— Он ничего тебе не сделает и не скажет, — моментально реагирует Руслан.
Сатана останавливается за спинкой кресла во главе стола и упирается пальцами в его подголовник. Зло прищуривается и тихо, но ёмко произносит.
— Иначе лишится и места, и головы. В нашем мире связи играют всё. Если он дурак, то получит хороший урок.
Последнего он даже как будто ждет.
Смотрю на мужчину безотрывно (выходит само собой) и верю каждому слову. Хотя с ним по-другому и нельзя. Точнее, не получается.
Он как маяк, забирает на себя не часть внимания, а всё до граммульки. И говорит не ради красного словца, а то, что действительно способен сделать, если его разъярить.
А тут уже как раз такой случай. Измайлов и Павлов — оба для него, как красная тряпка для быка. Один неверный шаг... и их либо затопчут, либо вздёрнут на рога.
Арбатов не заряжен играть.
Сумасшедшая энергетика. Убойный магнетизм. Эмоции, которые пропитывают собою всё вокруг подчиняя и обволакивая.
— Рус, может, мне стоит завтра вместе с Ариной и Михаилом к следаку прокатиться?
— напоминает о себе Мурин.
Он не улыбается, а скалится, предлагая помощь. Почесывает заросший густой щетиной подбородок, а сам будто мысленно уже в налую рожу Павлова заглядывает.
— Ты думаешь, Самкова и Савина будет мало? — Руслан копирует мимику своего начбеза, вопросительно приподнимая бровь.
— Ну-у-у... третий — не лишний, третий запасной, — хохмит Мур.
Закашливаюсь.
Вот же собрались... мальчишки. Два сапога — пара, не иначе. Хотя тут, пожалуй, уже две пары таких сапог выходят, если Самкова и Савина брать в расчет.
Господи, и куда я попала? Чувствую себя маленькой глупой мышкой среди отожравшихся породистых котов.
— А знаешь... я не против, — дает «добро» Руслан.
Он медленно проводит зубами сначала по нижней губе, потом также по верхней и хитро усмехается.
На этой позитивной ноте, заметно разряжающей обстановку, перемещаемся в столовую.
Нас встречает светлое и просторное помещение с высокими потолками и добротной мебелью. Ужин подают вкусный, блюд много, разнообразие впечатляет, но из-за усталости, вызванной длительным перелетом, и нервного перенапряжения, организованного Измайловым, я ем мало.
— Не нравится? Хочешь что-то другое? Повар приготовит.
Руслан отвлекается от разговора с Виктором. Переводит взгляд с тарелки, где я раскромсав мясо на мелкие кусочки, почти все оставляю не тронутым, на девушку в форменном светло-сером платье. Та под тяжелым взглядом начальства кивает.
Молчаливая готовность бежать и исполнять не удивляет У Арбатова другие не работают.
— Нет, не нужно. Спасибо. Если вы не против, я пойду отдыхать.
Мужчины не возражают, желают хорошо выспаться. Марина, возникшая ниоткуда, провожает до комнаты. И можно бы сказать, что на такой спокойной ноте вечер заканчивается, но не совсем так.
Через десять минут, когда я выхожу из ванной, в дверь стучат.
— Руслан Германович сказал, что это должно вам понравиться.
С такими словами домработница вносит поднос и устанавливает его на прикроватную тумбу, после чего прощается и покидает спальню.
Подхожу ближе к подношению, рассматриваю его и легко улыбаюсь, несмотря на то, что совсем недавно почти плакала.
Большая чашка горячего какао и... коробочка лукума.
Сюрприз обалденный и безумно милый.
На душе становится в разы теплее.
«Спасибо, Руслан»
Достаю телефон и без раздумий отсылаю сообщение, а меньше чем через минуту получаю ответ.
«Спокойной ночи, Ариш»
Не знаю, действует ли так пожелание Арбатова, напитанное его мощной положительной энергетикой, поддерживающей и успокаивающей одновременно, или в какао кто-то продуманный добавляет снотворное (шучу-шучу), но ночью сплю, как убитая.
Никакие метания и дурацкие мысли, что теперь делать и как быть, меня не заботят.
Как и не напрягает тот факт, что нахожусь я в чужом доме, в чужой комнате, в чужой кровати.
Утро начинается рано.
Меня никто не будит, просыпаюсь сама. Накидываю халат и, подчиняясь желанию, выхожу на балкон.
Погода шикарная. Тепло, солнечно, безоблачно. Задираю голову вверх, подставляя лицо жарким лучикам. Улыбаюсь им, а когда решаю осмотреться, несильно удивляюсь, замечая Арбатова.
Руслан, в серых спортивных штанах и белой майке и кроссах, выбегает из-за поворота и приближается к заднему крыльцу. Волосы влажные, дыхание чуть сбитое, майка на груди пропиталась потом.
Зрелище... очумительное.
В горле пересыхает по той самой причине, от которой алеют щеки и шумно колотится сердце. Я смущаюсь и теряюсь.
И кому скажи, что с ним мы провели вдвоем неделю на острове на одной вилле... и так сильно, как в этот момент, меня ни разу там не плющило — не поверят.
Но это реально так.
Остров Маэ кажется миражом, где я будто спала, а сейчас проснулась и увидела, и почувствовала себя другой. Не той, кем была еще вчера. Не зажатой замужней дамой, а женщиной, остро реагирующей на безумно привлекательного мужчину.
Открытие обескураживает, но заставить себя не смотреть на Руслана — не могу.
Стою и тихонько пожираю взглядом.
Я не шевелюсь и точно знаю, что не издаю ни единого звука, но Арбатов как чувствует. Запрокидывает голову и смотрит четко на меня. Взгляд темный, острый.
— Доброе утро, — сиплю, плотнее заворачиваясь в халат.
Нет, мне не холодно, но от накрывших с головой эмоций неловко. Еще и голос после сна слегка хриплый, что ощутимо смущает.
— Доброе.
Руслан стягивает полотенце, наброшенное на перила крыльца, и вытирает лицо и шею. Интересуется, как спала, как самочувствие, и не желаю ли составить ему компанию в бассейне.
Отказываюсь.
Какой мне бассейн?
Чтобы захлебнуться... слюнями?
Но к завтраку спуститься обещаю. И за время сборов и утренних процедур почти беру себя в руки.
Почти.
В столовую Сатана выходит в своем привычном образе: темной рубашке, сером костюме и массивных часах на запястье. Я точно знаю, что сотню раз видела его в подобном виде, но именно сегодня он кажется иным.
Или образ пропитанной потом майки, облепившей грудь и мощный торс, не дает покоя?
Не ведаю. Но то странное состояние, что топило на балконе, никуда не исчезает. Я продолжаю чувствовать Руслана иначе. Ярче, ближе, реальнее. Уже не как мужчину, с которым мы заключили сделку, а как…
— У меня сегодня день плотно забит. За неделю все соскучились, — Сатана усмехается улыбкой дьявола, вытирает рот салфеткой и откидывает ее на пустую тарелку, — буду занят до самого вечера. Но для тебя на связи. Если что-то... —указательный палец направляется на меня, — ты мне звонишь.
— Хорошо.
— Точно? — щурится.
_ Да.
— Сергей отвезет, куда скажешь.
— Поняла.
Разговор кажется забавным, и я улыбаюсь.
— Ладно, — Арбатов поднимается из кресла, посматривая на часы. — Заеду за тобой в семь. Будь, пожалуйста, готова. Платье привезут в обед. Парикмахер приедет.
— Мне он не нужен, — перебиваю, мотая головой.
Еще бы, блин, на депиляцию и на маникюр записал. Но этого ни в жизнь не скажу.
Ему, ради прикола, ума и на такое хватит.
— Арин.
— Не нужен, — повторяю тверже и выдыхаю, когда Руслан соглашается.
Кивает, пару заполошных ударов сердца пожирает меня немигающим взглядом, а потом, резко развернувшись, уходит.
— Эльза, — слышу его голос уже где-то в коридоре, — отмени парикмахера. Он нам не нужен.
Он. Нам. Не нужен.
Миленько.
И вот как объяснить наблюдающей за мной девушке в униформе, почему я улыбаюсь?
А, впрочем, я не обязана этого делать.
— Спасибо, всё было вкусно, — благодарю ее и тоже покидаю столовую.
49.
Давно я так спокойно и расслабленно не проводила вечер в высшем свете. Когда и пресыщенные лица всё те же, и искусственные улыбки слепят со всех сторон, и шепоток в спину, и нарочитое внимание через край, а мне параллельно.
Вот пофиг на них. И всё.
Нет, раньше тоже было не особо важно, но всё же чуток цепляло... вдруг что-то не то или не так сделаю, вдруг Роман расстроится, что подвожу.
А сегодня... по ба-ра-ба-ну!
И четко знаю почему.
Я в себе не сомневаюсь, потому что сомневаться — это значит быть неуверенной в собственной привлекательности, в своей состоятельности, как женщины, в своих силах, в своей женственности... А я уверена.
Спасибо Арбатову.
Он — красавчик. Вселил в меня эту твердость, сам того не подозревая.
Один горящий жадный взгляд, когда ровно в девятнадцать ноль-ноль я спустилась в холл. Секундная заминка в речи, которую он оборвал, забыв про домработницу.
Одно почти незаметное движение кадыка вверх-вниз, распахнувшиеся крылья носа, когда резче втянул воздух.
— Шикарно выглядишь, — хрипотца в голосе, как ласка пуховой кисточкой вдоль позвоночника:
И протянутая ладонь, чтобы помочь преодолеть последние несколько ступеней Ладонь, которая, поймав в капкан мои пальцы, больше их не отпускает.
Мы второй час в «Империале», а Руслан еще ни разу не предпринял попытки отстраниться и пойти решать сугубо мужские дела: договариваться о сотрудничестве под бокал шампанского, заключать сделки через очередное знакомство, наводить мосты с партнерами, выкуривая по сигарете в укромном уголке.
Ни разу.
И это странно. Очень.
Ведь Роман поступал именно так. Всегда. Без исключений. Полчаса кружил по залу рядом со мной, а после сбегал, ссылаясь на то, что именно ради этого мужчины ходят на подобные «важные» мероприятия.
— Тебе разве не надо идти зарабатывать свой очередной миллион? — интересуюсь, подмечая, как некоторые представители сильной половины человечества внимательно поглядывают в сторону Арбатова, явно дожидаясь его отмашки.
Точно стая волков отслеживает команду вожака.
— Я тебе уже наскучил? — своим излюбленным методом: вопросом на вопрос реагирует Сатана.