— Муж объелся груш, — разминаю шею и оборачиваюсь, — три недели, и Арина официально станет свободной.
— А если передумает?
Мур становится таким же серьезным, как и я.
— Не передумает. Не позволю.
И это не упрямство во мне говорит, а четкое понимание: Арина — моя. А своё я никому не позволю забрать. Даже рыжей девочке с зелеными колдовскими глазами.
— Рус, только ты это, — Витя заминается и проводит ладонью по затылку, будто раздумывая, стоит продолжать или нет. Но, шумно выдохнув, всё же решается, —короче, не дави на нее, брат. То, как в машине сегодня сорвался — на хрен так перегибать? Она ж даже не поняла, чего ты вспылил.
— Потому что упрямая.
Завожусь с пол-оборота, вспоминая как Осипова противостояла. Замирала сусликом, а всё равно глазки свои красивые прищуривала и подбородок вверх задирала, готовая бороться и не прогибаться.
Черт! Зараза мелкая.
Вот сложно ей было мне позвонить?
Всего-то разок, но самой.
Сильная девочка. Да. Не поспоришь. Хорошая. Правильная.
И пока недоступная.
Но ничего, вода камень точит, а терпение отпирает запертые двери. Вот и я найду ключик к ее сердцу. Это сейчас держу нелепой сделкой, в которую она верит, но верю, что наступит момент, когда она сама уходить не захочет.
А если не наступит.
Нет. Такого варианта у нас не предусмотрено.
— Вот именно, она у тебя упрямая, — усмехается Мурин. — И гордая. Это не куколка для досуга. Сама на шею вешаться не станет, и по привычной тебе программе: ты ей деньги, она в ответ любовь и ласку, плясать не захочет.
— Знаю, — делаю последнюю затяжку и выкидываю окурок в мусорный бак. — Только И мне это больше не интересно.
— Неужели на серьезное созрел? — Виктор настолько подвисает, что в себя приходит, когда, догорев, сигарета обжигает ему пальцы. — Черт.
Откидывает ее прочь, но смотрит исключительно на меня.
Усмехаюсь. Знаю, какой будет его следующая фраза. И не разочаровываюсь.
— Ты же говорил, что после Ленки ни одна баба тебя жениться больше не заставит.
— А разве Арина — баба? — парирую в ответ — И разве ОНА заставляет?
— Э-э-э, нет, — подвисает помощник и друг в одном лице. — Но... мля... Не погоди.
То есть ты реально созрел на такой шаг?
— Мур, не гони коней. Моей девочке нужно сначала развестись, а уж потом…
Улыбаюсь, почесывая языком клык.
— Ой ладно... всё я понял, — отмахивается, но, как и я, сияет довольной рожей. —Хех, м-да. Не думал, что доживу до того момента, когда не от тебя кого-то плющить будет, а наоборот. Кино. Пожалуй, пора попкорном запасаться и места в первом ряду занимать.
— Иди лучше голову ломай, как тут без меня будешь справляться, киноман фигов! —не остаюсь в долгу. — На тебе, между прочим, Измайловы и Зотов. А еще до сих пор бегающий на воле исполнитель. Что, кстати, по нему? Не лишку ли он разгулялся?
— Хитрый попался. Но всё равно не уйдет — начбез моментально теряет
благодушный вид, сосредотачивается и уже передо мной не друг, а подчиненньй. —Рожу по камерам срисовали. По базам менты пробили, нам инфу скинули. Ищем и мы, И они.
— И Измайлов, — добавляю, припоминая следака Павлова, гребанного дружка Владика.
— Точно. Живым парнишка Владику не нужен. Он сестренку в обиду не даст, иначе она и его паровозом сможет за что-нибудь прихватить.
— Поэтому действуйте. Средства не ограничены, ты же в курсе. Кинь молву про вознаграждение среди знающих, — даю совет — Так быстрее будет.
— Сделаю.
На этом разговор сворачиваем, потому что Арина выходит на крыльцо. И по тому, как алеют ее щеки и блестят глаза, понимаю, что девушка зла, пусть и старается держать себя в руках.
— Что случилось?
Приближаюсь. Ловлю темнеющий взгляд и не отпускаю.
— Всё в порядке.
Голос звучит спокойно, но прикушенная белоснежными зубками нижняя губа выдает ее с потрохами. Еще больше убеждаюсь, что прав, когда Осипова просит у начбеза.
Зотова телефон какого-то Сергея Владимировича.
Какого, понимаю спустя пару минут и мысленно усмехаюсь.
Ладно, моя радость, не хочешь пока говорить — настаивать не стану.
Самостоятельность — это даже похвально. А я и сам всё узнаю. Тем более, со старшим Зотовым хорошо знаком. Приходилось сотрудничать лет пять-семь назад, пока он не оставил бизнес сыну и не перебрался на юг решив переключиться на отели.
Забираю у Арины чемодан, передаю Виктору и не выпускаю из плена ее маленькую ладошку.
— Ты готова? — уточняю, поглаживая тонкие прохладные пальцы и разглядывая чуть заметные веснушки на точеном носике.
— Юм, да, — слегка заминается.
Простреливает возбуждением насквозь.
Черт, я обожаю ее светлую бархатную кожу. А еще больше реакцию на меня.
Она так охренительно краснеет, что еле сдерживаю свои чисто собственнические порывы — схватить и спрятать ото всех подальше.
— Не волнуйся, Ариш, отпуск тебе понравится, — стараюсь успокоить девушку, когда машина уже мчит нас в сторону аэропорта.
А в душе азартно предвкушаю, как много и тесно мы будем общаться всю следующую неделю.
41.
Вам когда-нибудь улыбалась акула, перед тем как, повязав нагрудник, достать нож и вилку, желая пообедать?
Нет?
А мне по ходу дела — да.
Когда Руслан Германович отвлекается от делового разговора, убирает телефон в карман и довольно заявляет:
— Не волнуйся, Ариш, отпуск тебе понравится, — первое, что приходит на ум: «А может, не надо?».
Естественно, мысль не озвучиваю, кротко киваю и послушно остаюсь в машине, которая, без труда преодолев несколько закрытых зон и три КПП со шлагбаумами, останавливается прямо на летном поле. А там, куда не глянь, повсюду красуются плавными линиями и белоснежными боками частные самолеты.
Арбатов и Мурин выходят из машины, чтобы, наверное, переговорить с пилотами и загрузить на борт мой чемодан, а я пользуюсь моментом и набираю отцу Романа.
Мы с ним виделись не так чтобы часто, но раза четыре случалось.
На свадьбе он присутствовал и вел себя мягко. Не грубил, не выказывал высокомерия и гордыни и, почти уверена, поздравлял сына с бракосочетанием от души. А позже, несколько раз прилетая в Питер по делам, занимался именно ими, пропадая на переговорах с утра до вечера. И пусть он останавливался в доме сына, пересекались мы с ним лишь во время непродолжительных ужинов.
Прослушав третий протяжный гудок, прощаюсь с мыслью легко дозвониться до родственника мужа. Всё-таки он — важный и занятой человек, прожженный бизнесмен и ярый трудоголик, как отзывался о нем Роман.
Почти отчаявшись в успехе, собираюсь сделать сброс, но мне неожиданно везет.
— Слушаю.
Похожий на голос мужа сип, только более сочный и возрастной, если его можно так описать, разрезает установившуюся вдруг тишину.
— Сергей Владимирович? — уточняю на всякий случай.
Не знаю, с чего вдруг нападает оцепенение и нервозность, хотя нет, глубоко внутри осознаю: сейчас придется сообщить родителю, что его сын пострадал в аварии и находится в плохом состоянии, а еще рассказать про странную активность бывшей супруги. В общем и целом — тот еще трэш.
— Он самый.
Ответ звучит жестко, по-деловому.
— Это Арина. Арина Осипова, жена Романа.
Пауза.
Удар сердца.
— Здравствуй, Арина. Рад слышать.
Смягчившийся тембр голоса разительно меняет восприятие. Будто на плечи теплую кофту накидывают, чтобы я не замерзла. Выдыхаю свободнее.
— Вы можете уделить мне время? — перехожу сразу к сути, помня, что деловые люди терпеть не могут прелюдий и переливания из пустого в порожнее. — Это очень важно.
Зотов-старший без шумных вздохов и пауз соглашается, за что мысленно его неустанно благодарю. А когда, внимательно выслушав мои сжатые и очищенные от эмоций новости, мужчина подтверждает готовность прилететь уже завтра и взять на себя решение вопроса с матерью Романа, ерзаю на сидении от желания прыгать и хлопать в ладоши.
Какая прелесть.
Всё же я боялась его отказа.
— Ты сама как?
Замираю, нахмурив брови.
— Э, неплохо, — выдаю размытый ответ. Слишком неожиданным выходит вопрос, а уж продолжение, что следует без остановки, тем более.
— Не простишь моего оболтуса? Хотя, чего я спрашиваю... и сам знаю, что нет, —небольшая пауза, за время которой мои глаза раскрываются еще шире. — Да-да, я в курсе истории с Измайловой. Слежу за Ромкой издалека, но не вмешиваюсь, как мы с ним договорились еще шесть лет назад перед моим отьездом. Свои шишки каждый набивает сам.
— То есть, и про аварию вы знаете? - перехожу на шепот, совершенно потерявшись.
Зачем он тогда так внимательно слушал?
— Нет, не знал. Я две недели был в Африке, там связь совсем чумная. Вот только прилетел и еду в офис. Ты, можно сказать, первая, кто со мной успела связаться за полмесяца.
Ого. Вот это действительно удивительный факт.
— Значит, поможете Роману? — еще раз на всякий случай уточняю, прежде чем распрощаться.
— Помогу, дочка. Не волнуйся, теперь всё решим. Поезжай отдыхать спокойно. И спасибо тебе, что не бросила сына после всего, что он учудил.
Погасив экран, опускаю руки на колени и сижу так некоторое время.
Вроде и мыслей много, а вроде в голове вакуум. И всё же проскочившие в ходе разговора слова свекра о том, что он в своё время тоже не простил жену, нагулявшую ребенка, бередят душу ребенка.
Это что ж получается? Старший брат Романа — не сын Сергея Владимировича?
Вот же тайны мадридского двора.
И жалко становится не только Ромку, по которому мамаша потопталась, заставив испытывать комплекс неполноценности и ненужности, но и преданного женой свекра.
Ушлая, однако, баба — моя свекровушка. Очень надеюсь, что в этот раз она не сможет навредить ни одному из Зотовых.
— Арина, — провалившись в мысли, пропускаю момент, когда Арбатов открывает дверь и протягивает мне руку, чтобы помочь выйти из машины.