утри меня…
— Понимаю. У вас поразительные способности, но с ограничениями. Ты удивительно откровенна на сей счёт.
— Если Пурпурный нас застукает, ты поможешь мне сбежать, или никогда не узнаешь, что мы задумали.
— Но если ты — единственная, кто может привести замысел в исполнение, и тебя остановить, он вряд ли воплотится в жизнь.
— Если я — единственная, — подчеркнула Нипи. — Если есть и другие, о которых я не знаю, у тебя так и не появится шанс их остановить… разве что ты посодействуешь моей с ними встрече, согласно плану.
— Верно. — Лисандер полагал, что она всё-таки единственная, но для него нарочно могли создать такое впечатление, чтобы он перестал копать дальше. Даже историю с пророчеством могли просто выдумать с целью сбить его с правильного пути. Небезопасно обрывать его сейчас. — Значит, я должен продолжать поддерживать врага, пока не проникну в самую суть плана сопротивления.
— Тем временем пусть ваша любовь с Эхо процветает, — кивнула девочка. — И может, к тому моменту, когда его узнаешь, ты не захочешь нам мешать.
— Или она поймёт, что я обязан поступить так, а не иначе, и присоединится ко мне.
— Если это случится, при полном разрушении планеты погибнет не только магия, но и Охэ, превратив Эхо в бездушную машину с мёртвым мозгом.
Лисандер почувствовал себя так, будто его ударили под дых. Застыв на месте, он прислонился к дереву.
— Прости, Сандер, — повинилась Нипи. — Жестоко с моей стороны было говорить это.
— Очко в твою пользу, Нипи, — выдохнул он. — Думаю, я не совсем верил в силу любовных испарений! Я действительно люблю её и не могу позволить этому произойти.
— Может, они позволят тебе сохранить для неё кусочек фазита, и с ней всё будет в порядке. Её телом управляет чип из протонита, а это то же самое. Если его хватит…
— Почему ты говоришь мне это? — спросил он, сумев, наконец, возобновить шаг. — Это ведь не в твоих интересах.
— Дедушка Голубой учил меня, что нельзя выиграть в шахматы, мухлюя. Ты можешь скрывать свою стратегию, но должен объявить противнику шах, загнав его короля в угол, и королеве тоже, если уверен в этом. Мы подарили тебе королеву, и ей шах.
— Так оно и есть, — согласился Лисандер.
— Но шах объявлен всему нашему миру.
— Понимаю.
— Если бы у тебя было время на раздумья, составил бы ты Эхо компанию и принял зелье добровольно?
— Я не знал о зелье, пока меня не заперли в убежище.
— Но ты не верил в его возможности, поэтому даже не пытался сбежать. А теперь, зная, что оно подействовало… если бы ты мог отправиться назад и отклониться от курса…
Какое-то время он шёл, обдумывая вопрос.
— Алиси была просто отвлекающий манёвр, и мы оба это понимали. Джоди могла стать чем-то более серьёзным; мне всё ещё её жаль. Я бы дал Бежевому отпор, если бы мог! Эхо ничем особенным не выделялась. Я просто пошёл с ней, потому что она предложила выход, не думая об отношениях. Но теперь, обзаведясь этим опытом, я бы не стал от него отказываться. До того у меня была только миссия; теперь появилась и любовь, окрасившая мою жизнь в цвета, о которых раньше я и не подозревал. Поэтому, зная всё, я бы ничего не стал менять. Любовь слишком ценна, чтобы пройти мимо неё.
— Я тебя не дразнила, — сказала Нипи. — Просто хотела знать ответ. Мне нравятся многие люди, и я люблю родных, особенно дедушку Голубого, но у меня никогда не было отношений. Я думала, что они могут не стоить затрачиваемых усилий, но теперь моё мнение изменилось.
— Они того стоят, — кивнул Лисандер. — Но миссия никуда не делась. Если ты влюбишься, твоя тоже останется при тебе.
Они продолжали идти. Нипи думала об отношениях с Аварботом, а Флаш — с воплощением его на Фазе, Сириллет. В обоих случаях это была дружба, не любовь. Она флиртовала с Элином и Рогом, но опять же, знала, что это далеко от взятых на себя взрослыми обязательств. Беда была в том, что она слишком разительно отличалась от окружающих: наполовину — человек, на половину — инопланетянка, а со стороны Флаша — наполовину — машина, наполовину — единорог. Или, может, её предками были роботы, а его — люди, зависит от точки зрения, поскольку их отцы менялись телами. Также она являлась слиянием мужчины и женщины в прямом смысле слова, что неплохо подходило Аварботу-Сириллет, но никому иному. Таким образом, Нипи считалась поистине сложным существом, уникальным даже в этом мире. Больше никто подобным набором хромосом или способностей не обладал. Если бы она повстречала кого-то вроде себя, но отличающегося…
Но каким образом? Потребовались бы колоссальные затраты на создание другого такого же существа, что казалось немыслимым при наличии захватчиков, но даже если справиться с ними, плод фантазии Нипи появился бы на свет не раньше, чем через десять лет. Девочку вновь остро кольнуло одиночество.
— Почему у меня возникло чувство, что, несмотря на все свои таланты, тебе так же одиноко, как мне до появления любви? — спросил Лисандер.
— Потому что тебе известно, что я — уникум, — огрызнулась она. — У таких настоящей любви не бывает!
— Тебе не нужно отражение в зеркале для любви, — возразил он. — Всего лишь подходящий компаньон и любовное зелье. Мне ли не знать.
Нипи рассмеялась и почувствовала себя чуточку лучше. Может, он и прав.
Возвратилась гарпия. Неуклюже спустившись на землю, она превратилась в Эхо.
— Какой стороне сейчас служат гоблины?
— Нашей, — ответила девочка. — Все местные виды с нами, потому что в случае завоевания Фазы им грозит смерть. Но, не зная о важности нашей миссии, могут вести себя, как обычно.
— Тогда нам лучше обойти лагерь гоблинов, который расположился к западу от курса, — кивнула Эхо.
И они послушно обогнули его, взяв на север. Однако, следуя вдоль пробегавшего тут же ручейка, услышали впереди шум. Грохот и такие звуки, будто животное попало в западню.
— Сирил! — воскликнула Нипи, едва Флаш распознал звук. — Она в беде!
Они ринулись вперёд и вскоре были на месте происшествия. И впрямь, волчица угодила в расставленные на тропе сети, поднимавшие в воздух каждого, кто имел неосторожность в них вступить. Дело рук гоблинов?
Сеть подтянулась вверх, образовав мешок, из которого Сирил было не выбраться. Его, в свою очередь, удерживала верёвка, натянутая через развилку средних размеров дерева и привязанная к земле. Деревце склонилось, а затем распрямилось, и авоська с добычей повисла на нём. Хитроумная ловушка, одна из тех, что гоблины применяли веками. Чтобы освободить волчицу, достаточно было развязать узел над самой землёй.
Но гоблины тоже не дремали. С противоположной стороны тропы сюда уже бежало пятеро их воинов.
— Обед! — жизнерадостно воскликнул один. — Сучье жаркое!
— Тихо, Сандер, — остерегла спутника Нипи. — Эхо, говори ты. — Она надеялась, что её поняли: гоблины не должны узнать полного состава их группы.
— Обойдёшься! — во всю мочь своих лёгких завопила та. — Моя волчица!
Предводитель отряда гоблинов остановился, глядя на неё.
— Сама и поймай, — проворчал он.
— Эта тоже моя. Освободите её, или у нас появятся новые счёты для сведения.
Четверно его подчинённых двинулись вперёд, вытаскивая свои узловатые палицы.
— Думается мне, обед будет посытней, чем мы думали, — усмехнулся предводитель.
— Я применю против вас свой талант, — пригрозила Эхо.
— Ты с Протона, — парировал гоблин. — Там нет магии. — Тем временем четвёрка всё приближалась.
Эхо указала на голову вожака.
— Боль! — крикнула она.
Что-то ударилось о большую башку. Гоблин моргнул, но казалось, что испытывает он не боль, а изумление. Он вытащил палицу.
— Боль! — повторила Эхо, на сей раз показывая на его ноги.
Что-то с силой обрушилось на крупные босые пальцы предводителя. Теперь реакция была более выраженной.
— У-уфф!! — Он запрыгал на одной ступне, поджимая вторую.
Нипи только сейчас поняла, что происходит. Невидимый Лисандер подобрался к гоблинам вплотную и бил по команде Эхо. Сперва — в голову, практически неуязвимую, потом наступил гоблину на ногу, куда с большим успехом.
— А теперь отпустите мою волчицу, или я разозлюсь, — пообещала девушка.
— Слушай, сучка… — начал было гоблин, и поскольку его вид уважения к волкам не питал, это слово комплиментом не служило.
Его глаза вдруг вдавились в лицо, и вожак завопил. Лисандер явно применил на нём какой-то особый приём.
— Отпустите её! — взвизгнул гоблин.
Чётвёрка, готовая атаковать Эхо, была озадачена.
— Но Вождь…
— Я передумал, — простонал тот. — Мы не любим сучье жаркое. — Он яростно моргал, глаза слезились. — Поймаем кого-нибудь другого.
— Я бы поел жаркого из суки! — упрямо возразил один из воинов и шагнул вперёд.
Но Нипи, до сих пор стоявшая тихо, частично вытянулась вдоль тропы, придав себе схожий с ней оттенок. Достигнув воина, она обвилась вокруг его ноги. А когда тот сделал шаг, дёрнула… и тот грохнулся прямо на своё уродливое лицо.
Эхо кинулась вперёд, мигом пробежав мимо трёх застывших от удивления гоблинов. Один попробовал было её схватить, но девушка легко дотронулась до его плеча, и гоблин, зашипев от боли, отпрянул. На плече расплывался синяк; рука Эхо, подобно всему её телу, состояла из металла.
Девушка ухватилась за державшую сеть верёвку и начала развязывать узел.
— Эй, ты не можешь… — запротестовал предводитель. Затем моргнул ещё раз и замолчал.
Эхо быстро довершила начатое и повисла на верёвке, плавно спустив Сирил на землю. Освободившись от пут, волчица неловко поднялась на лапы и тут же поползла прочь.
Вожак попытался было возразить ещё раз, но снова потерпел неудачу. Миновав его, путники зашагали по тропе дальше, как ни в чём не бывало. Когда они были уже у развилки, тот издал невнятный возглас и бросился в кусты. До них донёсся приближающийся топот.
— Давайте тоже унесём отсюда ноги, — предложила Нипи, и они побежали, слыша за собой шум погони. Никому не хотелось оказаться рядом с гоблинами, когда самоуверенность вожака восстановится. Он точно не утратил вкуса к сучьему жаркому.