Спустившись вниз, я обнаружила там Иена и Генри- они собрались гораздо быстрее. Иен был в своем обычной темно- синем фраке и плаще, а Генри- в коричневой гражданской одежде. Он, в отличие от его брата, не служил и не носил мундира.
Хозяйка дома при виде нашей честной компании открыла рот и присела в неуклюжем реверансе- мы не представлялись, но наверное, она поняла все и так. Наверное, вещи, которые остались наверху- мое платье и одежда девушек- станут семейной реликвией, ну или перейдут дочерям хозяйки, что даже лучше.
Поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы вышли на крыльцо. Иен, держась отстраненно и официально, заявил, что моя лошадка выглядит "непредставительно", и подвел ко мне Инея — под женским седлом. Вздохнув, я забралась на высоченного коня- упадешь с такого, и короновать будет уже некого- и тронулась вперед. Наверное, он прав- Иней гораздо выше, а его белоснежный цвет выглядит гораздо параднее серого колера Мышки. Да и конь ко мне привык, специально точно не сбросит.
Я вдруг вспомнила первые дни знакомства с Иеном и то, как он сообщил мне, что Иней может закатать до смерти. Как же много изменилось с тех пор! Теперь я без страха могла кататься на коне и доверила бы Иену свою жизнь — а тогда я боялась даже подойти к волшебному коню и, не доверяя Иену, не хотела рассказывать ему больше, чем нужно.
Генри и Иен верхом поехали следом, а дамы загрузились в украшенную лентами повозку, которую доставил второй "неизвестно откуда взявшийся", по словам Генри, лакей. Сами лакеи были тут же- один правил повозкой, другой вскочил на облучок, и когда мы выезжали со двора, они тоскливыми взорами проводили стоящие неподалеку собачьи будки, будто покидали дом родной. Я скрыла усмешку- они получились гораздо лучше, чем горничная-собака, — наверное, Иен уже натренировался.
Дорога ровно ложилась под конские копыта, я, нервно сжимающая луку седла и занятая тем, чтобы удержаться в неудобной конструкции, именуемой дамским седлом, молчала. Генри рассказывал Иену, как они брали город ночью, куда отправили какие отряды и что из этого получилось — если кратко, то горожане благоразумно попрятались, а франкийцы увидели бесшумно несущиеся к ним тени тогда, когда уже было поздно. За пару часов все было кончено. Только вот главного виновника всех произошедших событий- Фердинанда- так и не смогли найти.
Говоря это, Генри бросил на Иена вопросительный взгляд- я ехала между ними, благо, ширина дороги позволяла- и тот, пожав плечами, сказал, что стоит поискать в темнице. Может, кого и найдут. Генри уважительно хмыкнул и продолжил свой рассказ.
До города мы добрались минут через тридцать. Лакеи скатились с кареты и пошли пешком впереди, неся в руках взявшиеся словно из ниоткуда королевские штандарты, ф в одиночестве ехала сзади, Иен и Генри- следом за мной, и повозка с фрелинами замыкала шествие. Вот таким вот небольшим составом мы и въехали в Лангден, сердце Эггериона.
Нас ждали. Окраины, обычно пустынные, были запружены жителями так, что для нашей маленькой процессии едва находилось свободное место. Люди кричали, бросали что-то в воздух- шапки, определила я, когда темный цилиндр упал чуть сбоку от меня- и махали руками. Я, удостоверившись, что крепко сижу на плавно качающейся спине коня, оторвала одну руку от луки седла и помахала в ответ.
Вскоре к нам присоединился Альфред со своими солдатами. Он поехал рядом со мной, а солдаты ровно замаршировали в самом хвосте процессии под звуки военного марша- Альфред вызвал эггерионский военный оркестр, и те, шагая, дудели в трубы, били в барабаны, что вызвало дикий восторг мальчишек в толпе.
Перед глазами у меня все плыло, и я не могла до конца понять, во сне все происходит или наяву- восторженные люди, машущие флажками дети, улыбки на лицах, летящие отовсюду приветственные выкрики. Я дома, я сделала это — я справилась. Альфред ехал рядом со мной, как будущий супруг, и люди, хоть еще и не зная, кем он станет, приветствовали его должным образом, как освободителя города. Он посылал в толпу лучезарные улыбки, свалившие в обморок немало девиц, и чувствовал себя в этом всеобщем обожании, как рыба в воде.
На меня вдруг навалилась усталость- никогда не любила помпезных мероприятий, хоть с детства в них участвовала, однако я продолжала степенно двигаться вперед и махать ручкой. Иней ступал медленно, осознавая всю важность своей роли, и даже не повел ухом, когда какой-то шустрый малец выкатился прямо ему под ноги, только замер на месте. Мальца тут же забрали родители, и вскоре мы добрались до дворцовой площади.
Там мы сделали кружок, зашли во дворец, постояли еще немного на балконе и скрылись во внутренних помещениях.
Глава 32
Я заняла свои старые комнаты и, позвав дворецкого, отправила его расселять всех остальных. Нужно было назначить нового премьер-министра, поймать старого, отправить кого-то охранять Фердинанда- а то как-то неприлично, свергнутый тиран и без охраны; назначить даты коронации и свадьбы, назначить секретаря и поручить ему наконец-то оформить Иену документы на баронство.
Наскоро переодевшись, я прошла в отцовский кабинет. Сердце кольнула грусть — я помню, как он сидел тут, работая, и его нельзя было беспокоить. Теперь это будет мое рабочее место. Опустившись за покрытый блестящим лаком стол, я легонько провела по гладкой, нагретой солнцем поверхности- теплый.
В кабинете никого не было, и только громко тикали часы. За последние недели я так привыкла постоянно быть в окружении других людей, что сейчас почувствовала легкую растерянность. Как это- Генри не болтает рядом, заедая беседу пирожком, Иен не вставляет едкие комментарии, Альфред ему поминутно не возражает? Встав, я прошла к окну и выглянула на придворцовую площадь. Толпа поредела, но людей на улице все еще было много- все обрадовались свержению Фердинанда и устроили празднество. Может, были и недовольные- франкийцы и те, кому при правлении Фердинанда удалось заработать и вскарабкаться повыше, но сейчас они затаились и не казали носа из своих норок.
Я вернулась к столу, достала чистый лист бумаги и настроилась на работу. Пора начинать, пусть я и чувствую себя бесконечно одинокой в этом огромном кабинете, и с большим удовольствием поболтала бы со своими фрейлинами, (а еще лучше- с Иеном- подсказал противный внутренний голос), но кому-то нужно это все делать.
Насчет первого министра я долго не думала- назначила предшественника Эйвери, герцога Оллфорда. Найти секретаря оказалось не в пример сложнее- если первого министра я выбрала опытного, в летах, то секретарь должен быть молодым или хотя бы нестарым, чтобы мог бегать по поручениям и таскать тяжелые тома уложений и законов из библиотеки, если они мне вдруг понадобятся. Да, и у него должно быть юридическое образование. Подумав, я такого человека не вспомнила, и решила переложить бремя выбора моего секретаря на премьер-министра. Наверное, у него есть на примете какие-нибудь толковые помощники, вот пусть и поделится.
Вечером, уже переговорив с Оллфордом, мужчиной с летах с цепким взглядом и идеальной осанкой и оставшись им довольной, я шла в малый обеденный зал в сопровождении Альфреда. Он снова надел мундир и обвесился всеми возможными медалями, которые только имел, я же одела простое фиалкового цвета платье, соответствующее ужину в семейном кругу.
Иен в черном сюртуке и снежно-белой рубашке уже был тут. Я заметила, что кто-то (Альфред?) озаботился отсадить его на самый дальний от меня конец стола, что показалось мне несправедливым- если бы не Иен, я бы тут не сидела.
Он бросил на меня, идущую рядом с Альфредом, пустой взгляд и тут же заговорил с сидящей рядом с ним Гвендолин. Нужно провести коронацию побыстрее, — подумала я, — чтобы Иен мог уехать. Если он захочет остаться- я буду рада, но если ему неприятно тут находиться и видеть меня с Альфредом, я хочу, чтобы у него был выбор. Хотя почему решила, что ему неприятно? На меня он даже не смотрел и был всецело занят своей соседкой.
— Дорогая, — я вздрогнула и поняла, что последнюю минуту сверлила взглядом скатерть, и Альфред звал меня уже два раза. От такого обращения у меня свело зубы, но я учтиво повернулась к нему:
— Да?
— Я говорю, что хочу поднять тост, — недовольно отозвался Альфред. — За победу и наше счастливое будущее.
— Да, конечно, — я взяла бокал и подняла его за тонкую ножку. — И за всех, благодаря кому эта победа стала возможной!
Альфред расцвел, и все выпили за победу, потом- за мое здоровье, за его здоровье, за наш будущий союз и еще много за что.
Время летело быстро. Казалось, что я не могу ни на минуту замедлиться, подумать о том, что происходит- дни неслись вперед со скоростью локомотива на всех парах, а я, как опоздавший пассажир, судорожно пыталась его догнать и хоть что-то успеть.
Суд, состоящий из судей, выбранных новым премьер-министром, признал Фердинанда виновным и казнил за преступления против эггерионского народа. Они заседали неделю, и дело, состоящее из задокументированных доказательств убийств и совершенного им разбоя, было таким толстым, что папки, сложенные на пол, закрывали собой писарей вместе со столами.
Я не присутствовала на казни, я даже не говорила с ним после того, как мы нанесли ему ночной визит. Говорили, Фердинанд в последние дни совсем тронулся умом и утверждал, что я явилась ему в компании страшного человека, который превратил его в мышь. Чего только не наболтает человек, стремящийся избежать наказания за свои преступления!
Его солдат решено было отправить в колонии, где всегда нужны рабочие руки, предварительно отобрав у них оружие. Переселенцев же, которых Фердинанд успел привезти с родины, погрузили на корабль и отправили на родину- преступлений они не совершали, но жители занятых ими деревень, которых переселили на болота, хотели вернуться к себе домой. Впрочем, некоторые из переселенцев отправились строить новое будущее вместе с солдатами в колонии- я была не против, если им не хватило хороших земель на родине, пусть поищут их за океаном.