– Так, погоди, – она снова оглянулась, будто пытаясь сопоставить то, что видит, с тем, что слышит. – Ты вон туда посмотри, там дерево обрушилось. Хочешь сказать, это вы двое?
– Не, это лесорубы проходили. Срубили, ушли. Странные. Одно слово – дровосеки.
– Он какого уровня был?
– Пятьдесят второго.
– Ага, конечно, – она хмыкнула. – А ты шестнадцатого. Так я и поверила, что ты бы сам с таким справился. Даже с кошкой пятнадцатого уровня.
Я только болезненно поморщился – достать Душу Рыси и проверить призыв хотелось, но сначала я решил до конца разобраться с Валей. Тем более, что разговор предстоит реально непростой.
– Да, пора уже поднять эту тему, – кивнул я, чувствуя, как с ходу портится настроение. – Если идти дальше вдвоём – нужно доверять друг другу. Нам обоим. Хотя, конечно, про долговременное партнёрство рано говорить. У меня уже есть неудачный опыт.
– Ты о чём сейчас? – видя мой серьёзный настрой, девушка тоже забеспокоилась.
– О крылатом мудаке Орилебе, – отозвался я, увидев, как на лице девушки появляется сначала удивление – а потом страх. – О его уродских предложениях. О предателях. О Метке Смерти. Ты готова?
Она уставилась мне прямо в глаза, и теперь выражение её лица я толком не сумел прочитать. Даже – со своим повышенным восприятием. Что это? Боль? Стыд?
– Я готова.
Глава 22. Восемнадцать плюс и не только
День второй
Уровень 49
Статус: Потомок предателей
До Штурма тридцать девять дней
– Я готова, – ответила Валя. И, вдруг, ойкнула. – Ты чего не сказал, что у тебя кровь?!
Я покосился на плечо. Когда шёл к девушке, быстро глянул – кровотечение уже остановила регенерация, и заморачиваться дальше я пока не стал. Разве что, было реально жалко куртку. Перед сном обязательно зашью.
Девушка, тем не менее, была настроена решительно:
– У тебя же аптечка была. Давай перевяжем. А перекись есть?
– У меня есть кое-что получше, – я достал из инвентаря Жезл ученика целителя. Пара воздействий на рану под внимательным взглядом девушки – и она затянулась совсем.
– Вау, – произнесла Валя. – А мне можно попробовать? Тебе бы лицо обработать…
Я только хмыкнул. Получи я два дня назад, на Земле, по башке так, как сейчас… В ухо с размаху, в скулу коленом… Во-первых, я имел бы все шансы просто уйти в нокаут. Во-вторых, рожа у меня однозначно распухла бы и посинела. Сейчас – просто побаливали левая половина лица и ухо, и даже отёк не появился.
Впрочем – пусть девушка попробует себя в роли хила.
Я протянул ей жезл, кивнул:
– Жги. И ноги себе залечи. Мы же тебя нормально так и не приодели, блин.
Она кивнула, приняла жезл. Несколько секунд помедлила, её взгляд будто расфокусировался.
– Ты с интерфейсом работаешь?
– Угу.
– Прикольно. Как будто в себя ушла. Не знал, как это выглядит со стороны.
Валя хихикнула, сказала:
– Ну всё, давай долечим тебя.
Она подобралась ко мне поближе, села напротив. Левой рукой вдруг потянулась вперёд, аккуратно положила мне на щёку. И – очаровательно так покраснела. В глубине карих глаз сверкнуло что-то загадочное и притягательное.
От её пальцев по коже разбежались стаями мурашки, я даже на миг задержал дыхание. Валя же направила мне в лицо жезл – от этого, к слову, стало немного не по себе, – камешек-набалдашник мягко засветился жёлтым, и боль мгновенно прошла.
– Ухо ещё, – сказал я, повернувшись нужной стороной.
– Ты в курсе, да, что оно у тебя пополам рассечено?
– Что, правда? – наигранно удивился я, сделав дурацкие глаза. А сам недобрым словом помянул не в меру резвую рукокрылиху. – Неудачная стрижка. Но парикмахер обещал, что промахнулся ножницами совсем чуть-чуть.
Валя засмеялась, но сквозь смех попросила:
– Хватит меня смешить, Макс! И вообще, смотрится неформальненько так. Может, пирсинг ещё сделаешь?
– Только если на сосках.
Девушка приглушённо хрюкнула и расхохоталась. В ближайшую минуту она так и не смогла вылечить меня. Я вздохнул: всё-таки, быть обаятельным красавчиком – это тяжкий труд. Особенно, если ты не такой уж и красавчик, а всё обаяние – в умении нести пургу.
Тут, скорее, Валя оказалась со мной на одной волне.
Когда она свалилась на спину, я подался вперёд, склонившись над девушкой. Ловким движением выхватил у неё жезл – и поймал её за щиколотку.
– Ай, ты чего? – девушка наконец успокоилась, приподнялась на локтях, глядя на меня нечитаемым взглядом. Было… Что-то было в её карих глазах, в их тёмной глубине. Будто – десяток бездонных омутов, где черти – самые безобидные жители.
– Так тебя не дождёшься, – отозвался я внезапно севшим голосом, и расшнуровал на обмотках завязку. Откинул грязную тряпочку в сторону – и сексуальное напряжение момента мгновенно рассеялось. – Офигеть! Ты как ходишь вообще?
Ступни к чертям были стёрты, исколоты и изрезаны. Да блин, я, с немаленьким таким опытом походной жизни, и то не смог бы долго протянуть босиком. Я не Волкодав из книжек Семёновой, и не хоббит из книжек Толкина. А тут – вовсе нежная девушка.
И ладно бы одно это. Ткань очень паршиво защитила ногу от грязи, и ступня была, в добавок ко всему, ещё и чёрной.
– Всё так плохо? – помрачнела девушка.
– “Крепкого орешка” смотрела? – отозвался я аккуратно.
– Ну?
– Вот, когда он по стеклу босиком походил – и то было не так жёстко. Шансы подхватить столбняк или заражение крови у Макклейна точно были ниже.
Валя побледнела, и я поспешил успокоить:
– Если ты не ходила по ржавым гвоздям, шприцам непонятного происхождения, дохлятине и свежему помёту, – всё не так плохо.
– На каждом шагу были, – проворчала девушка. – Так и хотела наступить, но обошла.
Я кивнул, чуть улыбнувшись:
– Не так страшно, тогда. Земля – натурпродукт. Отец рассказывал, я её в детстве горстями жрал – и ничего. Ни консервантов, знаешь ли, ни глютена, ни сахара, ни ГМО. Она безопаснее половины колбасы в магазинах. А в древности землю в раны забивали, если ничего другого под рукой не было, чтобы кровь остановить.
Я вздохнул.
– Короче. Заклинание в жезле затягивает раны, но способности антибиотика там не прописаны. У меня есть амоксициллин – пропей на всякий случай пару дней, но это так, перестраховка. Нужно отмыть и обработать ноги перед лечением. Прости, но… будет больно.
Всё ещё бледная, Валя кивнула.
Всё-таки, она молодец. Вытерпела лечение стойко. Морщилась, тихонько пищала, зажимала в зубах капюшон худи – но не жаловалась.
Воды у меня было немного, и я, чтобы обмыть аккуратно ступни, потратил всю. Горы рядом, ручьёв тут должна быть целая куча – так что я забил и не стал экономить.
Вымыть вышло почти начисто – у меня было хозяйственное мыло. Смотреться стало только хуже – ступни были в мелких порезах с болтающейся кожей, подсохших коростах, лопнувших и свежих мозолях, и грязь всё это больше не маскировала.
Не зря, блин, говорят, что у женщин высокий болевой порог. И загон этот не только про роды, если что. Почитаешь истории о том, какие пытки советские женщины выдерживали во время Великой Отечественной, после чего умудрялись выжить…
Даже не знаю, ходил бы я на её месте так же спокойно, с изрезанными-то нафиг ступнями. Хотя, в пещере со Зверобогом я дрался, избитый с головы до ног. Мне ж всю башку изорвали, ухо, меня Альфа крепко повалял по камням и помял своими лапами, потом ещё перепонки лопнули… М-да, чёрт его знает.
Воды не хватило, чтобы смыть всю мыльную пену, и остатки я аккуратно снял тампоном, свёрнутым из бинта. После – обработал раны перекисью – и как раз эту часть лечения Валя перенесла труднее всего.
– Щиплет? – спросил я, глядя, как пенится перекись на ранках.
– Щекочет, @уъе#, – невнятно, но очень зло отозвалась она сквозь капюшон во рту.
Я хмыкнул и, аккуратно дочищая ступни бинтом, сказал:
– Сейчас у тебя, конечно, причина уважительная, да и не предупреждал я. Но, у приключений со мной есть весёлая фишка. Можно сказать – наша семейная традиция.
Валя подняла на меня глаза. Кажется, даже немного отвлеклась от боли.
– У нас не матерятся, – я улыбнулся, показал девушке брусок мыла. – Или вот этой штукой будет промыт рот. А если ты думаешь, что я угораю, и мне рот с мылом ни разу не мыли – подумай ещё раз.
– Ты… серьёзно сейчас? – выдавила Валя.
– Серьёзнее некуда.
– А людей убивать в приключениях с тобой можно, да?
– Угу. Это, как показала практика, этически приемлемо. Если они заслужили.
– Всё-таки, ты странный, – Валя откинулась на спину, закрыла глаза. – Но мне нравится.
Так, это что я, краснею сейчас? Кровообращение, ну ка отставить!
– Если тебе станет легче, я тему ругани немного компенсировал. Слово “сука” отец тоже не особо одобряет, хоть и не запрещает, а вот “сцуко” его уже устраивает. И оно у меня стало в речи наглым таким паразитом, от которого тяжело избавиться.
Валя хихикнула, произнесла – вопросительно:
– Блэт?
– Вот, ты начала понимать. Это у нас не мат, это – интернет слэнг. И – никакого восемнадцать плюс контента. Развлекайся.
– А что ещё из восемнадцать плюс тебе нельзя? – спросила девушка. Спросила, вроде бы… невинно так, но у меня вдруг в горле пересохло. И взгляд сам собой от ступни скользнул по смуглой ножке вверх – к шортам, одна из штанин которых распахнулось так, что проглядывалось, хм… Место, откуда нога растёт. И даже чёрный краешек трусиков. – Макс, глаза у меня выше.
– Прости, – я поднял взгляд. Валя покраснела, но улыбалась, и от этого стало легче. – Это у меня аутичные черты такие. Вообще не контролирую. Не могу смотреть в глаза красивым девушкам. Взгляд, гад такой, вечно спускается куда-нибудь.
Ступни были очищены, и я достал свой жезл… Так, нет. Мозг, переключайся нахрен! Сначала – дело. Потом… Потом.
У меня осталось ОВр на семь применений Малого лечения. Или, кстати, на те же семь – Малого противоядия. Я задумчиво провёл по зубам языком, и на каждую стопу применил по одному противоядию, и по два лечения.