Войдя внутрь, Палмер Элдрич закрыл дверь, сел напротив
Барни и сказал:
— Все верно, друг мой. Я отпустил тебя сразу же перед тем, как эго произошло, перед тем, как Лео выстрелил во второй раз. Это было тщательно продуманное решение. У меня было достаточно времени, чтобы его принять,—чуть больше трех столетий. Я не скажу тебе, почему...
— Меня не волнует почему,— прервал его Барни.
Он все еще не поднимал глаз.
— Ты не можешь смотреть на меня? — спросил Палмер Элдрич.
— Я нечистый,— сообщил Барни.
— КТО ТЕБЕ ЭТО СКАЗАЛ?
— Зверь в пустыне. Он никогда меня до этого не видел, он узнал об этом, когда подошел ближе.
«С расстояния в пять футов,— подумал он.— Этого хватило».
— Гм. Может быть, у него были свои причины...
— У него не было никаких причин. Собственно говоря, даже наоборот. Он был полуживой от голода и мечтал о том, чтобы меня съесть. Поэтому он говорил правду.
— Для примитивного разума,— сказал Элдрич,— нечистый и святой — это одно и то же. Это просто табу. Ритуальное...
— О, черт побери! — со злостью сказал Барни.— Он говорил правду, и ты прекрасно об этом знаешь. Я жив, и я не умру на том корабле, но я осквернен.
— Мной?
— Подумай — и поймешь.
Помолчав, Палмер Элдрич пожал плечами и сказал:
— Ладно. Меня изгнали из одной планетной системы... не буду говорить из какой, поскольку это не имеет никакого значения,— тогда я вселился в этого сумасшедшего, желающего быстро разбогатеть представителя вашего вида. Небольшая часть меня перешла и в тебя. Однако лишь небольшая. Постепенно, с течением времени ты от этого избавишься. Другие колонисты ничего не заметят, поскольку это затронуло и их; это произошло, когда они приняли средство, которое я им дал.
— Мне хотелось бы знать,— сказал Барни,— чего ты намеревался достичь, снабжая нас чуинг-зет.
— Вечности,— спокойно ответило сидевшее напротив него существо.
Барни поднял глаза:
— Размножение?
— Да, единственным доступным мне способом.
Охваченный отвращением, Барни сказал:
— Боже мой. Мы все были бы твоими детьми.
— Теперь уже не о чем беспокоиться,— сказало существо и весело, совсем по-человечески рассмеялось.— Занимайся своим огородом, копай оросительную систему. Я, честно говоря, с нетерпением жду смерти и буду рад, когда Лео Булеро сделает то, о чем он сейчас думает... что он запланирует сейчас, когда ты отказался принять токсин, отравляющий мозг. Во всяком случае, я желаю тебе счастья здесь, на Марсе; мне бы такая жизнь вполне подошла, но что делать... не вышло.
Элдрич встал.
— Ты мог бы вернуться в прежнее состояние,— сказал Барни.— Вернуть себе тот облик, в котором ты пребывал, когда тебя встретил Элдрич. Тебе незачем торчать здесь, в его теле, когда Лео откроет огонь по твоему кораблю.
— Мог бы? — насмешливо сказал тот.— Может быть, тогда меня ожидало бы нечто худшее. Ты не можешь этого понять, ты — существо, жизнь которого относительно коротка, а короткая жизнь означает намного меньше...— Он замолчал, задумавшись.
— Не говори,— сказал Барни,— я не хочу этого знать.
Когда он снова поднял глаза, Палмера Элдрича уже не было.
Он закурил следующую сигарету.
«Что за болото,— подумал он.— Значит, так мы реагируем, когда наконец встречаем в Галактике другое разумное существо. И так ведет себя оно, так же глупо, как и мы, а со многих точек зрения и намного хуже. И этого никак не изменить. Уже не изменить».
А Лео думал, что конфронтация с Элдричем с помощью этого токсина дает нам какой-то шанс. Забавно.
И вот он я, не сделавший того, что должен был сделать, чтобы помочь суду. Физически и психически нечистый.
Может быть, Энн сумеет что-то для меня сделать,— вдруг пришло ему в голову.— Может быть, существует какой-то способ вернуться в предыдущее состояние — прежде чем нынешнее станет постоянным».
Он пытался что-то вспомнить, но он так мало знал о неохристианстве. Во всяком случае, стоило попытаться; всегда есть какая-то надежда, а в предстоящие годы она будет ему необходима.
Тем не менее существо, обитающее в глубинах космоса, а теперь принявшее облик Палмера Элдрича, в определенной степени было подобно Богу, а если даже оно и не было Им, решил Барни, то, во всяком случае, оно было частью Его творения. Так что часть ответственности лежала на Нем. Барни был убежден, что Он должен отдавать себе в этом отчет.
Только как заставить Его признать это? Это могло оказаться значительно более трудной задачей.
Может, стоило все же поговорить с Энн Хоуторн, она могла знать какой-нибудь способ, чтобы это совершить.
Хотя он сомневался в этом. У него было ужасное предчувствие: простое, легко облекаемое в слова, относящееся к нему самому и ко всем остальным, ко всей сложившейся ситуации.
Есть такая вещь, как спасение души. Однако...
Не для всех.
Возвращаясь на Землю из закончившегося неудачей полета на Марс, Лео Булеро постоянно совещался с сопровождавшим его Феликсом Блау. Наконец они поняли, что нужно делать.
— Он постоянно путешествует между Венерой и другими планетами, а также своими владениями на Луне, подытожил Феликс Блау.— А мы знаем, как легко уничтожить корабль, летящий в пустоте; даже небольшая дырочка...
Он проиллюстрировал свои слова жестом.
— Нам потребуется поддержка ООН,— угрюмо сказал Лео.
Ему и его организации разрешено было иметь только пистолеты. Ничего, что мог бы применить один корабль против другого.
— У меня есть некоторые данные, которые могут пригодиться,— сказал Феликс, копаясь в своем дипломате — Как ты, наверное, знаешь, наши люди в ООН имеют доступ в кабинет Хепберн-Гилберта. Мы не можем заставить его что-либо сделать, но, по крайней мере, мы можем это обсудить.
Он достал какой-то документ.
— Наш Генеральный секретарь обеспокоен постоянным появлением Палмера Элдрича во время каждого из так называемых перевоплощений, вызванных употреблением чуинг-зет. И он достаточно умен, чтобы правильно интерпретировать этот факт. Так что, если это будет повторяться, Хепберн-Гилберт окажется, несомненно, более склонным к сотрудничеству, по крайней мере тихому...
— Позволь тебя кое о чем спросить,— прервал его Лео.— С каких пор у тебя искусственная рука?
Взглянув, Феликс удивленно хмыкнул. Потом, посмотрев на Лео Булеро, сказал:
— И у тебя тоже. Кроме того, у тебя что-то не в порядке с зубами, открой рот, давай посмотрим.
Лео без слов встал с кресла и пошел в туалет, чтобы взглянуть на себя в большое зеркало.
Не было никаких сомнений — даже глаза. Смирившись, он вернулся на свое место. Некоторое время оба молчали, Феликс механическими движениями листал документы — о боже, думал Лео, действительно механическими! — а его клиент попеременно смотрел то на него, то на усыпанную звездами пустоту межпланетного пространства.
Наконец Феликс сказал:
— В первый момент человек глупеет.
— Да,— хрипло согласился Лео.— И что теперь? Что будем делать?
— Примем как должное,— ответил Феликс.
Он пристально разглядывал людей, сидевших по другую сторону прохода. Лео тоже посмотрел и тоже увидел. Та же деформированная челюсть. Та же блестящая металлическая правая рука, одна — держащая газету, другая — книгу, третья — нетерпеливо постукивающая пальцами. Все одинаковые, во всех креслах, до самой кабины пилотов.
«И там наверняка тоже»,— понял Лео. Все.
— Однако я все-таки не совсем понимаю, что это значит,— беспомощно сказал Лео.— Значит, мы... ну, ты знаешь. Под влиянием этого ужасного наркотика и...
Он безнадежно махнул рукой.
— И мы оба сошли с ума.
— Ты принимал чуинг-зет? — спросил его Феликс.
— Нет. Со времени той инъекции на Луне — нет.
— Я тоже нет,— сказал Блау.— Совсем. Значит, оно распространяется. Даже без употребления наркотика. Он везде, вернее, оно везде. Великолепно, Хепберн-Гилберту придется пересмотреть свою позицию. Ему придется взглянуть фактам в лицо. Думаю, Палмер Элдрич совершил ошибку, он слишком далеко зашел.
— Может быть, он не смог удержаться,— сказал Лео.
«Может быть, эта проклятая тварь ведет себя как протоплазма, она должна поглощать все вокруг себя и разрастаться... инстинктивно расти и расти. Пока ее не уничтожат,— думал он.— И это должны сделать мы, в особенности я — Хомо сапиенс эвольвенс. Я — человек будущего. Если только ООН нам поможет. Я — спаситель новой расы».
Он думал о том, достигла ли уже эта зараза Земли... Цивилизация Палмеров Элдричей: седых, худых, сгорбленных и необычно высоких, и каждый с искусственной рукой, стальными зубами и электронными глазами. Это было бы не слишком приятно. Он, спаситель, содрогнулся, представив себе подобную картину.
«А если это затронет и наш разум? — задавал он себе вопрос.— Не только внешний облик, но и мозг... Что тогда будет с моим планом — убить эту тварь?
Уверен, что это нереально,— подумал он.— Я знаю, что прав я, а не Феликс; я все еще нахожусь под действием первой дозы — я так и не пришел в себя, такова правда».
Эта мысль принесла ему облегчение: все еще существовала настоящая, нетронутая Земля, лишь он один пострадал. Неважно, насколько подлинными могли казаться сидевший рядом Феликс, корабль и воспоминания о визите на Марс и разговоре с Барни Майерсоном.
— Эй, Феликс,— сказал он, толкнув его локтем.— Я призрак. Понимаешь? Это мой собственный мир. Естественно, я не могу этого доказать, но...
— Мне очень жаль,— лаконично ответил Феликс,— но ты ошибаешься.
— А, перестань! В конце концов я проснусь, когда этот паршивый наркотик перестанет действовать. Я буду пить много жидкости, чтобы быстрее вымыть его из организма.
Он махнул рукой.
— Стюардесса! — крикнул он.— Дайте нам выпить. Для меня бурбон с содовой.
Он вопросительно посмотрел на Феликса.
— Мне тоже,— буркнул тот.— Только с кусочком льда. Однако много льда не кладите, когда он тает, от него портится вкус.