– А сестра где?
– Там же, где и Эля, – еле слышно отвечаю я. – Это очень грустная тема, Хулио. Ты же не хочешь, чтобы я остаток вечера и ночи выглядела печальной и плакала?
– Не хочу, – говорит Ян и снова затягивается. – Коньки, значит, да? – переводит он тему. – Смерти моей захотела? Только ногу осталось сломать и из строя выйти. Меня и так на работе уже потеряли. Еще чуть-чуть, и получу нагоняй от отца.
– А ты вернись на работу, – улыбаюсь я. – Хватит держать меня в заложницах. Я же не убегаю, не вырываюсь и добровольно иду в твою темницу каждый раз, когда ты меня туда тащишь.
– В командировку уеду, и отдохнешь. А пока терпи и с достоинством носи свои кандалы, – усмехается Ян. – К тому же ты сама ко мне пришла, – напоминает. – И притворяешься уже не так убедительно. – Он протягивает руку и поглаживает большим пальцем мой подбородок. – Втянулась, да? Нравится?
– Возможно… – уклончиво отвечаю я.
Ян хитро улыбается и сканирует меня горящим взглядом. Словно в душу им проникает. Особенность это его глаз или действительно я ему так нравлюсь – не хочу анализировать. А еще интересно с ним болтать, забравшись на широкий подоконник. Этот треп растягивается надолго, мы впервые так много разговариваем с того дня, как я появилась в стенах этой квартиры. Лишь спустя пару часов ополаскиваю бокал в раковине и мы идем в спальню. К счастью, просто спать, а не заниматься сексом. Наконец-то.
Утром просыпаюсь от раздражающего шума и сажусь в кровати. Ян, заметив, что я встала, с грохотом закрывает дверцу шкафа. Я непонимающе тру сонные глаза и смотрю на Багдасарова, который вытирает полотенцем влажные волосы и при этом выглядит очень бодро.
– Я уже потренировался, выпил кофе, успел немного поработать. Хватит дрыхнуть. Вставай, – спокойно бросает он через плечо.
– Мне разве не полагаются привилегии? Выходной там или отгул? – недовольно бормочу я и опять тру глаза.
Картинка перед ними никак не обретет четкость. А еще немного подташнивает после вчерашней попойки, хотя и выпила всего ничего.
– Погнали на каток, Алён, а потом в кафе где-нибудь посидим. Ты же хотела. Завтра я в командировку уезжаю, потом куча дел намечается. Нескоро увидимся. Дома буду редко бывать.
– Каток, да? – довольно улыбаюсь я. – А ты знаешь, с какой стороны подойти к девушке.
– С тобой все знания обнулились. Встаешь?
– Да. – Спускаю ноги на пол и иду в душ, пока Игнасас не передумал.
Разве я упущу шанс поиздеваться над ним? Сомневаюсь, что Багдасаров умеет стоять на коньках. Уже предвкушаю эти захватывающие часы триумфа.
Мóю голову и быстро принимаю душ, затем сушу волосы и, скрыв макияжем следы усталости, возвращаюсь в спальню, думая о том, что у Ласки железная выдержка. За эти дни Настя писала и звонила коротко и по существу, взяла на себя всю работу в магазине, и иногда даже кажется, что это больше ее детище, чем мое. Может, они с Яном пообщались втихаря, пока я не слышала, и он по ушам ей поездил? Нужно будет потом уточнить у Насти при личной встрече, в чем все-таки подвох. И обязательно сходить с ней на концерт. Она давно об этом просит.
Спустя полчаса мы с Янисом выходим из квартиры. Оказавшись на улице, я дышу полной грудью и, расставив руки в стороны, улыбаюсь солнышку.
– Господи, свобода… Наконец-то! А на сколько у тебя командировка? – спрашиваю с радостью, отчего Игнасаса перекореживает. Обожаю его злить.
– Можно подумать, я тебя силой удерживал в квартире, – хмыкает он, дерзко ухмыляясь.
– Ну вот будь в тебе пятьдесят килограммов, а сверху груз в два раза тяжелее, я бы посмотрела, как ты сопротивлялся бы. Если еще перед этим и так все соки выжали… – с ехидством замечаю я.
– Ну не преувеличивай, Алёна. Во мне нет центнера. – Ян хлопает себя по плоскому животу. – Но имей в виду, на коньках я давно не стоял. В случае падения на тебя сможешь точно прочувствовать на себе тяжесть моего тела. Как бы потом в травму кое-кого не пришлось везти.
– Сон какой-то приснился? – настораживаюсь я, услышавпро больницу.
– Блядь, я уже жалею, что сказал тебе об этом. Не снится мне сейчас ничего, ясно? – начинает раздражаться Ян.
– Просто спросила. Чего ты заводишься с пол-оборота?
– Поверь, у меня к тебе подобного рода встречных вопросов не меньше накопилось. Что ни скажу – тут же в штыки воспринимаешь. Но, оказывается, у меня не все так плохо с терпением и выдержкой, да? Оценила ее вчера? Я к тебе даже не прикоснулся перед сном.
Янис открывает дверь и ждет, когда я заберусь в салон.
– Оценила, – коротко отвечаю я.
У меня прекрасное настроение.Очень люблю лед и коньки, даже несмотря на то, что в спорт вернуться не получится. Не уверена, что и с тренерством что-то путное выйдет. Но эти мечты окрыляют. Если не думать о том, что они несбыточные. Наверное, стоит предупредить Яниса, что у Антона остались какие-то записи нашего общения и мои интимные фото, которые он обещал слить руководству Федерации и тем самым лишить меня крыльев? Но почему-то язык не поворачивается. Имея деньги, которых раньше в таком количестве не было, а теперь есть, Слуцкий вполне может пойти на решительные шаги. И морально я к ним готовлюсь.
– Брат не звонил? – будто подслушав мои мысли, спрашивает Ян.
– Позавчера. У него всё нормально.
– А в магазине как дела?
– Настя со всем справляется.
Круто вывернув руль, Янис показывает, как недоволен моим сухим ответом, но мне все равно. Пусть бесится.
Через сорок минут мы с Игнасасом стоим на катке в одной из торгушек. Я со счастливой улыбкой на лице, он – с кислой миной и не очень устойчиво, вцепившись в мою талию мертвой хваткой.
– А почему в спорт вернуться нельзя? – спрашивает Ян, когда я с уверенностью прокатываюсь три круга подряд и возвращаюсь к нему. – Не заметил у тебя особо проблем в движениях, – кивает он на мои ноги.
– Зря. У меня лодыжка болит. Кость была раздроблена после аварии. Чудо, что вообще хожу, а не инвалидка. Но сегодня вечером буду ею, начну хромать после нагрузок. Возможно, даже пить обезболивающее, – грустно вздыхаю я, прижимаясь к Игнасасу.
– Неужели все так серьезно?
– Ну… в спорте на обезболивающих я долго не протяну. Слабенькой стала после всех операций и нервных встрясок. Пришлось, как и тебе, выбирать минимальные риски для здоровья. А ты? На ринге травму получил?
– Нет. У нас с тобой очень много схожего, Алёна. Сначала небольшой сотряс был после боя, да. А потом в подворотне удар битой по затылку получил. Сразу в отключку ушел и долго в сознание не приходил. Конкуренты отца в те времена жестко вели разговоры. В больничке я месяц провалялся.
Яну кто-то звонит, и он, прервав наш разговор, откатывается к опоре, а я захожу еще на круг. И видимо, глубоко задумавшись о словах Хулио и в красках представив, как ему прилетело по голове, нечаянно задеваю плечом мужчину небольшого роста. Не удержавшись на ногах, он падает и следом за собой тянет свою спутницу. Я тут же оказываюсь рядом с ними, пытаюсь помочь встать, бормоча извинения, но молодой человек неожиданно отталкивает меня.
– Ты что, овца, совсем не видишь дальше собственного носа? – рявкает он и снова толкает.
Не удержав равновесия и не успев сгруппироваться, я лечу вниз и больно ударяюсь ногой и плечом о лед.
25 глава
Боль в ноге пронзает до искр перед глазами. Дыхание тут же сбивается, и я замираю, не в силах пошевелиться. А когда немного прихожу в себя и фокусирую взгляд на искаженном от злости лице Багдасарова, который склонился надо мной, то уже в полной мере осознаю, что за этим последует.
– Не нужно. – Я вцепляюсь в рукав его куртки, но Ян небрежно и грубо сбрасывает ее, поднимаясь на ноги. То есть коньки.
И оказывается, так уверенно на них стоит… Притворялся, что не умеет кататься? Хотел сделать приятное, искусственно создав еще один повод, чтобы я могла безнаказанно поиздеваться? Или мало Янису того, что из спальни его не вылезаю, и нужно было прилюдно меня потискать, разыгрывая этот спектакль с разъезжающимися ногами и мертвой хваткой на моей талии?
Смотрю, как Ян со всего размаху въезжает в парня, которого я случайно задела плечом, и валит того на лед, прикладываясь кулаком к его лицу. Я сжимаю челюсти и убито прикрываю глаза, не желая на это смотреть. Не переношу жестокость. До отвращения эти сцены. Почему-то сразу всплывает в памяти ссора с Антоном и его пощечина, от которой я отлетела к стене. Ассоциации, чтоб их… Какая-то затяжная черная полоса.
Боль в ноге не становится тише, но хотя бы можно уже нормально дышать. Пытаюсь анализировать, что обескураживает больше: агрессия Яниса, с которой он накинулся на моего обидчика, или то, что безоговорочно вступился за меня, не задумываясь о последствиях.
В принципе, будь я на месте Яниса, поступила бы так же. Любого, кто посмел бы обидеть мою Ириску, особенно незаслуженно, размазала бы по стенке и не думала, правильный это поступок или нет. Правильный! На хер всю эту обходительность и возвышенные диалоги, когда с тобой изначально ведут себя по-скотски. С одним уже долюбезничалась до синяка на лице. И вот к чему в итоге привело: всех мужчин топлю в море недоверия, хотя Ян этого вроде как и не заслуживает. Но пусть Хулио сразу всю мою дурь увидит и решит для себя, стоит оно того или нет, нужны ему мои качели или лучше не залезать на них и не раскачиваться, чтобы не слететь с высоты. Я себя больше ни под кого ломать не стану. Никогда!
Открываю глаза, держась за ноющее колено и наблюдая, как Багдасаров проводит уроки вежливости с несчастным. Наверное, сегодня тот поедет в травму после одного неосторожного слова и движения в мою сторону. А мне придется посмотреть тонны романтических мелодрам и комедий, чтобы забыть об этой сцене и не проецировать поведение Яниса на себя. Все-таки я действительно очень впечатлительная натура.
Отряхнувшись и сплюнув под ноги, Ян подкатывается ко мне, а я опять не могу не заметить, что сейчас он держится на льду куда увереннее, чем несколько минут назад. Давно не стоял на коньках и как бы сломанной ногой не обошлось, да? Врун!