— Нет, Ариш, — Зотов смотрит прямо и так, как смотрят люди, всё для себя решившие.
Становится страшно.
Жутко страшно, особенно когда Рома вдруг продолжает.
— Я даже рад, родная, что ты попала под защиту Арбатова. Он — нормальный мужик. Тебя в обиду не даст. Это главное.
— Ты что такое говоришь?
Но Зотов будто не слышит.
— Сейчас поедем в ЗАГС. Оформим документы на развод задним числом. С мировыми судьями твой адвокат потом сам все порешает, не волнуйся. После этого к нотариусу. Подпишем договор дарения.
Не волнуйся?
Не волнуйся? И…
Да меня от каждой новой фразы всё больше потряхивает.
— Какой договор дарения? Ты о чём?
— Я отпишу тебе всё имущество. Этакая страховка, чтобы ты была обеспечена, а моему наследнику, точнее его родственничкам, — Рома выплевывает последнее слово, будто оно жжет ему рот, — ничего не досталось, даже если со мной что-то случится.
— Зотов, ты о чем? — не прекращаю попытку достучаться до всё ещё мужа.
— В случае моей смерти, Ариш, подумай, кому достанется всё, чем я владею? А еще вспомни, что Измайлов не может иметь детей.
— Рома, ты что? Умирать собираешься?
А вот теперь потряхивает. Конкретно так.
Да, Зотов — мудак и кобель, но смерти ему я не желаю. Ему — нет, определенно.
— Нет, родная, не собираюсь. Моя цель — вывести Влада на чистую воду. Раскрыть все его махинации. Отнять у него всё, чем он дорожит. Лишить любимого детища —«Алмаз-Х».
— Но это опасно, — озвучиваю то, что и дураку понятно.
— Я знаю, чем рискую, поэтому и хочу для начала обезопасить тебя.
Не слушая возражений, Зотов тянет меня на улицу. Просит сесть в его машину, которую подает Макс.
Отказываюсь и отступаю к своей
— Я поеду следом, — заверяю, глядя в серые глаза.
Не обманываю. Так и планирую сделать. Потому что Ромка в этот момент настолько открыт, что его видно насквозь. Выкидыш, спровоцированный его «друзьями», не просто его шокировал, он его раздавил, втоптал в землю, размазав тонким слоем.
— Не хочу бросать машину, а потом возвращаться, — поясняю решение.
Зотов кивает. Отдает охране приказ ехать вперед, а сам забирает мои ключи и садиться за руль ласточки.
— Ариш, я поведу. Так будет быстрее, чем объяснять путь, — произносит уже трогаясь с места. — А ты пока можешь набрать Арбатова и успокоить. Думаю, его хлопцы уже очухались и подняли шум, что тебя нигде нет.
В раздумьях, стоит ли беспокоить Сатану, все-таки отыскиваю его номер в
справочнике. Успеваю ли нажать на зеленую иконку соединения или нет — уже на
знаю.
События развиваются слишком быстро и слишком страшно.
Мою машину на почти пустой трассе подрезает неизвестно откуда выскочившая тонированная приора. Чтобы избежать столкновения, Зотов резко бьет по тормозам.
От встречи с лобовым стеклом спасает лишь ремень безопасности. Взвизгнув от страха, цепляюсь за него обеими руками, и в этот же момент происходит странный треск, после чего машина перестаёт слушаться водителя, набирая скорость.
— Твою мать, тормоза отказали, — рык Зотова еще звенит в ушах, когда впереди появляется крутой поворот, в который, уже понятно, войти мы не сумеем.
32.
— Родилась в рубашке, — первое, что слышу, начиная улавливать посторонние звуки.
— Молодец, девочка. Давай, милая, приходи в себя.
Резкий запах аммиака обжигает слизистую, заставляя дернуться и задышать чаще.
— Тихо-тихо, вот так. Всё хорошо. Не двигайся пока, — чужие руки фиксируют плечи не позволяя встать или повернуться. — Полежи спокойно. Мне нужно тебя осмотреть и обработать рану на голове, — женский голос незнаком, но сочится участием и состраданием. — Думаю, сотрясение точно есть.
Не знаю, есть или нет, но звон в ушах стоит жуткий, а еще тошнит, и картинка то и дело плывет Стараясь сосредоточиться на словах, смаргиваю пелену, замечаю знакомую синюю форму медиков, а потом и лицо женщины лет пятидесяти. Доброе лицо, открытое, со смешными спиральками волос.
— С возвращением, — улыбается она, встречая направленный на нее взгляд, а затем, обернувшись куда-то в сторону, требует подать перевязочный материал и плед.
— Рома... со мной был... мой муж... он... — во рту ужасно сухо. То и дело приходится делать паузы, чтобы сглотнуть и смочить горло. — Что с ним?
— Жив.
Короткое слово. Всего три буквы. А сколько в нем силы и энергии. Дышать сразу становится легче. Будто камень с груди спадает.
Брать на себя чужую смерть. Да не дай, бог.
Картинка, когда дерево летит на меня и только в последнюю минуту уходит с траектории — четко стоит перед глазами. Я точно знаю, оно предназначалось мне.
Авария предназначалась мне. Зотов попал под раздачу случайно.
Но при этом не запаниковал, а взял на себя самое сложное. Попытался удержать машину на трассе и снизить скорость ручным тормозом. В такой же ситуации я бы однозначно растерялась и убилась.
А Ромка... он еще и руль под конец вывернул, чтобы взять удар на себя.
— Точно жив? Я могу его увидеть?
— Обязательно увидите. В клинике. Насколько я понимаю, у второго пострадавшего состояние критическое. Ему нужна срочная госпитализация. Да вон, видите, карета реанимации уже отъезжает.
Медик, убедившись, что переломов нет, и я чувствую конечности, помогает немного приподняться. Именно в этот момент мимо с мигалками и сиреной, набирая скорость, пролетает та самая машина, внутри которой за жизнь Зотова борется бригада врачей.
— Он точно жив?
Кривлюсь от боли в грудной клетке, но пытаюсь сохранить сидячее положение, а не завалиться назад.
— Жив, голубушка, жив. Покойников с включенными сиреной и «люстрой», поверьте мне, на скорой не возят. Им спешить уже некуда.
Где-то глубоко в душе понимаю, что это своеобразный медицинский юмор, но улыбаться совсем не тянет. Зато поплакать — жутко. Но держусь.
Кусаю губу и держусь. Хотя пережитое постепенно начинает накрывать. Эмоции догоняют, обрушиваются шокирующими фрагментами и тестируют на прочность силу воли.
— Так, ладно, давайте-ка проверим ваши реакции и, если все в порядке, потихонечку дойдем до машины.
— Никаких дойдем. Проверяйте, а после я сам донесу, — басовитый голос Сергея заставляет дернуться, от этого скривиться, но все же поднять голову.
Не знаю, откуда появляется охранник, но честное слово, я очень рада его видеть живым и здоровым. Как и остальных, что, выбравшись из машин рассредоточиваются по периметру.
— Ты в порядке, — выдыхаю, встречаясь с мужчиной взглядом, на что тут же получаю кривую ухмылку и убежденное:
— Ненадолго, Арина Алексеевна. Руслан Германович уже пообещал мне открутить голову, как и всем остальным, кто проморгал охрану Зотова. Хороший нам урок Роман Сергеевич преподал. Утер нос за колеса.
Губы непроизвольно кривятся в понимающей улыбке. Да, в этот раз муж оказался хитрее.
— Чем они вас?
— Хлороформом. Не ожидали, что догадаются в одежду медбратьев переодеться.
Расслабились.
Хмыкаю и переключаюсь на фельдшера, которая только и ждет, чтобы продолжить осмотр. Выполняю всё, что она просит, и стараюсь не шипеть от боли в ребрах. Вроде как те целы, но гематомы обширные.
Сергей остается рядом, кому-то звонит. По тому, как кратко, но емко обрисовывает ситуацию, догадываюсь об имени второго собеседника.
— Полиция подъехала, я отойду ненадолго.
Телохранитель просит, чтобы никуда не перемещалась самостоятельно, дает бутылку с водой и быстрым шагом отходит в сторону моей ласточки. Там уже во всю наматывают круги люди в погонах. Осматривают, фотографируют, делают какие-то замеры и записи, заглядывают в салон.
Стараюсь видеть только мужчин, но не транспорт, который теперь является грудой искореженного железа, не подлежащего к восстановлению.
БОЛЬШОЙ и страшной грудой, внушающей ужас. Потому что левая сторона «морды» большей частью отсутствует, смявшись в гармошку и частично уйдя в салон. Вот тебе и не убиваемый супер-японец. А если бы это была обычная машинка, а не подарок дяди-перестраховщика, выбравшего мне самую надежную модель?
Совершенно не помню, как меня из нее доставали. И сколько времени я была без сознания.
— Шестнадцать минут, — отвечает медик и защелкивает чемодан.
Оказывается, вопрос задаю вслух.
— Откуда вы.
Странная точность удивляет.
Обычно ведь как? Мы всё округляем десятками. Минимум, шагом в пять.
Пять минут, десять, пятнадцать, час... а тут шестнадцать.
— А вы разве не помните? Вы же с кем-то разговаривали в момент аварии. Вот тот человек всех на уши и поднял. Обычно по две кареты на один вызов редко выезжают. Только если известно, что много людей пострадало. А тут распоряжение с самого верха.
Дальше не слушаю, теряюсь в мыслях.
Арбатов. Только он мог.
Правильно. Я собиралась звонить ему, но отвлеклась на дорогу. А потом резкий рывок, когда Зотов затормозил... По всей видимости я сильнее сжала телефон и пошел вызов.
Господи, представляю, как он разозлился, поняв, что происходит.
Словно услышав, что думаю о нем, Сатана дает о себе знать.
— Арина Алексеевна, ответьте. Это Руслан Германович, — Сергей вновь подходит неслышно, протягивает обычный кнопочный телефон и, будто извиняясь, добавляет. — Ваш мобильник, к сожалению, в дребезги.
Киваю. Забираю гаджет и отвожу глаза. Жутко стыдно, что так сильно трясутся руки.
— Слушаю, — голос почему-то проседает, а еще ком в горле разрастается.
— Арина, как ты девочка?
Не знала бы, что это точно Арбатов, ни за что бы не поверила, что он умеет ТАК говорить. Короткая фраза, а прошивает насквозь.
— Плакать хочется, — говорю, как есть, и губу прикусываю.
Она, зараза, такая, тоже трясётся, как и руки.
— Раз хочешь плакать, значит, будешь, — странное обещание странного человека.
Хотя, это же Сатана, он всегда выбивается из толпы. — Только, Ариш, потерпи чуть-чуть. Погоди до больницы. Я сейчас тоже туда подъеду и предоставлю тебе для этого своё плечо.