— Не хочу вас обидеть, но не могли бы вы привести больше доказательств? К примеру, сменить образ, если я буду вас держать?
Она снова уставилась на него.
— Самый аккуратный подкат, который я когда-либо видела! Конечно, подержись за меня, красавчик. — Шагнув вперёд, она поцеловала его.
Лисандер сомкнул вокруг неё кольцо рук, более заинтересованный в механизме смены обличья, нежели в поцелуе. Он держал её крепко — и вдруг обнаружил, что обнимает птичье тело. Эхо превратилась в гарпию, причём её губы до сих пор были прижаты к его собственным. Лисандер был так изумлён, что отпустил её.
Она почти упала, и лишь крылья помогли восстановить равновесие.
— Ты уронил меня, говнюк! — взбесилась гарпия. Нипи хихикнула.
Если это не относилось к области сверхъестественного, то устройство явно было за гранью его понимания. Каждый квадратный сантиметр плоти Эхо был подлинным — и она трансформировалась прямо в его объятиях.
— Попробуем ещё раз, — попросил Лисандер. Изловчившись, он схватил её за птичьи ноги.
— Изменись обратно.
Внезапно он ощутил, что держит одно колено и одно бедро. Определённо человеческие.
— Доволен? — осведомилась Нипи. — Или ещё будешь её тискать?
Лисандер поспешно отпустил, хотя его человеческое восприятие возвращалось, и с точки зрения мужчины он находил эти ножки привлекательными.
— Если это не магия, то я ничего не понимаю, — не мог не признать он.
— Это наука, — сказала Эхо. — Я — киборг. Видишь, моё тело неживое. — И она распахнула робу, обнажая грудь. Дотронулась до правой, и та выпрыгнула на пружинках, открывая под собой искусственную полость. — Но вот Охэ — и впрямь сплошная магия.
— Я отведу тебя к волкам, — решил Флаш, чьего появления рядом Лисандер не заметил.
— К волкам? Лучше не надо.
Но мальчишка уже настроился на новое путешествие. — Возьми меня за руку; я отколдую нас к Стае.
Уныло вздохнув, Лисандер потянулся к его ладони.
— Приходи повидаться в свободное время, красавчик, — пригласила его напоследок Эхо. — Я работаю на Гражданина Пауэлла, когда живу на Протоне. А ты?
— На Гражданина Голубого, — ответил он.
— Счастливчик!
Затем его пальцы, наконец, коснулись кожи мальчика, и пейзаж вокруг снова изменился.
Они очутились на окраине живописной равнины, чьи испещрённые цветами просторы пересекал маленький извилистый ручей. На лугу пасся табун лошадей, охраняемый жеребцом. Лошадей? Нет, единорогов; каждый обладал рогом, и расцветка их шерсти выходила далеко за пределы палитры обычных лошадей.
Жеребец подскакал к ним. Его шкура была ярко-синей, а носки на задних ногах — красными. По мере передвижения он играл на своём роге — будто на саксофоне — мелодию.
Рядом с Лисандром возник уже знакомый ему второй единорог — с чёрной шерстью и голубыми задними носками. В этих двоих чувствовалось еле уловимое семейное сходство. Чёрный единорог тоже сыграл на своём роге; дополненная мелодия звучала ещё лучше.
Затем оба животных превратились в людей — мгновенно, словно одно изображение на экране компьютера сменилось другим. Мальчик был знаком Лисандру, но мужчину он ещё не встречал. Брюнет в чёрном костюме и синих носках. Такого возраста и с таким непреклонным выражением лица, что на язык просилось прозвище «Матёрый».
Мужчина смерил взглядом Лисандера.
— Мой внучатый племянник утверждает, что ты — новый слуга Голубого, и у тебя трудности с привыканием к нашей культуре.
— Верно. Я считал магию иллюзией.
— Флаш с радостью продемонстрирует магическую иллюзию! — сказал его собеседник. Он ещё не закончил говорить, а в воздухе над ними уже повис большой круглый глаз с покрытым гротескно выпуклыми венами белком. Рядом с ним появился второй, и их взгляд сфокусировался на Лисандере. Правый медленно подмигнул. — Но не сейчас, — не поворачиваясь, покачал головой мужчина. Глаза исчезли. — Просто смотри, пока чудеса тебя не убедят. Игнорирование магии здесь карается смертью.
— Я верю вам, сэр.
Тот нахмурился.
— Ах, да, ты видишь меня в одежде и принимаешь за гражданина. Нет, на Фазе граждан не имеется. После слияния нам пришлось идти на компромиссы, поскольку двойниками стали не все, и наш статус мог отличаться. Поэтому… — он сделал паузу. — Тебе непонятны мои слова?
— Да, — сознался Лисандер.
Единорог появился вновь и издал громкую ноту. Мгновенно раздался сладкозвучный перезвон колокольчиков, и от Табуна отделилась кобыла, чья шерсть отдавала багрянцем, постепенно переходившим в пурпур, а грива переливалась всеми цветами радуги. Поразительное и прекрасное существо.
Затем она превратилась в голубую сойку и полетела к ним. Вскоре она уже опустилась рядом, снова став единорогом, как только её лапы коснулись земли. Её колокольчики зазвучали вновь, на этот раз вопросительно. Мелодия тоже исходила из рога.
Жеребец ответил ей другой короткой мелодией. Кобыла слегка повернула голову, и Лисандер увидел в её глазу своё отражение.
— Отправляйся с Беллой, — велел ему Флаш. — Дядюшка Клип хочет со мной побеседовать.
— Мне сесть на неё верхом?
— Если хочешь, — пожал плечами мальчик. — Она объяснит тебе про слияние.
— Но я не понимаю языка бубенцов!
— Теперь понимаешь, — сказал Флаш.
Лисандер решил не спорить. Он полагал, что во всём этом кроется какой-то смысл. Ему дали задание: сопровождать и учиться по дороге. Конечно, испытанное им потрясало, и сюрпризам не было конца.
Он приблизился к восхитительной кобыле и увидел, что она примерно того же возраста, что и жеребец; шерсть усеивали крошечные седые пятнышки.
— Могу ли я сесть на твою спину, Белла? — спросил Лисандер.
— Да, — откликнулся её колокольчик.
— Благодарю тебя, — и он взобрался на неё.
И только потом моргнул.
— Я тебя понял! — воскликнул Лисандер.
Она переливчато рассмеялась — опять же, колокольчиками. — Тебе помог Флаш. Он — Адепт среди единорогов. Весь Табун им гордится. — Белла пошла шагом, оставляя мужчину с мальчиком позади.
— Адепт среди единорогов?
Бубенцы мелодично зазвенели вновь.
— Клип попросил меня разъяснить тебе устройство нашего мира. — Так он теперь переводил их трели. Очевидно было, что дальнейшее сопротивление принятию магии бессмысленно; её наличие объясняло происходившее лучше всего. — Изначально существовало два мира: в одном процветала магия, в другом — наука. Мы, единороги, жили среди чудес Фазы, а рабы с гражданами — под выстроенными с помощью науки куполами, ведь они успели загрязнить воздух и разрушить землю. Многие из нас обладали отражениями, но навещать друг друга мы не могли.
— Если я тебя правильно понял, — вставил Лисандер. — Ты была единорогом, а какой-то человек с Протона — твоим двойником?
— Нет, просто лошадь, — хихикнула Белла. — Я не превращаюсь в человека; таково было моё желание. Мы, единороги, обычно учимся изменять обличье дважды, и я выбрала сойку с кошкой. Клип умеет оборачиваться человеком и ястребом. Поэтому мы скачем вместе и летаем вместе, но когда вместе посещаем Протон, он становится мужчиной, а я — кобылой. Мне там не нравится, предпочитаю пастись на родных лугах.
— Измерения совместились, и теперь под куполами — Протон, а земли снаружи принадлежат Фазе?
— Верно, по общему соглашению. Когда гражданин покидает купол, он принимает обличье одного из местных. Если он адепт, то обладает большей властью и остаётся человеком. Но протонцы редко уходят за пределы привычного мира, и мы тоже. У многих из нас в любом случае нет двойников, что ещё легче. Всё не так уж и изменилось после слияния, кроме того, что к власти пришёл адепт Стайл.
— Кто?
— Адепты наделены более мощной магией. В большинстве своём, они люди, но Красный Адепты — тролль, а Адепт-Единорог — полукровка. Голубой Адепт всегда поддерживает единорогов, оборотней и вампиров, так что…
— Но ты упомянула Адепта Стайла.
— Он был Голубым Адептом, но обменялся местами со Стайлом, и теперь он — Гражданин Голубой, а Стайл — Адепт.
— О… значит, дедушка Нипи…
— Верно, — прозвенела она. — Нейса, сестра Клипа, ожеребилась кобылкой Флетой, которая спарилась с сыном Голубого по имени Маш, ровотом…
— С кем?
— На Протоне много ровотов, — терпеливо пояснила Белла. — Они подобны големам, но сотворены из металла. Нипи — их дитя, и она…
— Подожди! Подожди! Я совсем запутался. Я думал, измерения разделились. Каким образом кобылка единорога могла спариться с роботом? Даже если это возможно физически, они находились в разных мирах!
— Маш пересёк границу и занял тело Бэйна здесь, и полюбил Флету. Флаш — их жеребёнок. Бэйн отправился на Протон и занял тело Маша, после чего женился на иномирянке Агапе, и у них тоже появилось дитя — Нипи. Но когда наступило слияние…
— Они стали одним и тем же! — осенило Лисандера. — Стайл с Голубым — один и тот же человек, и их сыновья — одна личность, и внуки тоже! Но… — Он прервался, потревоженный новой мыслью.
— Один ребёнок мужского пола, а другой — женского, — понимающе прозвенела Белла. — Мы тоже не верили, что подобное возможно, но так оно и есть. В своё время сие неверие сыграло критическую роль в победе Стайла.
— В чём именно он одержал победу? И какое отношение это имеет к слиянию измерений?
— Враждебные адепты получали всё большее влияние. Они вступили в сговор с враждебными гражданами, и Пурпурный Адепт решил убить Стайла, чтобы стать первым среди всех. Но Голубой призвал Платиновую Флейту и Клефа, дабы тот на ней сыграл, и они совместили оба мира при помощи музыки. Голубой со Стайлом слились и понравились друг другу, то же произошло с Флетой и Агапой, с Флашем и Нипи — со всем хорошим народом. Но плохие адепты с гражданами были злыми, каждый думал лишь о себе и не хотел делиться властью. Они сразу невзлюбили друг друга и стали сражаться с двойниками. К тому времени, как они договорились между собой, власть уже перешла в руки Стайла. Теперь наступил наш золотой век, поскольку Голубой и вся его семья любят и ценят весь мир. Никогда больше зло не завладеет нашими мирами.