Я же, присутствовал чисто номинально - телесно, а мысленно пытался понять: с чего вдруг Арина собрала вещи и сбежала домой? Еще и по телефону отморозилась.
И сколько не думал, толком не уловил. Особенно, с какого лешего маленькая засранка включила холодный игнор.
Пятьсот раз пожалел, что всё-таки не выдернул ее с собой. Дай бог, и никаких тараканов бы за неполную неделю в красивой головке не завелось.
Хотя, с другой стороны, если бы я вот так же постоянно отсутствовал, пропадая на встречах, она была бы на курорте одна. Ну, не совсем одна. Макс, Зося и Аська точно бы скучать ей не дали, и мамуля, как тяжелая артиллерия, точно бы ее уболтала общими темами.
М-да... если подумать, я бы тоже на работу забил... однозначно.
А то не отдых с детьми вышел, а хрен пойми чего. Родных видел только за завтраком, если они успевали к тому времени проснуться, или за поздним ужином, если сам не заваливался спать раньше, чем они возвращались с катания на склонах и экскурсий.
В Питер приезжаем по расписанию.
Закидываю детей и дорогих родственниц в квартиру к матери, где они дружно собираются распаковывать все подарки и сувениры, и двигаюсь в сторону дома Скидываю вещи Марине и выделяю себе полчаса, чтобы быстро принять душ и переодеться.
Подхватываю подмышку знак внимания, привезенный малышке из Зельдена, и даю Виктору отмашку следовать по уже хорошо знакомому адресу на Фонтанку.
Соскучился, п.здец!
И вроде заранее предполагаю, что Ариша чего-то там лишнее себе в голову вбила, но вот чтобы прямо с порога встречать убийственным взглядом... не перебор ли девочка?
Смотрит, будто линчевать собирается.
— Чай? Кофе? — спрашивает вместо приветствия, бросив один-единственный взгляд на презент в моих руках.
И тут же, не дожидаясь ответа, разворачивается и идет на кухню, чтобы включить чайник.
— Может, лучше сходим куда-нибудь? — предлагаю.
Желания быть отравленным особо нет. А Осипова, пусть молчит и предъявы с порога не кидает, но смотрит многообещающе.
Точно в рыжеволосой головке кадры моего истребления мелькают. Раз отравить не выходит, так другие способы есть — толкнуть под машину, под поезд или с моста.
— Куда?
Черт! Моргаю. Будто она не про ужин спрашивает, а реально интересуется моими предпочтениями, как сдохнуть.
— Да тут рядом.
Неопределённо машу рукой. И удивительное дело — она не спорит и без капризов идет переодеваться.
— Ариш, ты похудела?
Нахмурившись, смотрю вслед тощей фигурке, исчезающей в проеме спальни, и ловлю ее безэмоциональное.
— Я не взвешивалась. Не знаю.
Зато я четко вижу — реально совсем тростинкой стала.
Хрень какая-то!
Ведь уезжал — оставлял другой. Худенькой, но не дохлой, как бройлерный синюшный цыпленок. Ну да, она немного приболела, но, чтобы за пять дней скинуть... сколько?
Черт В ней и так ничего лишнего не было.
А теперь ветер дунет — унесет.
Дождавшись, когда она натянет на себя джинсы и легкий свитерок — одежду, очень удачно сочетающуюся с моим неформальным прикидом, светлыми джинсами и футболкой с длинным рукавом, беру ее за руку и вывожу из дома.
На улице не отпускаю, но и к машине не веду. Не хочу садиться в салон. Душно, да и поездки задолбали. А вот пройтись пешком с любимой девушкой - интересно.
Ариша не спорит, идет. Виктор едет за нами следом. А я роюсь в памяти.
Вспоминаю, где здесь поблизости один знакомый месяц назад открывал небольшое, но уютное заведение. Пусть мы с ним там просто кофе пили, но очень уж он кухню нахваливал.
Вспоминаю. Нахожу.
— Зачем ты меня сюда привел?
Впервые с момента встречи Арина оживает и хоть чем-то интересуется. Присев за столик, незаметно осматривается и удивленно хлопает ресницами.
Ну да, неплохо Сева точку организовал. Чисто, немноголюдно. Комфортная обстановка, расторопные официанты, тихая ненавязчивая музыка.
Беру в руки меню, листаю. М-да, и кухня вполне цивильная.
— Хочу тебя накормить, — озвучиваю и так понятный факт.
— У меня холодильник битком набит, — фыркает. — Сергей каждый день по два пакета еды таскает.
Знаю. А толку? Раз ни хрена не ешь.
Но вслух претензию не кидаю, а, сделав заказ, сижу и сканирую вредину взглядом.
Нет, одна мысль у меня в голове по поводу ее обиды имеется. Савин признался про слитые Арине видео. Но, мля, подумаешь, я сам погром в ее квартире учинил.
Да, признаю, специально. Просто не хотел, чтобы она спешила возвращаться домой, после того, как там Павлов и его сотрудники-уроды везде лазали.
И даже если разбираться до конца... устроив небольшой Армагеддон, мои же архаровцы уже через день всю разруху ликвидировали. Всё пучком.
Хотя теперь жалею, да!
Лучше бы реально там еще полгода-год ремонт длился. А чего? Одни бы строители стены сносили, другие через две недели восстанавливали... И всем хорошо.
Работягам дело и деньги, Арише, моей скромнице, — причина не возвращаться, а мне — кайф, что она рядом, под боком.
Эх, поспешил.
— Арина, не хочешь рассказать, чего злая такая? — не выдерживаю ее сопения.
И ведь сидит, зараза рыжая, вилкой по тарелке елозит, в салате ковыряется, но толком ничего в рот не кладет.
— Всё в порядке.
НУ кто бы сомневался.
— Из-за квартиры злишься? — давлю, потому что на хрен мне этот «нарывающий гнойник» не нужен.
Уж лучше вскрыть проблему и все порешать, чем копить внутри обиды.
— Уже не злюсь, — отвечает ровно.
И нет ни единого повода сомневаться, что это именно так.
Но тогда что, мать ети случилось?
— Не хочешь сама поделиться?
Сверлю взглядом.
— Нет.
Да мля!
— Арина, — предостерегающе цокаю языком.
Тянусь к ней, хочу взять за руку, попытаться расслабить и вытащить, наконец, на свет белый ее заморочку, и охреневаю.
Она с такой силой отшатывается, что непроизвольно сбивает кистью стакан воды Тот слетает со стола и разлетается вдребезги, встретившись с плиткой пола.
— Не прикасайся... ко мне, — шипит дикой кошкой.
Сказать, что я, привыкший ко многому, впадаю в шок — это ничего не сказать. Такой взбудораженной Осипову вижу впервые. Ее потряхивает от эмоций.
Глаза сверкают, губы дрожат щеки пылают, волосы горят ярким пламенем в приглушенном свете настенных бра.
— Запомни, Руслан Германович, — наклоняется и тыкает в меня пальчиком, — я никогда не стояла в очереди в чью-то постель. И ты исключением не станешь.
Выдав непонятную абракадабру, моя злющая ведьма подхватывает сумочку и срывается к выходу.
Пи. дец! Хочется присвистнуть.
Давно меня так хлестко на место не ставили. И по хер, что мало что из тирады понял. Зато адреналина с лихвой хватил. Мурашки, не останавливаясь, до сих пор по коже бегают.
Кидаю Мурину короткое смс с единственным коротким словом «Встреть» и поднявшись из-за стола, отправляюсь следом.
Ариша топчется напротив Виктора, преграждающего ей дорогу, и смотрит на того волчонком. Друг явно кипишует, не понимая ситуации, но морду плугом держит.
Ох, а злюка моя. И боится, и кипит, и пытается сдержаться, и кулачки сжимает так будто мысленно меня одной рукой душит, а Мура другой.
Охрененная огненная девочка. Живая, яркая, настоящая. И эмоции у нее, пусть негативные, но никакой наигранности и фальши. Вся на ладони.
Моя.
Пи._здец, какая моя!
— Вить, расплатись, — киваю начбезу в сторону выскочившей следом за мной официантки и двигаюсь в сторону злюки.
— Ариш, а что это сейчас было? — интересуюсь, разглядывая ее пытливым взглядом.
Задирает подбородок, смотрит прямо в глаза и цедит сквозь стиснутые зубы.
— Лекарство от самообмана.
Чего?
Приподнимаю руку, хочу дотронуться до нежной бархатной кожи, заправить рыжий локон за ухо, но в зеленых глазах читаю предупреждение, чтобы не трогал... и не трогаю.
— Что с тобой происходит? — спрашиваю мягко.
Непонимание ситуации уже не веселит, а настораживает. И то что, она толком не предъявляет претензий, а говорит загадками.
— Неважно, что со мной происходит, важно, чтобы ты меня услышал.
Услышал.
Услышал?
Воспроизвожу в памяти брошенную ей в кафе фразу, перематываю ее в голове несколько раз.
— Ариш, я что-то про очередь в постель не совсем понял? Можешь пояснить, что имела ввиду? — уточняю, хмуря брови.
Замирает, слегка приоткрыв пухлый рот Шире распахивает глаза. Хлопает ресницами и краснеет. А затем спиной вперед отступает от меня на шаг. И еще на шаг. Резко разворачивается и сбегает в сторону дома.
Иду следом, не сокращая дистанции. Провожаю до подъезда, не окрикивая. Наблюдаю за цифрами на табло лифта, который поднимает её наверх, а после за окнами, где вскоре загорается свет.
Не хочу, но отпускаю девочку домой. Чувствую, что надо ей дать короткую передышку, иначе реально сорвется. Она и так, судя по мелькнувшему в глазах
испугу, выплеснула больше, чем планировала.
В машину сажусь, снова крутя в голове Аришкину фразу про постель и очередь, а затем расплываюсь в улыбке.
— Ты, чего такой счастливый? — подозрительно интересуется Мур. — Вроде ж Аринка злая убежала.
— Ага, — соглашаюсь, довольно потирая щетину на подбородке.
— Не понял.
Хмыкаю.
— Я и сам только догадался. Это она, по ходу, так ревнует.
— С хера? — удивляется Витя, чуть не забывая тормознуть на светофоре. — Ты жв работе весь по самое не балуй. Ни одной бабы рядом с тобой после ее появления не видел.
— А хрен знает, — пожимаю плечом.
— М-да-а, дела... — Мур на секунду задумывается и усмехается в кулак, — надеюсь, хоть не к Эльзе?
— И я надеюсь, — устремляю задумчивый взгляд в окно, перебирая всех и каждого, кто мог раззадорить мою девочку.
Узнаю. Непременно узнаю.
Или выпытаю, как только со своим аукционом расклепается.
60.
Сегодня день больших перемен в моей жизни. Мятная юбка-карандаш, белая шифоновая блузка с воротничком-галстуком, мятный пиджак без рукавов, туфли на шпильке, телесного цвета чулки, строгая прическа, неброский макияж — я хочу быть безупречной.