— Мы собирались работать вместе, помнишь? — сказала Рони.— Чтобы, как я тогда выразилась, предать Лео. Почему мы не можем сотрудничать и дальше?
— Все изменилось. Из-за моего болезненного нежелания — или неспособности, или называй как хочешь,— отправиться на Луну и оказать ему помощь.
Он чувствовал безразличие к собственной персоне, будущее которой рисовалось отнюдь не в радужном свете.
— Боже мой, ведь ты на самом деле не хочешь остаться со мной,— сказал он девушке.— Когда-нибудь ты можешь угодить в переплет, тебе может потребоваться моя помощь, а я наверняка сделаю в точности то же самое, что я сделал в отношении Лео. Позволю тебе утонуть, не пошевелив и пальцем.
— Ведь речь шла о твоей...
— Об этом всегда идет речь,— заметил он,— когда что-то делаешь. Это название комедии, а мы в ней актеры.
Это его не оправдывало, по крайней мере в собственных глазах. Он сел в такси, машинально назвал адрес и откинулся в кресле, пока машина поднималась в раскаленное добела небо. Далеко внизу под термозащитным козырьком стояла Рони, глядя из-под руки вслед удаляющемуся такси. Она явно надеялась, что он передумает и вернется.
Однако он этого не сделал.
«Требуется определенная смелость,— думал он,— чтобы посмотреть себе в глаза и сказать: я ни на что не годен. Я совершил зло и совершу его снова. Это не случайность, таково мое истинное “я”».
Наконец такси начало снижаться. Он полез в карман за бумажником и с удивлением обнаружил, что это не его дом. В панике он пытался сообразить, где находится. Внезапно он понял. Это был дом 492. Он назвал адрес Эмили.
Вот так! Назад в прошлое. Туда, где вещи имели смысл.
«Когда я делал карьеру,— подумал он,— когда я знал, чего хочу, знал даже в глубине души, что я готов отдать, от чего отказаться, чем пожертвовать... и ради чего. А теперь...»
Теперь он пожертвовал своей карьерой, чтобы — как он считал — спасти жизнь. Также как когда-то он пожертвовал Эмили, чтобы спасти свою жизнь,— это было так просто. Не было ничего проще. Это был не идеализм и не долг, вытекающий из пуританских, кальвинистских убеждений. Это был лишь инстинкт, как у самого примитивного червяка.
«Господи! — подумал он.— Я сделал это: сначала я бросил Эмили, а теперь Лео. Что я за человек? А следующей — и я был достаточно честен, чтобы об этом сказать,— была бы Рони. Неизбежно.
Может быть,— подумал он,— Эмили сумеет мне помочь. Может быть, поэтому я здесь. Она всегда прекрасно разбиралась в таких делах, она видела меня насквозь в тумане самооправданий, которыми я себя окружил, чтобы не замечать мрачной действительности. Что, естественно, лишь склоняло меня к тому, чтобы от нее избавиться. Честно говоря, для такого, как я, уже это само по себе было достаточным поводом. Однако, может быть, сейчас я буду в состоянии это вынести».
Минуту спустя он уже звонил у дверей Эмили.
«Если она сочтет, что я должен присоединиться к Палмеру Элдричу, я так и сделаю,— подумал он — А если нет, то нет. Однако она и ее муж работают на Элдрича. Как они могли бы, сохраняя лояльность к нему, отговорить меня от этого? Значит, это уже решено. И может быть, я прекрасно об этом знал».
Дверь открылась. Эмили удивленно посмотрела на него широко открытыми глазами. На ней был синий халат, запачканный засохшей и мокрой глиной.
— Привет,— сказал он.— Лео меня уволил.
Он подождал, но она ничего не ответила.
— Можно войти? — спросил он.
— Да.
Она впустила его в квартиру. Посреди комнаты, как и прежде, стоял огромный гончарный круг.
— Я как раз лепила. Рада тебя видеть, Барни. Если хочешь чашечку кофе, тебе придется...
— Я пришел к тебе за советом,— сказал Барни,— Однако теперь я понял, что это ни к чему.
Он подошел к окну, поставил свою набитую коробку и выглянул наружу.
— Тебе не помешает, если я снова займусь делом? У меня была хорошая идея, по крайней мере, она казалась мне хорошей,— Эмили потерла лоб, а потом закрыла руками глаза.— Сейчас я уже не уверена... и я так устала. Я думаю о том, не связано ли это с э-терапией.
— Эволюционная терапия? Ты прошла ее?
Он повернулся и внимательно посмотрел на Эмили. Изменилась ли она физически?
Ему казалось — хотя, наверное, просто оттого, что он так долго ее не видел,— что черты ее лица стали грубее.
Это возраст, подумал он. Однако...
— И как идут дела? — спросил он.
— Ну, пока у меня был только один сеанс. Однако, ты знаешь, я так плохо соображаю. Не могу собраться с мыслями, все идеи перепутались.
— Думаю, лучше будет, если ты откажешься от этой терапии. Даже если это предел мечтаний, даже если это делает каждый, кто хоть что-то из себя представляет.
— Может быть, ты и прав. Но они так довольны. Ричард и доктор Денкмаль.
Она знакомым движением опустила голову.
— Они бы знали, если бы что-то было не в порядке, правда?
— Этого никто не знает. Это слишком мало исследованная область. Кончай с этим. Ты всегда позволяла, чтобы тобой командовали.
Он сказал это повелительным тоном, как и несчетное множество раз за те годы, что они провели вместе,— как правило, это давало неплохой результат, хотя и не всегда.
На этот раз не удалось. Он видел угрюмое выражение ее глаз и сжатые зубы.
— Я думаю, что это зависит только от меня,— с достоинством сказала она.— И я намерена продолжать.
Он пожал плечами и начал ходить по квартире. Он не мог повлиять на Эмили, но его это и не волновало. Однако так ли это? Действительно ли это его не волновало? Он мысленно представил себе деградирующую Эмили... которая пытается лепить свои горшки, заниматься творчеством. Это было смешно... и жутко.
— Послушай,— грубо сказал он,— если бы этот тип действительно тебя любил...
— Я же тебе сказала,— ответила Эмили.— Это мое решение.
Она вернулась к гончарному кругу. На нем возникала большая высокая ваза. Барни подошел поближе. Красивая, решил он. И как будто... знакомая. Не делала ли она когда-то чего-то подобного? Однако он ничего не сказал — только стоял и смотрел.
— Что ты собираешься делать? — спросила Эмили,— Где ты будешь работать?
Казалось, что она ему сочувствует. Он вспомнил, как недавно не дал ей продать свои вазочки «Наборам П. П.». Она могла быть настроена к нему враждебно, но — что было для нее типично — это было не так. А она наверняка знала, что это он отклонил предложение Хнатга.
— Моя судьба уже, наверное, решена,— сказал он.— Я получил повестку.
— Это ужасно. Ты — на Марсе! Не могу себе этого представить.
— Там я могу жевать кэн-ди,— сказал он.— Только...
«Вместо набора Подружки Пэт,— подумал он,— может быть, я заведу себе набор Эмили. И буду проводить время в фантазиях вместе с тобой. Буду вести жизнь, от которой добровольно, по глупости, отказался. Единственный по-настоящему удачный период моей жизни, когда я был по-настоящему счастлив. Однако, естественно, я об этом не знал, поскольку сравнивать было не с чем... а теперь есть с чем».
— Есть ли хоть какая-нибудь надежда на то,— спросил он,— что ты захочешь полететь со мной?
Она недоверчиво посмотрела на него, он ответил ей таким же взглядом. Оба были ошеломлены подобной возможностью.
— Я говорю серьезно,— сказал он.
— Когда это тебе пришло в голову?
— Неважно,— ответил он.— Важно лишь то, что я чувствую.
— Важно и то, что чувствую я,— тихо сказала Эмили.— А я очень счастлива с Ричардом. Мы прекрасно понимаем друг друга.
Ее лицо ничего не выражало; несомненно, она действительно так думала. Он был проклят, обречен, сброшен в пропасть, которую сам выкопал. И он это заслужил. Они оба эго знали, им даже не нужно было ничего говорить.
— Я, пожалуй, пойду,— сказал Барни.
Эмили его не удерживала. Она чуть кивнула.
— Я очень хотел бы надеяться,— сказал он,— что ты не деградируешь. Однако, кажется, это действительно так. Я вижу эго, например, по твоему лицу. Посмотри в зеркало.
С этими словами он вышел, дверь за ним сама закрылась. Он тут же пожалел о своих словах, хотя это могло оказаться полезным... могло ей помочь. Поскольку это действительно было так.
«А этого я ей не желаю,— думал он.— Никто этого никому не желает. Даже этот осел, ее муж, которого она предпочитает мне... по причинам, которых я не в состоянии понять, разве что супружество с ним она рассматривает как свое предназначение. Она обречена на жизнь с Ричардом Хнатгом, обречена на то, чтобы никогда уже не быть моей женой; время вспять не повернешь.
Впрочем, это возможно, если жуешь кэн-ди,— подумал он,— Или этот новый продукт, чуинг-зет. Все колонисты это делают. Его нельзя достать на Земле, но он есть на Марсе или на Ганимеде, на каждой из земных колоний.
На крайний случай остается еще и это...
А может быть, это уже крайний случай. Потому что...»
Поразмыслив, он понял, что не может пойти к Палмеру Элдричу — после того, что тот сделал или пытался сделать с Лео. Он сообразил это, стоя перед зданием в ожидании такси. Воздух, казалось, колыхался от жары, и Барни подумал: достаточно сделать несколько шагов. Нашел бы кто-нибудь его, прежде чем он бы умер? Вряд ли. Это было бы весьма неплохое решение...
«Итак, конец всяческим надеждам на работу. Лео был бы очень рад, если бы от меня избавились. Он был бы наверняка доволен.
Так, забавы ради,— решил он,— позвоню Элдричу и спрошу, не возьмет ли он меня к себе».
Он нашел видеотелефонную будку и заказал разговор с имением Элдрича на Луне.
— Это Барни Майерсон,— представился он.— Бывший консультант-прогностик Лео Булеро. Собственно, я был заместителем директора «Наборов П. П.».
Менеджер Элдрича, наморщив лоб, спросил:
— Да? Чего вы хотите?
— Я ищу у вас работу.
— Нам не нужны прогностики. Весьма сожалею...
— Я могу поговорить с мистером Элдричем?
— Мистер Элдрич уже высказал свое мнение по этому поводу.
Барни повесил трубку и вышел из будки.