сегодня ко мне поедет, ясно тебе? И уж я его научу, как болтливых баб нужно в узде держать.
Пока Измайлова упражняется в колкостях, продолжаю медленно споласкивать руки.
НУ раз хочет дама выговориться, пусть. Зачем больному человеку отказывать? Тем более, самой в ее наглые глаза посмотреть хочется.
Совесть там найти... или хотя бы ее зачатки.
А вода успокаивает, да, мысли упорядочивает.
— Ну, во-первых, девушка с рыжими волосами априори не может быть бледной молью, — произношу медленно и с ухмылкой, а-ля, какая ж ты, Кира, дура недалекая, когда она замолкает.
Судя по заалевшим щекам, любовница мужа посылом проникается.
— Вот-вторых, ты-кать мне не надо. У меня имя есть. Арина Осипова. Если память подводит, могу подарить визитку. Или у МОЕГО мужа попроси, когда увидитесь, —трачу массу сил, чтобы не показать, как меня потряхивает от стервы, но ура! Ура!
голос звучит ровно. — В-третьих, быть женой почётно. Даже, если муж — мудак, жена всегда остается женой. А подстилка — шлюхой. В-четвертых, буду рада, если Рома останется, у тебя. Честно. Хотя бы высплюсь нормально. Ну и, в-лятых, Кирочка, кичиться тем, что ты выполняешь роль девки для утех, так себе удовольствие. Еще и временное. Разводиться-то Ромчик со мной не хочет.
Ожидаю, что Измайлова взорвется, ринется мне волосы выдирать или драться полезет. Но нет, дамочка тоже не промах.
Она демонстративно кладет руки на талию и натягивает ткань широкой шифоновой юбки так, чтобы её уже слегка округлившийся животик был хорошо виден.
— Я - мать Роминого наследника, дура! А ты — лимита подзаборная. Если бы не твой чокнутый дядька, известный своими автомобилями на всю страну, Зотов на тебя даже бы не взглянул. Кстати, а почему у тебя не его фамилия? Неужели Ромка зажал?
Киваю. Верно. Если бы не приехала в Питер, с будущим мужем точно бы никогда не встретилась. Разный статус у нас был, и ноль точек пересечения.
А что фамилии касается, я сама решила оставить свою. Как память о родителях и о дяде, подарившем новую жизнь.
— Кира, а ты точно неизлечимо больна? Может, притворяешься? Что-то слишком шумно и нагло себя ведешь с той, кому собираешься в будущем доверить сына, —слова сами слетают с губ, но я о них не жалею.
Подставлять правую щеку, когда ударили по левой — нет, не согласна.
А вот на реакцию посмотреть хочется.
8.
— Не лезь не в своё дело, Осипова, — Измайлова с ехидством выплевывает мою фамилию, явно желая ужалить побольнее. Но в итоге жёстко бьет иными словами.
— Моя болезнь — не твоя забота. Лучше домой вали, пироги пеки, раз на большее не способна.
Рукой проводит по животу, а меня будто током простреливает.
Не способна.
Не способна?
Однажды я думала иначе, но…
— Какой бы мерзкой ты не была, я желаю тебе и твоему ребёнку здоровья. Ему, —киваю на её живот — нужна настоящая мать, любящая, а не та, которую принуждают. И с Ромой я всё равно разведусь, даже если он против.
Усмехаюсь, глядя в обескураженное лицо любовницы мужа. Кажется, она не ожидала от меня подобных откровений. А мне... мне нафиг не сдались все эти игры богатых извращенцев, обесценивающих понятия семьи и верности.
Она думает, что я за Зотова цепляюсь? Дурочка!
Да я бы за полчаса собрала вещи и сбежала от него подальше, был бы шанс. Вот только не отпускает. Ещё и охрану приставил.
Думал, наверное, не замечу.
А я заметила.
Я теперь много всего подмечать стала. Только с болезнью Киры не до конца разобралась.
Кто-то из двоих врёт, это точно. Но врёт гениально, словно сам верит в озвученную ложь. Но кто? Зотов? Измайлова? Теряюсь.
— Врешь. Отказаться от Ромки добровольно? Не верю, — кривит губы брюнетка. – Да ты себе даже не представляешь, кого я ради него бросила, когда узнала, что он жениться надумал.
—А мне и неинтересно, — обрываю её пламенную речь. — Пойми одно и до своего любовника донеси, раз он меня не слышит. Я брезгливая. И я — собственница.
Поэтому всё в этой жизни делю на своё и общественное. Так вот Рома…
Хмыкаю и не договариваю.
Измайлова же дама с образованием. Как-никак целым рекламным отделом заведует в «Алмаз-Х». Должна догадаться, чем моя фраза заканчивается.
— Стерва, — доносится шипение в спину, когда покидаю санузел.
Не реагирую и тихо прикрываю за собой дверь.
«Стерва» — миленько. Всё лучше, чем «бледная мышь».
— Ты где пропадаешь?
Успеваю пройти несколько метров по коридору, свернуть в фойе перед гостиной, где остались кудахтать женщины, как чужие руки хватают меня за локти, дёргают в сторону, разворачивают и пригвождают спиной к стене в небольшой нише.
— Да что за привычка без спроса меня лапать! — рычу, вскидывая голову, и упираюсь в тёмные глаза Измайлова. — Отойдите от меня и уберите руки.
Отталкиваю от себя наглые конечности.
— Тон убавь, или хочешь, чтобы у нас появились зрители?
— Я хочу, чтобы вы от меня отстали, — четко проговариваю своё пожелание, но громкость снижаю.
Владислав, к сожалению, прав. Сегодня уже достаточно побыла в центре внимания.
Еще не хватало, быть застуканной в закутке наедине с компаньоном мужа.
Хотя.
Да ну бред.
Рома не поверит. А мне с этим типом даже рядом стоят неприятно.
— Что вам опять от меня нужно?
Взять себя в руки получается сложно. Напор Измайлова пугает.
Умом понимаю, маловероятно, что этот человек сделает мне что-то ужасное в общественном месте, а словесной грязи за сегодня наслушалась столько, что уже вряд ли что-то проймет. Однако, в его обществе откровенно неуютно.
Скользкий он какой-то.
— Мне нужно всё то же! Чтобы ты не провоцировала мою сестру. Вела себя тихо, культурно и мило, как и положено жене уважаемого человека. А ты с какого-то чёрта лезешь на рожон. Зубки показываешь.
Ну надо же! Левый мужик меня сегодня ещё не отчитывал.
— Вам-то какое до меня дело? — логично огрызаюсь. - Идите и свою Киру угоманивайте.
— Мне до тебя есть дело, — осаживает резко.
Делает полшага вперед. Сокращает расстояние до невозможно близкого. Нависает.
Тянет руку к моему лицу.
Напрягаюсь и вжимаюсь в стену.
— Арина, ты…
— Госпожа Осипова, хорошо, что я вас встретил перед уходом, — ничего не выражающий голос со стороны гостиной заставляет вздрогнуть и перестать с ужасом глядеть на Измайлова.
Но тот и сам понимает, что момент наедине упущен, отступает. Как и я, Владислав поворачивается к неторопливо приближающемуся к нам Арбатову. Пытается скрыть недовольство, но до конца не справляется. Не знаю, как Руслан Германович, а я легко ловлю его негатив.
Впрочем, взаимоотношения этих двоих меня совершенно не заботят. Как и оба мужчины по сути. Один бесит, потому что стал слишком наглым и навязчивым.
Второй — потому что раздражает мужа, а я за два года привыкла разделять его точку зрения.
— И по какому же поводу, господин Арбатов? — за несколько секунд, которые мужчина тратит, чтобы сократить расстояние, успеваю взять себя в руки и нацепить на лицо маску спокойствия.
— Мой секретарь сегодня утром отправил вам на почту письмо. Очень надеюсь, что оно не затеряется среди спама и мусора.
Выдав эту незатейливую информацию равнодушным тоном, Руслан Германович разворачивается и направляется к выходу из дома Семеновичей. Лишь только в этот момент замечаю, что прекрасная нимфа, составлявшая ему пару на сегодняшнем вечере, уже топчется на пороге.
— Не затеряется, — произношу негромко, больше себе, чем широкой спине, и, пользуясь моментом, тоже покидаю фойе.
Я не полная дура, прекрасно понимаю: Арбатов подошел намеренно. Хотя при этом Измайлова напрочь проигнорировал.
Зачем? Почему?
Думать еще и об этом не остаётся сил.
9.
Кортеж из двух машин, нашей и охраны, въезжает в распахнутые кованые ворота загородного имения и тормозит на полукруглой, вымощенной брусчаткой парковке.
Не дожидаясь помощи водителя, открываю свою дверь и выбираюсь на улицу.
Слышу хлопок и, обернувшись, замечаю, что Зотов повторяет всё то же самое.
— Ты разве остаешься? — интересуюсь, когда, отдав короткое распоряжение подчиненному, муж направляется следом за мной в дом.
Еще вчера днём этот вопрос показался бы мне неуместным, но не теперь. За сутки слишком многое изменилось.
Близкий человек превратился в чужака, чьи поступки я не понимаю и не хочу понимать. Он унизил меня, опошлил наш брак, но вместо того, чтобы извиниться, пошел дальше — выдвинул сумасшедшие требования, уверенно полагая, будто я всё проглочу. Покапризничаю для вида и смирюсь.
Право слово, смешно. До горечи. Потому что выходит: не только я не знаю своего мужа, но и он не знает меня.
— А куда я по-твоему должен отправиться на ночь глядя из собственного дома?
Сиплый голос дергает за нервы и заставляет напрячься.
Хмыкаю и качаю головой.
— К любовнице, Ром. Но, если хочешь, мы можем, пока не развелись, продолжать звать ее работой. Работа-Кира — и всем всё понятно.
Честное слово, если бы Зотов уехал к Измайловой, мне было бы легче. Вот такой парадокс. Рядом с ним теперь душно. Даже смотреть в его сторону не хочется.
Роман не отвечает, да и у меня желания продолжать разговор нет.
Захожу в дом и первым делом скидываю босоножки на высоком каблуке. Ноги, почувствовавшие комфорт, устало гудят. Несколько раз поднимаюсь на носочки и опускаюсь, чтобы размять стопы, и беру направление в кухню. Прежде чем подняться в свою новую комнату, решаю захватить с собой стакан воды.
Усталость дикая. Одна радость, бесконечный дурной день вот-вот закончится.
— Арина, подожди, — муж перехватывает за руку, обрывая моё движение, и разворачивает к себе. — Думаю, тебе нужно выпить. Ты слишком напряжена.
Тянет меня в сторону бара.
— Это что? Своеобразное успокоительное, после которого ты начнешь меня распекать за то, что я твою шл”ху обидела? Нет, спасибо, обойдусь, — выкручиваю запястье, чтобы Зотов освободил. — Я устала и хочу спать. Отпусти.