Сегодня день моего развода.
И пусть на последнее заседание, где будет выдано решение суда о расторжении брака, мне самой ехать не требуется — Самков сказал, что легко справится самостоятельно — начало свободной жизни хочется встречать во всеоружии.
— Арина Алексеевна, — заведующая фондом перехватывает меня в коридоре на подступах к кабинету, — прекрасно выглядите. Надеюсь, сегодняшний аукцион под вашим чутким руководством пройдет также замечательно?
Сарказм? С чего бы?
Внимательный взгляд, которым она меня окидывает, кажется каким-то особенно пристальным и оценивающим, но я отмахиваюсь от разыгравшегося воображения.
Всему есть легкое объяснение.
Нервничает начальница. Сильно.
Такого массового наплыва желающих поучаствовать и «посорить» деньгами я за все годы работы припомнить не могу. Да и аукцион, если не ошибаюсь, на моей памяти проводился всего один раз.
Особой пользы тогда не принес. Очень много средств было выкинуто на аренду здания, охрану, организацию самого мероприятия и последующего банкета, да и прочие расходники. А геморроя с капризными денежными мешками и их потребностями подкинул предостаточно.
— Не волнуйтесь, Ксения Игоревна, — обозначаю нейтрально профессиональную улыбку, — у меня всё под контролем.
— Хорошо, если так, — кивает женщина. Еще пару мгновений меня разглядывает и кивком отпускает.
Разворачиваюсь и размеренным шагом иду к себе. Кажется, женский взгляд прожигает спину, но делаю вид, что не чувствую. Всё это мелочи.
С Норкиной мы никогда не были коллегами-подругами. Даже близко. И дело не в том, что она — начальница, а я — подчиненная. Всё гораздо проще и сложнее одновременно.
Дело в статусе.
Два года назад, обретя дядю и в короткие сроки выйдя замуж за Романа, я неожиданно поднялась на ту высоту, к которой она, как я догадалась позже, стремилась больше десяти лет.
Почти четверть жизни являясь любовницей одного солидного человека из министерства, этакого папика в самом прямом смысле слова, который старше ее примерно на двадцатку, Ксения Игоревна тайно лелеяла мысль, что «любимый» вот-вот разведется со своей старушкой и женится на ней.
Не сложилось.
Даже осмелившись явиться пред светлыми очами официальной супруги и заявив о своем статусе, она ничего не добилась.
Да что там?! Потерпела полное фиаско — сказать будет правильней.
Услышала от той самой старушки-жены, как рассказывал Роман, насмешливое: «Деточка, таких как ты, хитрожопых и молодых, у моего мужа было много и до тебя. Уверена, будут и после, но... мужем он так и останется моим. Привыкай быть на подпевках». И всё это на официальном приёме при толпе гостей, которые только что пальцами в нее не тыкали, обсуждая глупость поступка.
Привыкать Норкиной не пришлось. Папик, узнав о самодеятельности пассии для утех, быстренько отправил ее в отставку. Однако, в знак щедрости и признания талантов (каких? — история умалчивает) подарил кресло начальницы фонда.
Так вот, когда в фонд пришла я... ревность к более удачливой девке из низов не позволила ей относиться ко мне непредвзято и раскидала нас по разным сторонам.
О чем я, к слову, ни разу не пожалела. Плохого и без завистливой бабы в «подружках» с лихвой хватает, да и привыкла я на работе работать, а не языком чесать.
Первую половину дня ношусь белкой. По факту уже ничего не делаю — готовы мы неплохо, лишь контролирую. Но и это утомляет. Хотя, всё же больше напрягает ожидание. Когда в начале второго телефон высвечивает входящий вызов от Самкова, нажать иконку соединения получается только с третьей попытки.
— Ну что? — выпаливаю вместо приветствия.
Да и здоровались мы уже утром, созваниваясь и обговаривая детали его поездки в суд.
— Поздравляю с официальной свободой, Арина Алексеевна, — хохмит адвокат в привычной ему беззаботной манере.
— То есть развели?
Голос слегка играет. Приходится откашляться.
— Развели, — соглашается Михаил. - Можешь звонить Русу и смело его радовать отличными новостями. Даже не знаю, кто из вас двоих больше ждал этого дня.
Усмехается, а вот я…
— Ты преувеличиваешь значимость, — хмыкаю, качнув головой, пусть мой собеседник этого и не видит.
— Да уж не скажи. За пять дней долбанных переговоров с австрийцами он мне весь мозг чайной ложкой выжрал, выпытывая, всё ли я сделал правильно, и не выкинет ли Зотов что-то, чтобы затянуть ваш процесс.
— В смысле переговоров? Вы же отдыхать ездили.
О том, что Роман мог воспротивиться разводу — не думаю ни секунды. Он дал обещание меня отпустить, когда в единственный раз мы с ним виделись в клинике.
А слово он держать умеет, это факт.
— На горных склонах катались. В пешие экскурсии ходили. В Инсбруке достопримечательностями любовались, — перечисляю увиденное на фотографиях Инны.
— Чего мы делали?
Голос Самкова из удивленного становится серьезно-вопросительным. Понимаю, что по ходу ляпнула лишнего. Впрочем…
— Разве не так?
— Арин, не знаю, какая синичка принесла тебе на хвосте эту хрень, но мы с Русом все пять дней с утра до позднего вечера мерялись писю... знаниями с нашими новыми компаньонами. А как только их продавили на подписание договора, так сразу ломанулись домой.
Молчу. Сказать нечего, зато Михаил, как истинный юрист, вцепляется в мои слова зубами, пытаясь докопаться до истины.
— Только не говори, что тебе Рус такую фигню ляпнул. Не поверю. Потому что, если для него это был отдых, то ему голову на наличие мозга стоит проверить.
— Нет, он не говорил, — сдаю себя с потрохами. Уже немного зная этого дотошного человека, понимаю — не отстанет, пока не дороется до сути. — Видела сторис у твоей Инны.
— Аааа, ну, ясно тогда, — выдает снова усмехаясь, — это девочки с детьми гуляли, но не мы. Ты ошиблась.
— Угу, бывает, — заминаю тему и переключаю адвоката на то, о чем с ним и надо разговаривать. - Что с ЗАГСом? Мне туда нужно будет просто с паспортом подъехать?
— Верно. Я сейчас им выписку из постановления закину и госпошлину оплачу, а они свидетельство подготовят. Как будет готово, маякну тебе и адрес скину. Подъедешь и заберешь уже сама, заодно штамп в паспорте поставишь.
— Спасибо.
— Да было бы за что.
Распрощавшись с Самковым, раздумываю, звонить ли Руслану.
Ясно одно: мне ничего толком не ясно по поводу его и той блондинки. И разрешить этот вопрос возможно, только поговорив с мужчиной. Лучше — не по телефону, а при встрече. И не в спешке.
А значит... точно не сейчас, так как уже пора ехать в Стрельну, где через несколько часов наступит настоящая жара.
Прежде чем успеваю отложить гаджет, получаю сообщение от Михаила, он присылает сканкопию выписки о разводе. Недолго думая, ее-то и отправляю Руслану.
Вроде как, и обещание сдержала, и на сложный разговор не нарвалась.
Аукцион.
В том, что он будет масштабным, я не ошибаюсь ни на грамм.
В том, что это станет главным событием месяца — не догадываюсь, пока не вижу всех тех, кто появляется на ковровой дорожке: губернатор и его свита, бизнесмены, политики, представители богемы и те, кто привык находиться в тени, но сегодня сделал исключение.
— Мы приглашали наше региональное телевидение, но там и бригады с федеральных каналов присутствуют, — выливает Вера.
Девушка вбегает в выделенный нам для подготовки кабинет, хлопая в ладоши и повизгивая от волнения и переизбытка чувств.
Я сама, чтобы не хлопнуться в обморок и сохранить хладнокровие, несколько минут назад приняла двойную дозу успокоительного. Еще бы. Мало того, что являюсь главным организатором всего этого мероприятия, так еще и на сцену предстоит через каких-то двадцать минут выйти, чтобы открыть аукцион.
Норкина же, коза, час назад проинформировала, что с нее будет достаточно короткой речи, а дальше она станет украшать собою вечер, а вся ответственность таки останется на моих плечах.
Спорить не стала, но выводы сделала.
Ничего, справлюсь. И из более сложных заморочек выбиралась.
— .. Помогая друг другу мы чувствуем внутри себя тепло, которое не может сравниться больше ни с чем. Мы ощущаем радость, потому что сделали этот мир чуточку добрее и счастливее. Ведь в нашем огромном и порой жестоком мире, мы можем дать шанс ребёнку обрести здоровое детство. Справиться в одиночку бывает просто невозможно. Вместе это легко! Я благодарю всех и каждого, кто неравнодушен и вместе с нашим фондом делает жизненно важное дело.
Пока я произношу речь, на установленном сбоку экране транслируется разработанный по случаю видеоролик с нашими уже здоровыми пациентами.
Наблюдая за лицами присутствующих, в очередной раз убеждаюсь, что наглядная картинка намного глубже проникает в сердца, чем слова, и без громких призывов напоминает, зачем мы все собрались.
— Отдельную благодарность я хочу выразить Сергею Владимировичу Зотову и Руслану Германовичу Арбатову, тем щедрым людям, мужчинам, бизнесменам, кто не только откликнулся на предложение фонда поучаствовать в благом деле, но и создал все условия для нашего с вами комфортного и плодотворного вечера.
Спасибо.
Нахожу глазами бывшего свекра и киваю, ловя его улыбку. Я рада, что он не только помог организовать это мероприятие, но и пришел поддержать. Каким бы строгим, жестоким или безжалостным дельцом он не был с другими, я видела перед собой только замечательного человека с добрым сердцем.
После сосредотачиваю внимание на Руслане. Его нельзя не заметить. Он яркий. Он особенный. Он всегда выбивается из толпы своей удивительной харизмой, мужественностью и самодостаточностью. Да, он сложный, но безумно притягательный, пусть мое мнение и предвзято.
— Спасибо, — произношу ему одними губами, с удовольствием ловя ответную улыбку.
Именно ее. Не оскал.
Отодвигаю все свои переживания на задний план и с удовольствием принимаю протянутую ладонь мужчины, который спокойно встает со своего места и под прицелами не менее двух сотен глаз подходить к сцене, чтобы помочь мне спуститься.