- та, которую он брал с собой, когда добирался из Приатты в Ньяссу. Взять палатки он нам не напомнил, а сами мы не подумали.
— Может, остановимся в гостинице? — предложила я. Иен хмыкнул, лицо Альфреда просветлело, а Генри недоверчиво переспросил:
— В гостинице? Мы же на войне! Как то… не принято так.