— Ты слишком высокого о себе мнения.
— …то это будет выглядеть не очень-то хорошо. Энглтон уже подозревает, что ты работаешь на Кастро, а Дрю Эвертон и так не сияет от счастья, что ты, судя по всему, предпочел бы убить Орфея, а не вытаскивать его. О бедном Рипе я умолчу. Тебя просто пригласят на встречу, и считай, что тебе повезет, если удастся снова оказаться на свободе до поражения Кеннеди на следующих выборах.
— Тебе известно о моей карьере гораздо больше, чем мне. Ладно. Что ты предлагаешь?
— Сделай вид, что пытаешься меня арестовать. Иван будет вынужден вмешаться в события, и мне удастся ускользнуть, а вот он погибнет. Я займусь тем, что в галстуке, но если промахнусь, то он всегда сможет подтвердить, что ты пытался меня взять.
— Другими словами, мне придется убить Ивана, полагаясь только на то, что ты промахнешься в Андовера? Да ты хладнокровный ублюдок!
— У тебя есть другие варианты?
— После случившегося с Рипом Андовер наверняка не один.
— Ты вычислил второго?
— Пока нет, но он точно при драке проявится. Будь внимателен. Да, и вот еще что…
— Что?
— Это тебе — за Сонг!
Мельхиор нанес резкий удар локтем Ивеличу в лицо. Он хотел застать его врасплох, чтобы все выглядело правдоподобно, если кому-то из следивших за ними все-таки удастся выжить. К тому же он хотел показать Ивеличу, кто будет играть первую скрипку в их дуэте, если он выдержит первое испытание. Челюсть русского хрустнула, и оба оперативника повалились на землю, на секунду скрывшись из глаз агентов обеих разведок.
— Меняемся пистолетами, — прошипел Мельхиор.
Чтобы ответить, Ивеличу пришлось сначала вернуть челюсть на место.
— Зачем?
— Пули в телах обоих американцев должны быть из «Макарова».
— Разумно! — одобрил Ивелич.
Он поменялся оружием, но прежде чем подняться, схватил Мельхиора за руку:
— Чтобы провернуть нашу операцию, все, кто тебя знает, должны умереть. И Фрэнк Уиздом, и Дрю Эвертон, и…
— Я понимаю.
— Все, — повторил Ивелич. — Скажи это сам!
— Скажи…
— Ты сам знаешь!
Мельхиор воздел глаза к небу:
— Timor mortis exultat me.
— Будь я девушкой, точно поцеловал бы тебя! Но раз я мужчина… — И Ивелич нанес удар лбом в нос Мельхиору.
Русский вскочил на ноги первым. «Магнум» Мельхиора уже целился в его сторону. Какая-то женщина пронзительно закричала, пуля прошла мимо: Мельхиор успел нырнуть за скамейку. Он знал: Ивелич не моргнув глазом пристрелит его, если получит шанс. Это испытание каждый из них должен был либо пройти, либо погибнуть.
Как и предполагал Ивелич, Иван сорвался с места. Второй кагэбэшник, похоже, так и не понял, что агенты враждебных разведок действовали заодно…
Ивелич прицелился, Мельхиор бросился на землю. Он услышал два выстрела и, обернувшись, увидел, как падает Иван. На его груди расплывались два темных пятна, а губы беззвучно произнесли «бл…!» в последний раз в жизни. Мельхиор, переметнувшись, снова прицелился — и мог поклясться, что пуля чиркнула по спине Ивелича. Андовер был ранен в левое плечо. Он пошатнулся, но все же сунул руку под пиджак за пистолетом.
Мельхиор опять прицелился. Если он промахнется и Андоверу удастся спастись, дело совсем дрянь. Вторая пуля сорвала шляпу с того, что осталось от головы агента, но она еще не успела упасть на землю, а Мельхиор уже лихорадочно оглядывал толпу.
Он заметил второго примерно в центре зала: посреди поднявшейся суматохи к выходу быстро и уверенно пробирался мужчина. В его руках что-то блеснуло. Но не пистолет. Хуже — ключи от машины!
— Машина? — крикнул Мельхиор по-русски.
— Нет! — крикнул в ответ Ивелич, прокладывая себе выстрелами путь к платформам — там он мог затеряться в одной из электричек или выбраться по путям.
Заигрался что-то Ивелич… Мельхиор пригнулся и понесся, петляя, за вторым американским агентом, который за это время успел еще ближе продвинуться к выходу. Решив, что Ивелич теперь его не достанет, Мельхиор выпрямился и побежал открыто. Второй агент уже был на улице и садился на место водителя в такси, припаркованное на Массачусетс-авеню.
На ветровом стекле похожего на мыльницу «Порше-356» под «дворниками» болталось два талона за неправильную парковку. Мельхиор предпочел бы «понтиак», или «плимут», или в крайнем случае «шевроле», но Сонг заверила его: на «порше» он точно доберется куда ему нужно. Чтобы в него втиснуться, ему даже пришлось убрать откидной верх. Перемахнув через дверцу, Мельхиор сунул ноги под руль, нажал на педаль газа и повернул ключ зажигания. Двигатель взвыл, как подросший детеныш льва.
Вероятно, агент не видел, что Мельхиор выбежал из здания вокзала, и направил машину на перекресток с круговым движением, откуда мог свернуть на полдесятка улиц. Чтобы перехватить его, Мельхиор рискнул выехать на встречную полосу, лихорадочно лавируя, чтобы ни с кем не столкнуться. Теперь агент заметил его. Преодолев бордюр, он рванул по газону парка, отделявшего подъезд к вокзалу от Коламбас-серкл. Не притормаживая, он пересек восемь полос движения и взял курс в сторону Делавэр-авеню.
Мельхиор отлично сознавал, каким крошечным был его автомобиль. И не просто потому, что при каждом движении невольно упирался коленями в приборную панель: в боковых зеркалах на него то и дело надвигались огромные решетки радиаторов «фордов», «крайслеров» и «шевроле», будто обступавшие щенка гигантские сенбернары. Он свернул на Делавэр-авеню и покатил к Капитолию — от ярко-желтого «форда» его отделяла сотня футов. Теперь Мельхиор был вынужден отдать должное «порше». Машина неслась как гончая, спущенная с поводка.
Мельхиор догнал такси и пару раз стукнул его в бампер. Задние фонари разлетелись вдребезги, и ему пришлось пригнуться: ветровое стекло его собственной машины было слишком маленьким, чтобы защитить от осколков. Такси сначала бешено завиляло, но все-таки сумело выправиться. Агент ударил по тормозам, и Мельхиор едва успел вильнуть влево, чтобы не врезаться в багажник тяжелой машины. Уходя вправо, агент выстрелил и повернул на Конститьюшн-авеню. Если он поедет по ней прямо, то окажется в «федеральном треугольнике» — в гуще правительственных зданий, а потом — что гораздо хуже — может свернуть на Пенсильвания-авеню и выскочить к самому Белому дому. Пока не слышно было полицейских сирен, но трудно представить, что за ними не увяжется целая армада полицейских машин, если они промчатся мимо Белого дома, паля друг в друга. Он должен действовать быстро.
Мельхиор выскочил на Конститьюшн-авеню, чудом не столкнувшись с огромной фурой, и выжал педаль газа. «Порше» незамедлительно отреагировал: сначала его отделяли от желтого «форда» с десяток машин, потом шесть, потом три… А потом Мельхиор ударил такси в левый борт. Агент вцепился руками в руль, стараясь повернуть на Пенсильвания-авеню. Мельхиор выстрелил ему в ухо, и «форд», потеряв управление, налетел на бордюр и перевернулся: машину подбросило и с размаху опустило на крышу. Если водитель и не погиб от выстрела, то точно был раздавлен ударом.
Впереди дорогу пересекала огромная фура. «Порше» мчался на скорости шестьдесят миль в час, и затормозить уже не было времени. Мельхиор метнулся в сторону пассажирского сиденья и пригнулся. «Порше» вздрогнул, послышался звон разбитого стекла, но маленькая машина проскочила под фурой, которая лишь выдавила ей ветровое стекло. Каким-то непостижимым образом Мельхиор уцелел, а машина продолжала катиться…
И по-прежнему никаких полицейских — Боже, храни Америку! Перестрелка из машин в четверти мили от Белого дома, и ни одного полицейского! Президенту Кеннеди надо что-то делать с охраной!
Мельхиор загнал «порше» в гараж, который указала ему Сонг, на случай «если что-то пойдет не так», и, пересев в разбитый «шевроле» Умника, поехал в сторону Лэнгли. Он только что застрелил двух сотрудников Конторы. Обратного пути не было.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
19 ноября 1963 года
— Однажды я разрушил представление человека о самом себе, чтобы спасти его.
— Прошу прощения, сэр? — Чернокожего лифтера вовсе не занимали сентенции странно одетого белого.
— Да нет, это я так, — ответил БК и, подумав, решил перейти на жаргон битников. — Просто один чувак навел меня на прикольного хмыря, который промышляет стихами. Фрэнка О’Хару.
Лифтер ограничился тем, что просто приподнял бровь, всем своим видом показывая: если белый в лифте и есть то, ради чего надо добиваться гражданских прав, лично он предпочитает остаться человеком второго сорта.
— Боюсь, что не понимаю вас, сэр. — Кабина лифта остановилась, и он открыл деревянную полированную дверь. — Пятнадцатый этаж, сэр.
БК удалось выяснить, что Ричард Альперт находится в доме Пегги Хичкок — сестры Уильяма, владевшего поместьем в Миллбруке. Он настоял на том, чтобы пойти одному. Чандлер не особенно возражал, что не удивило БК. Он заметил, что в обществе других людей его подопечному было не по себе. Конечно, отчасти это было связано с тем, что Чандлер теперь сильно отличался от окружающих его людей, но БК подозревал — тот и раньше предпочитал одиночество. Чандлер заверил его, что с удовольствием останется в отеле и посмотрит телевизор.
— Там новый парень на «Вечернем шоу»… Понятно, до Джека Пара ему далеко, но когда он в тюрбане… — Он помолчал. — Ты берешь с собой пистолет?
БК в удивлении вскинул глаза:
— Пушка — это отстой, чувак!
У зеркала возле лифта БК задержался, чтобы бросить на себя взгляд. И напомнить, за кого он себя выдает. Своим обликом он остался доволен: черная водолазка и длинная безрукавка из деревенской полосатой ткани, хлопчатобумажные брюки все в пятнах, поношенные рабочие башмаки. Всем этим он обзавелся в благотворительном магазине. Завершающим штрихом был черный парик почти до плеч. Совсем как у Мейнарда Кребса[39]. Замшевая лента на голове придавала особый шик, делая БК похожим на индейца племени команчи.