Сдвиги. Узоры прозы Nабокоvа — страница notes из 75

1

См. главу «Антропоним как прием проблематизации идентичности в изгнании».

2

См. главу «Набоков, Nabokov, Na6oKov…».

3

Интервью брал Иван Толстой («Венгерец Набоков», Радио Свобода, 5 июля 2015. URL: https://www.svoboda.Org/a/27113728.html (дата обращения: 27.06.2021)).

4

Венгерский читатель долго не знал Набокова, потому что у нас была в силе советская цензура, и только в 1987 году первой вышла «Лолита». Позже пришла очередь переводов, изданных в сумбурной последовательности, и сначала переводы русского текста, потом снова те же книги – в переводе с английского. После «Лолиты» опубликованы «Лужин», «Пнин», «Приглашение на казнь» и «Машенька» – думается, из-за этого он не занял достойное ему место среди писателей мировой литературы в Венгрии (где совершенно не представляли, что такое русская эмиграция в Берлине, в Париже, потом в Америке и в Швейцарии).

5

«Он был начитан. Он говорил по-французски. Он знал толк в дедалогии и логомантии. Он был любителем эротики» [НАП, 2: 306] (об оформлении ссылок на издания произведения Набокова на русском языке см. ниже. – Примеч. ред.).

6

Под эзотерическим подразумевается в узком смысле то знание, которое доступно путем инициации.

7

В главе использованы материалы статей автора: Lerotexte syncretique de Nabokov // Le tabou dans le lexique de «Lolita». Noms et choses. Le corps de lecriture dans la modernite slave I Dir. M. Weinstein. Aix-en-Provence: Publications de I’Universite de Provence, 2007. P. 165–175; Nabokov erotextusa: szinkretikus szoveg es nominalizmus a «Lolitaban» // Szoba fbrmalt vilag. Tanulmanykotet A. Han sziiletesnapjara / szerk. Zs. Hetenyi. Budapest: ELTE, 2008. P. 85–100; Мифологические парадигмы женственного, общение между земным и небесным в «Лолите» Набокова. Синкретический эротекст Набокова // Lbrdre du chaos – le chaos de 1’ordre. Hommages a Leonid Heller / Dir. A. Dobritsyn, E. Velmezova. Bern: Peter Lang, 2010. P. 225–233.

8

По произведениям Набокова нужно бы составить словарь имен собственных и написать по нему монографию. См., например, анализ в [Shapiro 1996].

9

Попытки такого рода были сделаны на основе английского текста «Лолиты», см. [Couturier 1996]. Автор приходит к выводу, что Набоков «поэтизирует» свой текст именно неназыванием половых органов.

10

Философский мистицизм, сознание соприкосновения другого, божественного мира и общения с ним, первоначально означал «закрыть глаза и уста» (греч. муэйн). В состоянии немом (чтобы не называть мистерию) и незрячем (в медитации) наступало состояние экстаза, общения с божественным.

11

«Гумберт был вполне способен иметь сношения с Евой, но Лилит была той, о ком он мечтал» [НАП, 2: 30].

12

В «Лолите» название женского полового органа выступает лишь алфавитной – о татуировке («кобальтовая ижица», [НАП, 2: 301]) и ботанической метафорой – о Лолите («замшевое устьице», [НАП, 2: 340]). В английском тексте выступает одна и та же геометрическая метафора: «indigo delta»; «velvety delicate delta» [Nabokov 1970a: 247, 280]. При менее метафоричных описаниях других деталей женского тела в русском тексте встречается редкое древнерусское слово лядвия в описании Шарлотты: «с царственными сосцами и тяжелыми лядвиями» [НАП, 2: 98].

13

Этим объясняется высокий «пушкинский» тон большей части произведения, в том числе устаревших и поэтических названий других частей тела (чресла, персты), не соответствующих таким словам, как «подмышка», «хищный гуляка».

14

Основой нумерологии является то свойство еврейской и греческой азбуки, что буквы означают и цифры.

15

См. также главу «Душеубийственная прелесть…».

16

Образы, значение которых можно определить при помощи раскрытия не одного, а нескольких источников из разных культур. См. анализ около 130 инвариантов [Hetenyi 2015].

17

Юнг считал, что не только тело человека является музеем, который хранит филогенетическую историю, но и его душа.

18

См. об этом главу «Идеальная нагота…».

19

Аналогичная ситуация создается в романе «Приглашение на казнь», в другом дневнике, где эта экзистенциальная борьба за «слово» равна борьбе за жизнь.

20

Рита является весьма ироничным ответом на Соню Мармеладову Достоевского. Пародия на роман Достоевского развивается в грехе Гумберта и в том, что он пишет в «похожей на могилу темнице» [НАП, 2:375]. В предпоследней патетической фразе «спасение в искусстве» [НАП, 2: 376] – тоже отголосок этой иронии. «Сознательная» сторона искусства определяется автором

21

В миропонимании самого же Набокова «случайность» связана с божественным. «Всякий человеческий день – череда случайностей, в этом его божественная сила» [Набоков 1999а: 13].

22

Об отношении и связи такого эротического напряжения и наслаждения, то есть Эроса текста и эстетики детективных романов, см. [Hetenyi 2015: 197–199]; а о соотношении эротекста и удовольствия чтения как такового см. [Hetenyi 2020].

23

Слова с частью – мантия означают разные методы дивинации (предсказания судьбы). Такого метода нет. Есть, например, пиромантия, гидромантия, картомантия, библиомантия.

24

Герметическая традиция продолжала развивать концепцию Эрота начиная с философии Средних веков вплоть до наших дней, до философии Э. Левинаса и каббалистов-талмудистов постмодерна, таких как М.-А. Уакнин (М.-А. Ouaknin). Уакнин рассматривает эротическое в трансцендентальном, с одной стороны, в совпадении божественного имени со словом «груди» в древнееврейском шаддай, а с другой стороны, в совпадении слов «обрезание», «слово» и «губы» (мила) застает эротику как физическое стремление к выражению, как «язык тела» [Ouaknin 1992: 89–97]. (Об эротическом в мистицизме каббалы см. далее.)

25

Табуирование произношения тетраграмматона было установлено и зарегистрировано масоретами только в первом тысячелетии нашей эры.

26

«Гумберт был вполне способен иметь сношения с Евой, но Лилит была той, о ком он мечтал» [НАП, 2: 32].

27

То же самое слово «патетический» употребляется у Набокова в связи с любовниками Риты, как было указано выше.

28

По моему интуитивному убеждению, пока что основанному только на параллельных чтениях, между Набоковым и Шестовым много сходства помимо параллели их философии слова, концепции красоты, понимания случайного и хаоса; и эту общую черту я бы называла логикой иррационализма, в которой отвергается ложь и автоматизмы мысли и языка недозволены.

29

Он сообщает жене о появлении темы рассказа «Такыр»: «…нашел <…> фольклорную тему. Так же, как когда-то Апулей нашел где-то в Азии тему Амура и Психеи» [Платонов 1989, 396].

30

Множественное число от сефира.

31

В составе этого слова есть и логос.

32

«О происхождении племен, или Пещера сокровищ», дошедший до нас из IV в. на сирийском языке, сохранил вариант истории о создании мира, где эта фаза происхождения человечества описана. Любопытно, что (по объяснениям комментаторов) запрет инценстуозного брака между братьями и сестрами поддержан законом в иудаизме и потому, что это было бы повторением того «изначального» акта, который еще принадлежал к божественной сфере сотворения.

33

Нет места и нет нужды здесь вникать в особо важную роль образа розы для символистов, в первую очередь для Белого и Блока. О соотношении Блока и Набокова см. [Сендерович, Шварц 1999: 63–72].

34

Книга Михаэля Майера «Atalanta Fugiens» («Бегство Аталанты») состоит из 50 алхимических эмблем с рассуждениями, сопровождаемыми эпиграммами, прозой и музыкальной фугой.

35

О. Воронина определила, что 342 – номер русского паспорта Набокова, выданного ему в Севастополе, с которым он покинул Россию 27 мая 1919 года, что открыло перед ним дорогу на свободу (см. доклад «Тайнопись открытым текстом. Комментарии к материалам из архива В. В. Набокова в Нью-Йоркской Публичной библиотеке», Международные Набоковские чтения, 3 июля 2020 года). Паспорт хранится в архиве Набокова [Berg Collection].

36

Английский текст написан в 1968 году. Роза в книге: 1. «Розы» в тексте как доказательство того, что Куильти был в гостинице «Привал Зачарованных Странников» [НАП, 2: 107, 113]; 2. Упоминание некоторых примеров из текста как одного из мотивов, которых книга не коснулась [НАП, 2: 211].

37

В главе использованы материалы статей автора: Привал Очарованных Охотников в «Лолите» Набокова и остров Цирцеи у Гомера и Джойса. Поли-генетические параллели и образы оборотня, свиньи и собаки // Russian Literature. 2011. Vol. 69(1). Р. 39–55; Prenoćište začaranih lovaca u «Loliti» V. Nabokova i Kirkin otok kod Homera i Joycea. Poligenetske paralele i likovi transforma svinje i psa // Transfer. Zbornik Radova o transferima u kulturi /J. Vojvodić. Zagreb: Hrvatska Sveučilišna Naklada, 2012. Р. 155–172.

38

В том числе и в фантастической литературе, например в «Големе» Густава Майринка, «Родине» Льва Лунца.

39

Свиньи (как и кабаны) считались опасными и нечистыми, поэтому или нет, но связанными также с ночными силами и покойниками. Их нечистота и физическая, и метафизическая – помимо запрета есть свинину иудаизмом и исламом; демоническое начало закрепилось за ними и сохранилось в христианстве. Набоков в качестве общепризнанного топоса ссылается на сцену исцеления Иисусом бесновавшегося в Гадаре, когда демоны перешли в свиней и их эти нечистые духи утопили в море (Марк 5: 1-20; Лука 8: 26–39). Набоков пишет о бесновавшихся критиках: «having missed not only the point of my book but also their rodential Gadara» [Nabokov 1974b: 22]. Библейское место заслуживает особое внимание, потому что полностью цитируется в романе Достоевского «Бесы» (гл. 7, ч. 2). В новозаветной традиции свиньи означают вульгарность, презрение черни (Матфей 7: 6). Библейский код свиньи очень близок к набоковской коннотации пошлости.

40

А. И. Фаркаш (A. I. Farkas), оставляя вне внимания русский текст, делает выводы исключительно на основании английского [Farkas 2009:117].

41

Отец Конми миновал похоронное заведение Г. Дж. О’Нила, где Корни Келлехер, жуя сухую травинку, подбивал сумму в своем гроссбухе. Констебль, делавший обход, приветствовал отца Конми, и отец Конми приветствовал Констебля. В витрине Юкстеттера, торговца свининой, отец Конми окинул взглядом свиные колбасы, белые, черные и красные, свернутые аккуратными кольцами [Джойс 1993: 171].

42

Обратим внимание на созвучие имени Gob слову God.

43

Статистически у Джойса слова dog, pig и hog приведены около 50,100 и 20 раз и используются, естественно, ритмически и в рифмах, например: «You hig, you hog, you dirty dog!», и в единичых словосочетаниях.

44

Смешение паронимов зачастую получает пародийный смысл. Типичная богохульная паронимия: «Во имя Овса и Сыра и Свиного Уха».

45

См. «Всепьянейшую литургию» XIII века в переводе Б. И. Ярхо [Ярхо 1974: 44–48].

46

Подобные слова-оборотни (палиндромы) Набокова: pot – top («Pale Fire»), Otto («Путеводитель по Берлину»), bog – gods («Nikolai Gogol») – обычно связаны у Набокова не только с криптограмматической игрой, но и – через секреты языка – с иррациональным началом.

47

Корнуэлл указывает и на «Этюды психологической сексуальности» Эллиса Хейвлока, которые содержали исповедь пациента гумбертовских наклонностей (см. «The Confessions of Victor X», переиздание в «Caliban», 1984). Книгу, упомянутую в романе «Look at the Harlequins!», Набоков получил от Эдмунда Уилсона. Корнуэлл утверждает: «Nabokov considered Bloom to be an un-dinist’» [Корнуэлл 2005], но указанная в исследовании ссылка неверна, в указанном месте нет упоминания. Но главное, что не отмечена интересная деталь и контекст. Набоков называет Куильти «repressed undinist»: «Не did not use a fountainpen which fact, as any psychoanalyst will tell you, meant that the patient was a repressed undinist. One mercifully hopes there are waternymphs in the Styx» [Nabokov 1970a: 252], («Он не пользовался самоструйным пером – верное указание (как подтвердит вам всякий психиатр), что пациент – репрессивный ундинист. Человеколюбие понуждает нас пожелать ему, чтобы оказались русалочки в волнах Стикса» [НАП, 2: 307]). Термин «ундинист» создан Хейвлоком, он описал собственный симптом перверсии (не опознанной им до 60 лет); и самим употреблением этого слова, вместо урофилии, Набоков не только указывает на свой источник, на Хейвлока, но вместе с тем обогащает мотив воды и влаги в романе.

48

Ср.: «…and that word met something with hoses in it and he came out with some jawbreakers about the incarnation he never can explain a thing simply the way a body can understand then he goes and burns the bottom out of the pan all for his Kidney» [Joyce 2021].

49

«Также отметьте участливое отношение к собакам – к примеру, когда по пути на кладбище он вспоминает Атоса, собаку покойного отца: “Старый Атос, бедняга! Будь добрым к Атосу, Леопольд, это мое последнее желание”. И Атос в мыслях Блума предстает как “смирный пес. У стариков обычно такие”. Блум обнаруживает чуткость к зоологическим эмблемам жизни; в художественном и человеческом плане он здесь не уступает Стивену, сочувственно наблюдающему за собакой на пляже Сэндимаунта. <…> Блум разделяет курьезный интерес Джойса к мочевому пузырю. Исполненный сочувствия к животным, он даже кормит морских чаек, которых я лично считаю неприятными птицами с глазами пьяниц. В книге есть и другие примеры доброты Блума по отношению к животным. Во время прогулки перед вторым завтраком он обращает внимание на стаю голубей возле здания Ирландского парламента. Интересно, что сама тональность наблюдения: “Резвятся после кормежки” – в точности соответствует по ритму и настроению размышлениям Стивена на пляже: “Простые радости бедняков” (ироничное искажение “Элегии, написанной на сельском кладбище” Томаса Грея, 1751), где пес, когда его позвали, поднял заднюю лапу и “быстро, коротко помочился на необнюханный валун”» [Набоков 2000b: 399–400, см. также 380]. Доброе отношение к животным появляется у Набокова в искаженном свете в фигуре жены Лужина, которая жалеет собак так же фальшиво, как и Антоша, герой романа для детей, написанного отцом Лужина.

50

В главе использован материал статьи автора: Насыщенное нулевое состояние после взрыва-экстаза // Категория взрыва и текст славянской культуры ⁄ ред. Н. В. Злыднева, П. В. Королькова, Е. А. Яблоков. М.: Институт Славяноведения, 2016. С. 25–33.

51

В программировании deadlock обозначает взаимную блокировку, когда несколько процессов находятся в состоянии бесконечного ожидания ресурсов, занятых самими этими процессами.

52

«…когда войдешь там в город, встретишь сонм пророков, сходящих с высоты, и пред ними псалтирь и тимпан, и свирель и гусли, и они пророчествуют»; «Все знавшие его вчера и третьего дня, увидев, что он с пророками пророчествует, говорили в народе друг другу: что это сталось с сыном Кисовым? неужели и Саул во пророках?» См. также в Новом Завете (Деяния 16: 16) эпизод о девушке, одержимой злым духом прорицания. Ср. словарные значения лросрг|Т815а), pavTsvopai: прорицать, предсказывать, провещать, пророчествовать; пророчествовать, прорицать; пророчествовать, быть в пророческом экстазе; бредить, безумствовать, вести себя странно.

53

Два героя романа «Pale Faire» («Бледный огонь») Шейд и Кинбот могут считаться репрезентацией этого противопоставления.

54

Такую остановку сердца испытывает Мартын при ночной встрече с пьяным бандитом в «Подвиге».

55

См. подобный экстаз и познавание тайного смысла в ином мире в рассказе «Слово».

56

Полотно Каспара Давида Фридриха «Монах у моря, или Утренний туман в горах» – расплывчатые оттенки серо-белого лишены очертаний, связь между верхним и нижним миром создается сферой Ничто. Балатонские пейзажи венгра Иожефа Эгри получили словесное выражение в стихах Шандора Вореша: «Сверху большое ничто, снизу большое ничто, между ними смутное живое ничто» («fonn egy nagy semmi / lenn egy nagy semmi I koztiik a kusza eleven semmi…» [Wedres 1980: 85]).

57

См. произведения А. Н. Скрябина: поэмы «К пламени» (ор. 72, 1914) и «Прометей» с партией света («Поэма огня», ор. 60, 1908–1910) в исполнении Симфонического оркестра Йельского университета, дирижер Т. Шимада (Т. Shimada, Yale Symphony Orchestra), партия света подготовлена А. Гэбой и Дж. Тоунсеном (A. Gawboy, J. Townsen, Yale School of Music, 2010); а также танец «Мрачное пламя» (op. 73, № 2, 1914), где пауза наступает после спиральных повторений.

58

В главе использованы материалы статей автора: Pillantasok a Paradicsomba – a pornografia definialhatatlansagarol // A megertes mint hivatas. Koszonto kotet Erdelyi Agnes 70. sziiletesnapjara / szerk. T. Barany, Zs. Gaspar, I. Margocsy,

O. Reich, A. Ver. Budapest: L’Harmattan, 2014. P. 221–236; Dva lica raja – porno-grafija u teoriji, pornografija kod Nabokova 11 Umjetnost Rijeci. 2015. № 59 (1–2).

P. 53–64; Pornografija u teoriji, pornografija kod Nabokova 11 Tijelo u tekstu. As-pekti tjelesnosti u sovremenoj kulturi I Ed. J. Vojvodic. Zagreb: Disput d.o.o, 2016. P. 53–64.

59

Суд Новой Зеландии, рассматривавший в 1960 году дело о возможности распространения романа «Лолита», именно этим словом определил то качество текста, из-за которого запретили роман [Lolita Aphrodisiac 1960].

60

Поэтому в европейском сообществе еще не принят закон о порнографии [Parti 2008].

61

Согласно его выводу, порнография определяется как продукт целевой коммуникации, созданной для возбуждения сексуальных желаний.

62

То, что некогда считалось обсценным, непристойным, сегодня может считаться мягкой эротикой.

63

«Public good», «in the interests of science, literature, art or learning, or of other objects of general concern».

64

Дети четко проводят границы игры и сказки, даже при полной эмоциональной отдаче.

65

Те, кто посылает деньги для помощи бедным персонажам телесериалов эпохи рабовладения, являются идеальными потребителями порнографии и рекламы. Именно это высвечивает социальный аспект распространения порнографии, связанный в итоге с проблемой массового обучения.

66

Нечто подобное отражает понятие Р. Барта (R. Barthes), «кодированное иконическое», которое он принимает в интерпретации фотографии, разделяя денотативность и коннотативность как два этапа, или метода к подходу; однако он указывает на те возможности коннотирования, которые зависят исключительно от рецепции. Среди анализа отдельных аспектов фотографии еще одно может соприкасаться с мыслями о порнографии – размышления о возбуждении желаний. Он говорит не о сексуальном желании, а о желании переместиться в какое-либо место, изображенное на картине. Он располагает это чувство желания между эмпирическим и онейрическим, фантастическим, и описывает как двойное движение – вперед, в утопическое время, и обратно, в глубину Я, представляя, как будто он уже был в этом месте. А место, в котором все уже были и желают вернуться, это материнское лоно [Barthes 1980: 60–62]. В случае порнографии желание тоже можно охарактеризовать этим двойным движением фантазии, уходом и возвращением.

67

Этот лиризм, просвечивающий и в стилистике рассказа Гумберта Гумберта, понятен только в контрапункте с иронией, в столь свойственном дуализме патетики и иронии стиля Набокова. Не будем сейчас останавливаться на многоярусной наррации романа, на том, что различия языка рассказчика в главе 1 и языка автора предисловия Джона Рэя приводят к резкой смене стиля. Язык Гумберта – как это детально рассматривалось в критической литературе – направлен на обман, который вовлекает читателя в ловушку сочувствия к педофилу, психологически унижающему и физически оскорбляющему малолетнюю девочку. Любопытно, что педофилия не упоминается среди восьми критериев порнографии у К. Мак-Киннон [MacKinnon 1987: 176], из которых два все-таки можно найти в «Лолите»: девочку заставляют против ее воли совокупляться со своим похитителем и она ограничена в личной свободе. Критерии Мак-Киннон созданы для определения сексуального унижения женщин в словесном и визуальном изображении.

68

В наррации «обмана» от первого лица не понятно, является ли Лолита в сцене соблазнения действительно уже сексуально просвещенной (ее рассказ о летнем лагере передает, возможно, ограниченные знания подростка о сексуальном акте, о чем свидетельствуют ее слова в машине о насилии со стороны главного героя; сложно определить однозначно, является ли она инициатором сексуальных игр [Tamas 2020]).

69

В романе то и дело повторяются обороты «до смерти хотелось», «бессмертный день», «смертельно боялся», «смертоносная вода».

70

Мартын переживает пограничную ситуацию экстаза, близости смерти на скале, в горах, и перед пистолетом пьяного бандита ночью, который называет Мартына Умерахметом [НРП, 3:106] («Dedman-Akhmet» [Nabokov 1971а: 24]). Имя Ахмет само состоит из элементов «смерть» и «Бог» (Богом благословленный или тот, кто хвалит Бога). Впоследствии он окажется актером, а сцена с тахтой описана, как в сценарии [Hetenyi 2015: 289–291].

71

Ср. в «Крейцеровой сонате» Л. Толстого Позднышев говорит об опасности музыки словами, которые эвфемизируют эротическое переживание: «Музыка заставляет меня забывать себя, мое истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не свое положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что могу то, чего не могу» [Толстой 1982: 178].

72

Ошибки в его тексте названы памятниками (надгробными, «tombstones»).

73

С корнем общим слову ночь в древнееврейском.

74

Восстание их из могилы – возможно, ссылка на возвращение Персефоны из загробного мира (см. главу «Остров Цирцеи…»).

75

Сам Гумберт рано потерял мать и любимую тетю Сибиллу, которая предсказала день своей смерти, затем смерть ее мужа, дяди героя, наследство которого привело Гумберта Гумберта в Америку.

76

В этом комплексе метафор эротики и смерти, несомненно, важную роль играет набоковский инвариант нимфетки как стадии метаморфоза бабочки и также прием театрализации перевоплощения женщин в демонов и ангелов. Демоническая, Лилиточная сторона отражается в странном явлении моды, появившемся в Японии: «готические Лолиты» носят одежду с черными и розовыми кружевами, выражая уже выбором окраски детскую неиспорченность и смертельно вампирский разврат [Jimenez 2008].

77

Л. Штерн (L. Stern) считает, что отвращение является отличительным знаком порнографии. Нагота и физиологические детали могут отталкивать, вызывать страх или отвращение [Stern 2013].

78

Первое приближение Гумберта к Лолите возникает в ее сне. В фильме С. Кубрика запоминается сцена раскрашивания ногтей на ноге Лолиты – Гумберт обращается с ногой девочки как при обмывании трупа. Другой пример – сцена в любовном триллере «Первый этаж» И. Минаева (1989), когда с помощью кипятка снимают примороженные чулки с проститутки. Стоит отметить, что секреция телесных соков не во всех культурах связана с жизненными флюидами и понятием плодородия, наоборот, в греко-романском понимании это означает высыхание, в исламе и даосизме же терять эти соки означает потерю энергии и приближение к смерти.

79

Значение «любовной страсти» в английском языке впервые появилось в 1580 году.

80

Не только в том, что резко критикует и отрицает всеопределяющую роль сексуса, но, главное, в его текстах смерть не связана с деструкцией и отсутствует какая бы то ни было целенаправленность этих качеств (в то время как у Фрейда все имеет причинный источник и объект).

81

Вне контекста иудаизма или христианства как религий и Библию следует причислять к мифам, которые утратили свою религиозную основу и стали архетипами, культурными кодами.

82

Такое покрытие наготы, как ни странно, повторяется в Библии во время второго сотворения мира, после потопа – сыновья Ноя (десятое поколение после Адама) должны покрыть срам пьяного отца.

83

В главе использован материал статьи автора: «Ada»: Liber libidonis, ad liberiora. Амор и мораль, либертинаж и дендизм в «Аде» Набокова // Russian Literature. 2014. Vol. 76(1–2). С. 177–200.

84

В романе «Король, дама, валет» дендизм и щегольство означают снобистскую моду: универмаг Курта называется «Дэнди» (Э воспроизводит у Набокова латинский шрифт), на Kurfurstendamm маршируют «dandies». Как было добавлено в позднем и в значительной мере переделанном английском варианте, жизнь часто копирует французских писателей («life not unfrequently imitates the French novelists») [Nabokov 1988: 102].

85

«But girls – do you like girls, Van, do you have many girls? You are not a pederast, like your poor uncle, are you? We have had some dreadful perverts in our ancestry…» [Nabokov 2000: 183].

86

Как Э. Панофски (Е. Panofsky) показывает в книге «Геркулес на распутье и другие изо-мотивы античности в искусстве последующих эпох», в таком качестве эта аллегория (восходящая к Продику, в пересказе Сократа, записанная Ксенофонтом, то есть не часть мифа о Геракле) прошла через руки Цицерона (Сон Сципиона), превратилась в христианскую психомахию у Петрарки и прошла дальше к Бену Джонсону, на полотна Аннибале Карраччи и Джироламо Бенвенуто, в музыку Баха и в современную философию [Panofsky 1997].

87

Показательно также примечание «редактора» о неразборчивости текста к этой цитате: «the end of the sentence cannot be deciphered but fortunately the next paragraph is scrawled on a separate writing-pad page» (курсив мой. – Ж. X.) [Nabokov 2000: 220].

88

См. еще последнюю главу в данной книге о предметном мире Набокова и Хармса.

89

В «Других берегах» последнее предложение отсутствует.

90

Эта игра с топонимами встречается у Набокова все чаще, и шире всего она использована во второй части «Лолиты» и в «Аде…» (см. также главу о номадизме «Бродячей радуясь судьбе…»).

91

Здесь и далее текст романа «The Original of Laura» цитируется по карточкам Набокова. Подробнее – в главе «Прозрачность и прочность такой необычной гробницы…».

92

Обсуждение элементов жанра детектива у Набокова см. по указателю монографии [Hetenyi 2015: 910].

93

В главе использованы материалы статьи автора: Nabokovljevi nomadizmi: iskliznuce, alternativni prostoti spoznaje // Nomadizam: Zbornik znanstvenih radova u spomen na profesora Aleksandra Flakera / J. Vojvodic. Zagreb, 2014. P. 125–136. Текст был значительно дополнен, благодаря заметкам и вопросам Рикардо Николози и Бригитты Обермайр летом 2019 года в Мюнхене.

94

Набоков сам употребляет слово номадизм, сначала отвлеченно по отношению к блуждающим мыслям жены Германа («Соглядатай», 1930), потом конкретно – к кочевому образу жизни Зиланова, занятого антибольшевистскими организационными заботами («Подвиг»). В русском тексте «Лолиты» планы Гумберта Гумберта включают постоянные перемещения: «кочевать с моей сонной нимфеткой из одной гостиницы в другую» [НРП, 2: 132].

95

Заявление об этом в интервью [Nabokov 1990: 3, 33, 64, 116] не отражает реальности берлинских лет, когда Набоков активно участвовал в культурной жизни русской эмиграции [Долинин 1999].

96

Любопытно, что сам Набоков с женой-еврейкой (!) тоже с трудом и поздно, только уже во время серьезного обострения ситуации в фашистской Германии, покинул Берлин.

97

Во время произнесения названия Зоорланд появляется белка, образ которой станет впоследствии автографическим личным знаком, сигнатурой Набокова, означающей присутствие русского, а потом североамериканского «духа» и их близости (главным образом в «Пнине»).

98

О границах цитируются пушкинские слова из «Путешествия в Арзрум»: «Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтой» [НРП, 4:278]; (у Пушкина: «мечтою» [Пушкин 1960:438]). Набоков обрывает цитату, пропуская продолжение, важную для эмигранта парадоксальную антиномию о том, что Пушкин никогда не мог выехать за пределы России, куда, наоборот, устремлена каждая мысль эмигранта. Пушкин оставался номадом, никогда не переступившим границ, вблизи которых писал стихи об их преодолении. Он осуществил символическое внутреннее путешествие: «Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России» [Пушкин 1960: 438].

99

А. Долинин даже делает вывод, что Федор «становится отцовской реинкарнацией» [Долинин 2004: 129].

100

Не рассматривая подробно главу четвертую, написанную Федором биографию Н. Г. Чернышевского, и собственно результат его писаний, успешный или же провальный, отметим, что глава не была включена в журнальную публикацию («Современные записки», 1938) и прошла сложный путь до полной публикации романа, см. об этом [Leving 2011: 30–60]. Весьма сомнительно рассматривать поход отца Федора как «ответ Набокова» на экспансию русской империи, политическое желание брать под контроль побольше территории [Leving 2011: 85].

101

Роман упоминается в комментариях Набокова к «Онегину» как низкосортное произведение [Набоков 1998: 305]. В русском переводе «Лолиты» машина называется Икаром – значение движения-перемещения и рокового переступления через границы сохраняется.

102

О вопросе «ненормальности» набоковских героев см. [Hetenyi 2015].

103

Вопрос придуманных названий весьма сложен в свете наррации от первого лица, ведь творцом искусственных слов одинаково правомерно могут восприниматься и рассказчик, и автор. Д. Циммер насчитал 15 метафорических или ⁄ и интертекстуальных названий городов [Zimmer 2007]. Названия улиц и мотелей в значительной мере умножает число топографических метафор, не говоря о коннотативных антропонимах.

104

«…создавая воображаемую страну <…> вдовец настолько вжился в Туле, что оно стало постепенно обретать самостоятельное существование. В первой главе Синеусов говорит между прочим, что перебирается с Ривьеры в Париж, на свою прежнюю квартиру; на самом же деле он переезжает в угрюмый дворец на дальнем северном острове» (перевод Г. Левинтона) [Набоков Pro et Contra 1997: 103–105].

105

В главе использован материал статьи автора: Лед, Лета, лужа: мост через реку. Масонский и дантовский код в романе Вл. Набокова «Защита Лужина» // Sub rosa. In honorem L. Szilard I ред. Д. Соколова. Budapest: ELTE ВТК ITDI, 2005. P. 286–298.

106

Интервью опубликовано в сборнике «Strong Opinions» [Nabokov 1990: 66].

107

Рай здесь понимается не в смысле потерянного рая детства, России, хотя это толкование, несомненно, тоже верно. См. [Ерофеев 1989].

108

Долинин перечисляет четыре толкования концовки романа: переход в вечность, в бессмертие; герою дарована реальная потусторонность; Лужин как шахматная фигура приобретает вечность как литературный персонаж, оставляет пространство книги и возвращается к автору; герой получает бессмертие [НРП, 2: 40–41].

109

В моей первой статье о Набокове я отметила, что этот прыжок в русской литературе продолжает линию прыжка Маракулина в конце романа А. Ремизова «Крестовые сестры» (см. [Hetenyi 1997: 301]). У Ремизова тоже появляется мотив возвращения в детство как «потерянной радости», воскресения, и вместо падения подчеркнут полет героя. В последнем предложении романа фигурирует слово «лужа» – вот один из возможных источников имени героя Набокова: «Маракулин лежал с разбитым черепом в луже крови на камнях на Бурковом дворе» (курсив мой. – Ж. X.) [Ремизов 1989: 123].

110

С. Давыдов коротко указывает на гностический смысл игры в шахматы в романе «Приглашение на казнь» [Давыдов 1982: 136].

111

На эротическое содержание шахматно-музыкальной встречи указывает Нора Букс в статье «Двое игроков за одной доской – Набоков и Кавабата» [Букс 1993].

112

В английском фильме по роману Набокова «Luzhins Defense» (2000, М. Горрис, в главной роли Дж. Туртурро, имя которого удивительно созвучно с именем Турати и случайно связано с символикой башни) этот поворот действия истолкован как коварный шаг Валентинова. Удивительно, что постановщики ничего не поняли или не сохранили из самой важной линии романа – двоемирия.

113

В анализе описания игры оставляются в стороне музыкальные параллели, широко обсуждавшиеся в критической литературе.

114

Курт и Карл – не двойники, их фигуры потом размножены до «неизвестного» количества. Их происхождение тоже фантастически-нематериально, они своеобразные психопомпы или ангелы-хранители. В их действиях соединены цирковые фокусы и божественное чудо.

115

Таксомотор играет вообще роковую роль в романе, см. последнюю главу.

Таксисту надо платить – как и Харону. Можно полагать, что мотив кустов, чаще всего сирени, имеет отношение к золотой ветви, открывающей вход в Ад.

116

«Quand un Frere meurt… pour nous, il ne meurt pas. Il passe a l’Orient eternel. Son etre devient lumiere. C’est une etoile qui guide ses Freres demeures sur terre»

[Jacq 1985: 171].

117

Анализ гностических и эзотерических слоев в фамилии и фигуре Валентинова выходит за рамки данной главы. Отметим, что и учителя географии Лужина звали Валентином (но это выясняется только в случайном разговоре для взрослого Лужина и уже в Берлине [НРП, 2: 428]) – как раз его отсутствие из школы освобождает урок, во время которого товарищи по классу начинают играть в шахматы, и с ним же встречается мальчик, первый раз прогуливая уроки на улице. Далее исследования, связанные с именем Валентин(ов), могут пойти по следующим направлениям:

1. В «Фаусте» есть персонаж Валентин.

2. Иоганн Валентин Андреэ – автор знаменитой каббалистически-алхими-ческой книги «Chymische Hochzeit Christian! Rosenkreutz» (1616).

3. Valentinus (Василий Валентин, Basilius Valentinus) – автор алхимической книги «Azoth».

4. Валентин, который почти стал епископом Рима (143 г. н. э.), после неудачи создал в Александрии секту валентиниан, близкую по идеям к гностицизму. Согласно его идеям, люди делятся на три разряда: на материально-телесных, на душевных и на духовных (khoikos, psychikos, pneumatikos). Последние знают высшие тайны, являются посвященными.

5. Базилеос Валентинос – общий псевдоним авторов-розенкрейцеров XV века.

6. Наконец, Валентинов, названный «шахматным опекуном» [НРП, 2: 158, 159], подобно опекуну музея в «Посещении музея», фамилия которого в телефонном разговоре слышится как «Фати», не только роковая личность в жизни героя (фатум, см. [Сконечная 2000]), но главным образом играет роль отца (Vater, Vati) и учителя Лужина. Его дьявольские черты в этом толковании могут подчеркивать не его роль искусителя [Сконечная 2000: 388], а его магическую силу, роль проводника через ад в высокие сферы.

118

В фигуре Сатаны вниз головой – параллель с фигурой Таро «Повешенного».

119

В поисках писчебумажного магазина теряет дорогу герой рассказа «Посещение музея».

120

Лед ⁄ окно ⁄ зеркало соединяется в кошмарах Лужина в первые ночи после прерванного турнира [НРП, 2: 393].

121

Два романа связаны прочными нитями. Например, автором эпиграфа «Приглашения на казнь» назван Пьер Делаланд, за которым в предисловии к английскому переводу романа автор раскрыл своего любимого писателя, самого себя, а исследователи увидели ссылку на видного масона, Ж-Ж. Ф. Лаланда [Шапиро 1981]. Если в имени предположить аллюзию и на другого масона, Шарля Флорана Делаланда (Charles-Florent-Jacques Mangon-Dela-lande), то в названии его произведения, «Защита и апология масонства» (1814) можно увидеть некий прототип названия лужинской истории.

122

Проблематично и название статьи – можно ли назвать идеи масонства массовыми?

123

То же самое утверждается в связи с «Отчаянием»: «Герман <…> становится жертвой заговора, который осуществляется подлинным творцом Набоковым» [Сконечная 2000: 390].

124

Смирновский – единственный герой в романе, имеющий и имя, и отчество, и фамилию. Он теософ, а теософия тоже синкретическая система мыслей. Он и свидетель при браке Лужина, то есть в какой-то мере включается в ряд эпизодических героев-психопомпов, которые толкают Лужина все «ниже» в адское жерло, чтобы он мог вылезть «с другой стороны». Лужина подозревают в масонстве, и эта оценка принадлежит сомнительному, пошлому персонажу (матери будущей жены Лужина). В рамках текста важнее соприкосновение масонства и Лужина, направляющее процесс семантических ассоциаций.

125

«Только в апреле, на пасхальных каникулах, наступил для Лужина тот неизбежный день, когда весь мир вдруг потух, как будто повернули выключатель, и только одно, посреди мрака, было ярко освещено, новорожденное чудо, блестящий островок, на котором обречена была сосредоточиться вся его жизнь. Счастье, за которое он уцепился, остановилось; апрельский этот день замер навеки, и где-то, в другой плоскости, продолжалось движение дней, городская весна, деревенское лето – смутные потоки, едва касавшиеся его» [НРП, 2: 324].

126

В главе использован материал статьи автора: «Идеальная нагота» – Мотивы масонской инициации в рассказе Вл. Набокова «Посещение музея» // Studia Slavica Academiae Scientiarum Hungaricae. 2003. № 48(1–3). P. 105–121.

127

Биографические пересечения Набокова с масонством не являются обязательной предпосылкой для изучения, однако могут представлять особое направление исследования. В этом случае заслуживает внимания факт членства В. Д. Набокова, отца писателя, в парамасонской политической организации «Великий Восток народов России» (см. подробнее в указателе [Priahin], хотя автор указателя не опирается на документы). Отдельный интерес представляет и его брат, Константин Дмитриевич Набоков, также масон, дипломат, первый секретарь посольства царской России в Лондоне с января 1917 до 1920 года, к которому семья писателя приехала в марте 1919 года. Братья Владимир и Сергей остались учиться в Англии. Историки могли бы к этому прибавить высокое число масонов в партии кадетов (в которой отец писателя был правой рукой Милюкова) и во Временном правительстве (где партия играла ведущую роль).

128

Волошин в разговорах с молодым Набоковым летом 1918 года в Крыму обратил его внимание на теорию стиха Андрея Белого, на его систему и схемы метрической поэзии.

129

О наследии символизма у Набокова см. также статьи в: [Набоковский вестник 1998].

130

Умберто Эко интерпретацию художественного текста называет прямо «jeu de I’amour et du hazard» [A deux voix 1996: 59–60]. Слова Эко особенно важны потому, что его романы «Имя розы» и еще более «Маятник Фуко» обнаруживают весьма близкий к Набокову «игровой» подход к разным видам эзотеризма. Этой параллели следовало бы посвятить отдельное исследование.

131

Les symboles «…permettent de retrouver la Parole perdue, cest-a-dire leternelle pensee vivante dont ils sont lexpression enigmatique. Dechiffrez les hieroglyphes de la profonde sagesse muette commune aux penseurs de tous les ages, et des religions, des mythes et fictions poetiques, vous degagerez des notions concordantes relatives aux problemes qui ont toujours preoccupe lesprit humain».

132

О влиянии романа Майринка на Франца Розенцвейга и Льва Лунца см. [Hetenyi 2001].

133

Это отмечено и П. Барта (Р. Barta) [Barta 1995]. Он относит неожиданности действия – на основе только английского текста рассказа – к категории сюрреализма, что и освобождает от поиска логики. Барта рассматривает характер рассказчика и наследие символистов в мотиве орфического мифа в сюжете.

134

О прочности темы возвращения в творчестве Набокова свидетельствуют и другие его сюжеты, главным образом в «Подвиге». Известны судьбы возвращенцев, известно, что самого Набокова звали домой. В некотором смысле это означало «приглашение на казнь», и это не только название его романа, но и последние слова, произнесенные злополучным путешественником рассказа с родственной темой «Облако, озеро, башня» [НРП, 4: 589].

135

Вспоминается параллель с Древним Домом, музеем в романе Е. Замятина «Мы».

136

В этой статье, не имеющей сносок, имя Набокова не упоминается. Автор предлагает позитивистский метод поиска масонских мотивов: им дается алфавитный список слов, остается только определить, не попали ли они «случайно в текст из других символических систем (античной, египетской, христианской, каббалистической и др.)». Определить это почти невозможно – масонство в течение двух-трех столетий вобрало в себя самые разные влияния.

137

Туровская видит здесь ссылку на «Волшебную гору» Т. Манна, которая тоже пародирует масонство. [Туровская 1997: 249]. Старк в названии города Montisert, без основания прочтенном как Montisero, видит «зеро». Она же выдвигает ряд натянутых этимологических догадок, например Аид в имени Годара [Старк 1998: 69].

138

См. также издание «Le sacre et le profane» (Paris, 1965).

139

Для определения значений английских слов я опираюсь на наиболее поздний словарь, изданный в Америке при жизни Набокова, тот, в который попало слово nymphet в значении «а pubescent girl esp. one who is sexually precocious», введенном Набоковым в «Лолите» [Webster Dictionary 1974]. Возникновение слова нимфетка, по всей вероятности, можно связать и с набоковским переводом монолога Гамлета, в конце которого Шекспир устами Гамлета называет Офелию «nymph». Набоков, как и Б. Пастернак, сохранил это слово в переводе.

140

Думается, что в этом случае автор предлагает схему «опошленной» Одиссеи. (В то же время наглядна разница и с такими кажущимися параллелями, как «Марио и волшебник» Т. Манна, ситуационно столь похожим на рассказ Набокова, и с такими интересными последователями, как В. Аксенов («Затоваренная бочкотара») и Вен. Ерофеев («Москва – Петушки»).

141

Старк видит здесь ссылку на часовщика из «Пиковой дамы» [Старк 1998:67], а Туровская видит обескураживающую сумму возможных функций и значений: 1) способ создать иллюзию подлинности повествования (был такой художник); 2) в противоречии высокого имени и бездарности художника ссылку на «Портрет Дориана Грея» О. Уайлда; 3) намек на разваленную государственность Европы; 4) в красной подписи художника ссылку на книгу В. В. Шульгина «Три столицы» (1927) о переходе в Советский Союз; 5) пародийную ссылку на теорию ученика А. Бергсона, Э. Леруа – во фразе «длительность в ненужно удлинившемся музее».

142

В широком ассоциативном поле слова шпиль, и особенно его второго значения «спираль» можно обнаружить фонетическое соседство слова spirit. Углубившись в мир Набокова, читатель становится чутким к таким фонетическим-семантическим играм, к которым его приучает писатель своими каламбурами. В результате этой «инициации» в названии рассказа просвечивается словесная игра посещение – посвящение – возвращение (возвращение на родину перекликается с картиной «Возвращение стада»).

143

Вспоминается афоризм Воланда: «Кирпич ни с того ни с сего <…> никому и никогда на голову не сваливается».

144

О мифологических мотивах в «Подвиге» см. [Букс 1999].

145

В городе Монтизер рассказчик бродит «в поисках писчебумажной лавки» – загадочный мотив появляется и в романе «Защита Лужина» [НРП, 2: 431].

146

Масонская символика ссылается на эти параллельные мифы и признает и даже подчеркивает синкретический характер образов.

147

Еще один случай, где английский текст прибавляет ассоциации: кадык сторожа назван «Adam’s apple» [Nabokov 1997: 72].

148

С. Туровская видит «пародийный оттенок» и в этом, и в музее и проводит сравнение с мифом об Орфее [Туровская 1997].

149

В ряду аллюзий на Античность здесь и форма соответствует традиционному элементу эпоса, каталогу. Каталог и у Набокова появляется как священный или ритуальный текст: «Я состою хранителем нашего музея <…> и знаю этот каталог, как молитву Господню» [НРП, 5: 401].

150

Для справки о масонских понятиях см. [Соловьев 2001; Coil 1961].

151

Ср.: «Наши собственно масоны были Мартинисты <…> но с вашими [французскими] Мартинистами разнились, и вот, сколько я мог извлечь из чтения разных переписок между масонами, посланий ихних, речей, то разница эта состояла в том, что к масонскому мистическому учению последователей С. Мартена они присоединяли еще учение и правила наших аскетов, основателей нашего пустынножительства, и зато менее вдавались в мистическую сторону» [Писемский 1936: 401–402].

152

Об этом и о других масонских символах см. [Писемский 1959: 230–238]. Важно отметить, что сам Писемский не был масоном, роман свой основал на увиденном в семье опыте юности и на письмах масонов. У него, как и у Набокова, дядя был масоном.

153

Ср. с солдатами в собачьих масках, которые сопровождают Цинцинната на казнь. Сам Пьер и один «с мордой борзой» провожают Цинцинната на казнь. В свете этого мотива переоценивается фигура Пьера – он, ворвавшийся через туннель в камеру Цинцинната с киркой, масонским инструментом в руках, сопровождает его не к смерти, а к переходу в другой мир. Пьер – пародийная ссылка на Пьера Безухова, принятого в масонскую ложу. Здесь и евангельская матрица пары Пилата и Иисуса, который через свою смерть осуществил переход. Возможно продолжить и параллель с романом «Мастер и Маргарита», в частности в отношении Мастера и Воланда, который «убивает», спасая Мастера для «покоя». См. также главу «Из чего состоит “живая собака”…».

154

Это поддерживает и договор, подписанный красными чернилами, и последний крик рассказчика «довольно!» [НРП, 5: 404] в смысле «остановись, мгновение!».

155

Об этом же мотиве в «Защите Лужина» см. главу «Мост через реку…».

156

При этом звучит странная на первый взгляд фраза: «Я должен сперва посоветоваться с мэром, который только что умер и еще не избран» [НРП, 5:403]. Не сказано, что новый мэр еще не избран, и кажется, умер тот, старый, кто еще не избран – как будто обещается обратное движение во времени, столь желанное рассказчиком, обманутым в конце, после встречи с современной Россией. Встреча с умершим возможна именно в аду.

157

Там же появилась и вывеска, играющая в рассказе столь решающую роль – по новому правописанию без твердого знака рассказчик вдруг осознает, что он не в прежней России, а в Советском Союзе.

158

«Le recipiandaire va jouer un role, le sien, auquel il nest pas ou pen prepare et dont il comprendra la signification que plus tard. Dans la theatralisation initiatique, chacun est la, a sa place, avec un role determine a jouer» [Decharneux, Nefontaine 1999:71].

159

Выражение рассказчика или Цинцинната в «Приглашении на казнь» [НРП, 4: 501].

160

«История инициации имеет право оставлять вне внимания Историю, потому что Традиция в строгом смысле слова определяется как передача в тайной, значит, не письменной и не публичной форме».

161

«…представляют собой таинственный язык, со строго определенной лексикой и требовательным синтаксисом. Тот, кто обращается к ним, сам составляет из них те элементы, которые его касаются, в форме готовых образов, в порядке каталога. Он следует тому, что говорит Мастер, который прилагает, приспосабливает его частный случай к общему значению».

Я благодарна покойному Жаку Венкье, который обратил мое внимание на эту книгу.

162

В главе использованы материалы статей автора «Occult association of memories». Визуальная ассоциация и образы памяти в наррации Набокова // «Невыразимое выразимое». Экфрасис и проблемы репрезентации визуального в художественном тексте ⁄ ред. Д. Токарев М.: НЛО, 2013. С. 495–07; Bucsu, tavozas, atlepes Nabokov korai regenyeiben // A bucsu a műeszetben Kelet es Nyugat az irodalomban / szerk. Zs. Hetenyi, X. Gaal. Budapest, 2014. Р. 21–2.

163

Это предложение отсутствует в английской версии, в «Speak, Memory».

164

Анаморфоз (превращение) – это искаженное, на вид бесформенное изображение, которое можно восстановить только под определенным ракурсом или с помощью зеркала. Это игра перспективы, впервые описанная Леонардо да Винчи, из визуального ничего создает что-то. Анаморфоз в «Новом международном словаре английского языка» (Webster’s Dictionary) 1913 года, близком по времени Набокову, определяется как деформированный образ, который предстает в своем истинном виде под необычным ракурсом [Webster Dictionary 1913: 504].

165

Варианты имени Элигия во французском вполне соответствуют зеркально-анаграмматическому принципу Набокова, они и Eloy, и Loye. По случайному совпадению обстоятельств картина Кристуса хранится в Метрополитен-музее (The Metropolitan Museum of Art) в коллекции Роберта Лемана (The Robert Lehman Collection), чье имя часто встречается в творчестве Набокова.

166

«Не placed various objects in turn – an apple, a pencil, a chess pawn, a comb – behind a glass of water and peered through it at each studiously: the red apple became a clear-cut red band bounded by a straight horizon, half a glass of Red Sea, Arabia Felix. The short pencil, if held obliquely, curved like a stylized snake, but if held vertically became monstrously fat – almost pyramidal. The black pawn, if moved to and fro, divided into a couple of black ants. The comb, stood on end, resulted in the glass’s seeming to fill with beautifully striped liquid, a zebra cocktail» [Nabokov 1989b: 98–99].

167

Очередное появление поверхности воды как зеркала подчеркнуто не только повторением, но и библейской аллюзией слова тусклое. Ср.: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло [зеркало] гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда я познаю, подобно, как я познан» (1-е Коринфянам 13:12). Разумеется, зеркало и отраженная им картина, рефлексия, связаны с рефлексией самопознания.

168

«Осуществление – это фуговая тема его судьбы; он из тех редких людей, чьи сны сбиваются» (перевод М. Маликовой) [Набоков Pro et Contra 1997: 72].

169

«John Shade perceiving the and transforming the world, taking it in and taking it apart, re-combining its elements int he very process of storing them up so as to produce at some unspecified date an organic miracle, a fusion of image and music, a line of verse» [Nabokov 2011: 18].

170

В главе использован материал статьи автора: Из чего состоит живая собака?

По кровной линии набоковских псов // Representations de 1’animal dans la culture russe. Actes du colloque de Lausanne 2007 I L. Heller, Vinogradova de la Fortelle, A. Universite de Lausanne, Section de langues et civilisations slaves. СПб.: Балтийские сезоны, 2010. С. 131–146.

171

«Я давно подозревал, что собака гораздо умнее человека; я даже был уверен, что она может говорить <…> Она чрезвычайный политик: все замечает, все шаги человека» (Н. В. Гоголь «Записки сумасшедшего»). Из списка произведений, предшествующих набоковским, с мотивом собаки не только гоголевская повесть, но и басни Крылова, «Муму» Тургенева, «Каштанка» Чехова, «Как я сделался собакой» Маяковского, «Дневник Фокса Микки» Саши Черного (Микки – пес с душой русского интеллигента), «Сны Чанга» Бунина и т. д.

172

О мотиве собаки у Набокова см. работу О. Найгаарда (О. Nyegaard). Его исследования на основе тех же очевидных цитат приводят к совершенно другому выводу, чем мои. Автор выражает мнение, что повторение общепринятого в критической литературе основного свойства творчества Набокова, тезиса о его двоемирии, его угнетает [Nyegaard 2005].

173

Использование популярного источника в данном случае вполне релевантно именно для исследования распространенных, популярных коннотаций и поверий.

174

«Der Hund hat eine merkwurdig tiefe Beziehung zum Tode. Monate bevor mir der Hund Problem geworden war, plotzlich horte ich einen Hund in einer ganz ei-gentumlichen, mir neuen, durchdringenden Weise bellen, und hatte im gleichen Momente unwiderstehlich das Gefuhl, dab gerade im Augenblick jemand sterbe <…> Der Hund handelt, als ob er die eigene Wertlosigkeit fuhlen wiirde; er lafit sich vom Menschen schlagen, an den er sich gleich wieder herandrangt, wie stets der bose Mensch an den guten. Diese Zudringlichkeit des Hundes, das Hinauf-springen am Menschen ist der Funktionalismus des Skiaven. In der Tat haben Menschen, welche rasch fur sich zu gewinnen suchen, und doch zugleich so sich schiitzen gegen Angriffe, Menschen, die man nicht abschiitteln kann, Hundegesi-chter, Hundeaugen. Hier erwahne ich zum ersten Male jene groBe Bestatigung meines Gedankensystems. Es gibt wenige Menschen, die nicht ein oder mehrere

Tiergesichter haben; und jene Tiere, denen sie ahneln, gleichen ihnen auch im Benehmen» [Weininger 1910]. Последнее сравнение людей с животными особенно характерно для набоковского подхода.

«Собака удивительно глубоко соотнесена со смертью. За несколько месяцев до того, как меня стала занимать собака как проблема, внезапно я услышал, как собака лает очень своеобразным, всепроникающим образом, который был для меня новым, и в тот же момент у меня возникло непреодолимое чувство, что кто-то сейчас умирает <…> На самом деле люди, которые стремятся быстро победить, но в то же время защищают себя от нападений, люди, от которых невозможно избавиться, имеют собачьи морды и собачьи глаза. Здесь я впервые упоминаю об этом прекрасном подтверждении моей системы мышления. Некоторые люди обладают не одним, а несколькими лицами животных; и те животные, на которых они похожи, похожи на них также и поведением».

175

См. еще украинские издевательские антисемитские и антикатолические стишки: «Жид, лях и собака – все вира однака», «Ксендз, жид та собака – усе вири однака», «Невира и собака – то една присмака» [Успенский 1996:149]. Эти стишки, по свидетельству С. Дубнова, были реальными основами для жестоких расправ: гайдамаки вешали рядом еврея, поляка и собаку. В русско-еврейской литературе собака прочно связана с образом еврейской судьбы, верного слуги, но бездомного и голодного (см. у Л. Леванды «Горячее время»), образ появляется уже у Гейне, см. [Hetenyi, 2008а: 69–70].

176

Исследование фразеологизмов со словом собака объединено в раздел «Языческий субстрат обсценного мира» [Успенский 1996].

177

Историческая параллель опричнины, несомненно, вошла в образ верной сторожевой собаки Руслана Г. Владимова. Любопытно при этом отметить роман В. Сорокина «День опричника». Сорокин придает опричнине важное политическое и историческое значение (Писатель Владимир Сорокин: «Мой “День опричника” – это купание авторского красного коня» // Известия. 25 августа 2006). В одном из интервью он говорит: «В “Дне опричника” я ставлю художественно-исторический эксперимент на бумаге: “Что будет с Россией, если она вдруг решит отгородиться от всего мира?” – и далее, рассказывая о себе, отмечает: —…мы живем деревенской жизнью, надо воспитывать собак. У нас щенки, уиппеты. <…> Для нас щенки – как маленькие дети <…> лучше собаки нет друга. Она посмотрит в глаза – и все сразу ясно…» (официальный сайт В. Сорокина srkn.ru., интервью 11.09.2006).

178

Уже в древнейшие времена, в персидско-ассирийской мифологии собака была помощником против злых сил: Митра, умирающий и воскресающий персидско-ассирийский бог солнца, изображен побеждающим быка при помощи верной собаки.

179

Эту последнюю фразу я выбрала некогда в качестве эпиграфа к моей статье о «Собачьем сердце» М. Булгакова [Hetenyi 1990].

180

В западной иконографии утвердился вариант «Золотой легенды» Иакова Ворагинского [Мифы народов мира 1982: 604].

181

Смесь некоторого пафоса и иронии окружает фигуры политических борцов-эмигрантов в романе. Ирония – выражение скептического отношения Набокова к политической деятельности, а пафос – выражение уважения и умиления к бывшим коллегам отца.

182

У алхимиков было выражение «волк с Востока, собака с Запада». Последняя проводит мертвых через испытания и великие воды, а также через сталкивающиеся между собой горы. В алхимии Артефий (Artefius «Clavis Sapien-tiae») говорит о «хоросанской суке» и «армянском псе», как о двух базовых принципах Великого Делания – Меркурии и Сере философов. Имя Артефиуса, первого алхимика, изложившего идеи Аристотеля и Платона, созвучно Орфею (Orfeus), сама книга является латинским переводом арабского текста XII века; настоящее имя автора неизвестно. Любопытно, что мифологический Орфей укрощал своей музыкой зверей. См. о предположительной связи Artephius и Orpheus в [Austin 1937].

183

Дантов код в «Защите Лужина» обсуждается в главах «Мост через реку…» и «Идеальная нагота».

184

Борзой назывались в России такие разные породы собак, как сильный азиатского и ирландско-шотландского происхождения волкодав, так и изящный, тонкий уиппет, и миниатюрная итальянская левретка. Очевидно, несколько охотничьих и пастушьих пород собак объединены общим названием (притом что существует и самостоятельная порода русской борзой собаки).

185

Это поддержано и восклицанием рассказчика «Довольно!», подобным гётевскому «Остановись, мгновение!».

186

В английском тексте белая борзая переведена «а Russian wolfhound» что вызывает ассоциативную связь понятий смерти и России. Борзыми в целом называют охотничьих собак, способных охотиться без помощи человека.

187

Я рассматривают источники мотива собаки не в порядке исторической хронологии, глава обладает другой смысловой структурой.

188

Порог – это граница между старым и новым миром, прошлым и будущим, жизнью и смертью – их сторожа нужно или победить, или принимать в роли помощника, чтобы переступить через порог. Порог может и убить – ср.: порог расколол пополам Дагона, похитившего ковчег Божий; охранниками-сторожами могут быть также драконы, львы, змеи (1-я Царств 5: 5).

189

В «Прозрачных вещах» виллу Арманды охраняет собака-цербер, а мотив собаки завершается тем, что отъезд дамы с собачкой из гостиницы становится причиной смерти Персона. Куильти в «Лолите» появляется везде с собакой. Но ограничение мотива далеко не исчерпывается связью со смертью (об этом см. в главе «Остров Цирцеи…»). В «Камере обскуре» мотив змеи связан с Магдой (знак Евы), а мотив собаки – с Горном (глава 25); более того, парочка планирует оставить ограбленного, обманутого слепого Кречмара одного в заброшенном доме и купить ему собаку. Подробнее см. анализ более 50 появлений мотива по указателю [Hetenyi 2015: 915].

190

В главе использован материал статьи автора: Kommunaci bunyos bohocok.

A nabokov es poslaszty // Whack fol the dah. Irasok Takacs Ferenc 65. sziiletes-napjara: Writings for Ferenc Takacs on his 65th birthday. Budapest: ELTE ВТК, 2013. P. 403–412.

191

О христианских мотивах фигуры Цинцинната первым написал Г. Шапиро [Шапиро 1979].

192

В статье использованы материалы статей автора: Kiradlrozott dnelet: Nabokov «Laura modellje» 11 VilagtalanuL Vilagirodalom-kritika Magyarorszagon I szerk. D. Zelei. Budapest, Pecs: Jelenkor Kiado, 2015. P. 386–388; «Siskov a nevem». Attunes a muveszetbe. (Vladimir Nabokov «Vaszilij Siskov» cimu novellajahoz) // Jelenkor. 2014. № LVII. URL: http://www.jelenkor.net/archivum/cikk/8361/vaszilij-siskov (дата обращения: 27.06.2021).

193

«I kept reading it aloud to a small dream audience in a walled garden. My audience consisted of peacocks, pigeons, my long dead parents, two cypresses, several young nurses crouching around, and a family doctor so old as to be almost invisible. Perhaps because of my stumblings and fits of coughing the story of my poor Laura had less success with my listeners than it will have, I hope, with intelligent reviewers when properly published». Цит. no: [Wood 2010: 13].

194

Блокноты хранятся в архиве В. Набокова в Коллекции Г. и А. Бергов Нью-Йоркской публичной библиотеки (The Henry W. and Albert A. Berg Collection of English and American Literature, The New York Public Library) [Berg Collection].

195

Здесь и далее роман цитируется по авторским карточкам с указанием их номера. Тем самым я намерена подчеркнуть незавершенность текста.

196

Стихотворение июня 1974 года. В блокноте первые 4 строки датированы

11 апреля, с примечанием, что «половина из сна». Слово «страшный» в одном варианте был замещен словом «кромешный» [Бабиков 2010].

197

В тексте из 9850 слов 90 фонетических созвучий, некоторые из них соединяют более 10 слов [Жутовская 2011].

198

Имя раскрывает псевдоним, значит, двойника автора в реальной мистификации, скрывающей авторство стихотворения на смерть Ходасевича. См. [Boyd 1991: 509; Долинин 2004].

199

В главе использованы материалы статей автора: A szotol a betuig. Literatus litera-tura a transzlacioban es transzliteracioban (Nabokov szinesztetikus es tobbnyelvu szovegei) // A szotol a szovegig / szerk. V. Bardosi. Budapest: Tinta kiado, 2012. P. 109–114; Взор и узоры прозы. Два типа интерпретации букв и клеточные анаграммы: Набоков и предшественники // 1913 – «Слово как таковое»: к юбилейному году русского футуризма ⁄ сост. Ж.-Ф. Жаккар, А. Морар. СПб.: Европейский университет, 2015. С. 446–460.

200

Главную линию в развитии теории о соотношении и семантизации звука и буквы как знака я проследила по следующим произведениям: «Магия слов» (1910), «Жезл Аарона» (1917), «Глоссолалия. Поэма о звуке» (1922) А. Белого; «Буква как таковая» А. Крученых (1914; 1930); статьи и манифесты о зауми В. Хлебникова 1916–1919 годов; «Ключи Марии» (1918) С. Есенина; «Слово и культура», «О природе слова» (1921–1922) О. Мандельштама; «О новейших теоретических исканиях в области художественного слова» (1922) Вяч. Иванова.

201

И он ограничивается кириллицей: даже переворачивая букву «Я», не видит в нем латинское «R» (то, что Е. Замятин использовал в романе «Мы», где кириллица и латиница выступают с одинаковыми правами на значение, вытекающее из форм букв).

202

Такой взгляд сформулирован в стихотворениях М. Волошина «Письмо» (1904) и «Подмастерье» (1907). С Волошиным Набоков встретился в Крыму в 1918 году и у него узнал о теории стихосложения Белого, которой увлекся.

203

Буквы и их произношение в разных языках несравнимы. Сравнить русский «X», английский «Н» и французский «Н» в сонорно-визуальной их комплексности совершенно невозможно.

204

Известно, что Набоков ценил ранние стихи Маяковского и, очевидно, дал пародию на него в образе поэта Алексиса Пана в «Истинной жизни Себастиана Найта». Реализованный троп, излюбленный прием Маяковского, нередко употреблялся и Набоковым. См.: «Цинциннат брал себя в руки и, прижав к груди, относил в безопасное место» [НРП, 4: 56]. Классический пример – пожар в поэме «Облако в штанах» Маяковского, мобилизующий даже пожарных – встречается в «Аде…», в ночь Сгоревшего Сарая.

205

Ср. английский автоперевод без ассоциации с буквами: «А moist young moon hung above the mist of a neighboring meadow» [Nabokov 1989a: 120].

206

И. А. Бодуэн де Куртенэ после вечера футуристов в феврале 1914 года отрицал существование синестетизма, говоря, что это физиологическое явление у А. Рембо противоречит и законам истории языка, и научной психологии (см.: «Слово и “слово”», 1914; «К теории “слова как такового” и “буквы как таковой”», 1914). Его отрицательные чувства понятны – ведь синестетические ассоциации декодируемы исключительно тем субъектом, в мозгу которого происходят эти невольные процессы сочетания чувственных сфер. Иными словами, синестетизм разрушает представление о возможности рационального понимания литературы и даже представление об универсальности языка как знаковой системы, см. [Бодуэн де Куртенэ 1963: 242].

207

Второе предложение романа уже содержит мысль о том, что буквы являются ключом к переходу в другое измерение: «На лбу у фургона виднелась звезда вентилятора, а по всему его боку шло название перевозчичьей фирмы синими аршинными литерами, каждая из коих {включая и квадратную точку) была слева оттенена черной краской: недобросовестная попытка пролезть в следующее по классу измерение» (курсив мой. – Ж. X.) [НРП, 4: 191].

208

Маяковский также использует образы реклам с разъединенными буквами (см. «Вывескам», 1913).

209

Радугу цветов букв, которую Набоков называл своим приватным языком, он описал в своих мемуарах. Их изображал Д. Б. Джонсон [Johnson 1985:23].

210

«Схематическая рука» стала в переводе superhuman — как знак присутствия сверхавтора, который движет рукой подчиненного рассказчика.

211

Буква «Г» уже в «Приглашении на казнь» ассоциировалась с виселицей, и этот образ стал инвариантом творчества Набокова, о котором см. в моей статье [Hetenyi 2020].

212

В главе использованы материалы статей автора: Симметризация, сематизация и смакование букв Вл. Набоковым // Визуализация литературы ⁄ К. Ichin, J. Vojvodic. Белград; Загреб: Филологический факультет Белградского университета; Философский факультет Загребского университета, 2012. С. 205–219; The Texture of Type: Nabokovs Sensory Perception of Alphabetical Letters: The Semanticized Graphic Form U Scando-Slavica. 2020. № 66(2). P. 217–231.

213

Что касается разницы между восприятием разных шрифтов, в разных азбуках есть совпадающие, есть похожие и, наконец, совершенно уникально устроенные, специфические буквы; значит, неудивительно, что согласно им синестетическое переживание меняется. Русские буквы Я, Ж, Ш, Щ («the fluffy-gray, three-stemmed Russian letter that stands for sh, a letter as old as the rushes of the Nile» [Nabokov 1989a: 34]) сразу выдают язык принадлежности, Ф, X — свидетельствуют даже о своем греческом происхождении; W, S, H(h), J, Q – характерны для латинского шрифта, буквы Т ⁄ Т, К ⁄ К, М ⁄ М очень близки друг другу, тогда как Р ⁄ Р, Y ⁄ У, максимально совпадая графически, означают разные фонемы ([р] и [г], [у] и [и]). Набоков, например, русскую К переносил из русского в свой латинский почерк, всегда писал ее низкой, без поднимающегося выше основной границы вертикального штриха.

214

Набоков издевательски называл его и Содомовичем, из-за гомосексуальности редактора.

215

Или другой пример о другой девушке из TOOL: «Young Aurora Lee <…> her little bottom, so smooth, so moonlit» [Nabokov 2009: Aurora 4].

216

В главе использованы материалы статей автора: Hybridization of tongue: лжеязык Набокова в «Bend Sinister» // Гибридные формы в славянских культурах ⁄ отв. ред. Н. Злыднева. М.: ИС РАН, 2014. С. 158–164; Языковой антиэквилизм В. Набокова // Omnis amor incipit ab aspectu: Koszonto konyv Jaszay Laszlo 65. sziiletesnapjara / Sz. Janurik, A. Palagyi, I. Palosi. Budapest: ELTE ВТК, 2016. P. 103–108.

217

В главе использованы материалы статей автора: Ket sima, egy forditott.

A fordito Nabokov, az onfordito Nabokov es a Nabokovot fordito paradoxonai // Filologiai Kozlony. 2018. № 64(1). P. 25–34; Translating self-translation and the units of the translation: the case of Nabokov 11 Studia Slavica Academiae Scien-tiarum Hungaricae. 2018. № 63(1). P. 49–55.

Использован также опыт перевода, в том числе перевода трех романов, восьми рассказов и эссе самого В. Набокова с английского: романов «Магу», «Glory» и «Pnin», рассказов «Beneficience», «А Letter That Never Reached Russia», «А Guide to Berlin», «Terror», «Recruting», «Vasiliy Shishkov», «Signs and Symbols» и «The Word», эссе «Брайтенштетр – Паолино» (последнее – с русского языка).

218

Стихи Пушкина, Лермонтова и Тютчева, «Героя нашего времени» (в соавторстве с сыном) и «Слово о полку Игореве».

219

Напомню уже звучавшую цитату: «Не знаю, впрочем, правильно ли тут говорить о “слухе”: цветное ощущение создается, по-моему, осязательным, губным, чуть ли не вкусовым чутьем. Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен букву просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю ее зрительный узор. Чрезвычайно сложный вопрос, как и почему малейшее несовпадение между разноязычными начертаниями единозвучной буквы меняет и цветовое впечатление от нее (или, иначе говоря, каким именно образом сливаются в восприятии буквы, ее звук, окраска и форма), может быть как-нибудь причастен понятию “структурных” красок в природе. Любопытно, что большей частью русская, инакописная, но идентичная по звуку, буква отличается тускловатым тоном по сравнению с латинской» [НРП, 5: 157].

220

Венгерский перевод более-менее сохранил игру слов английского источника, но произношение с насморком превратилось всего лишь из французского «мерси» в «Берци», ласкательную форму мужского имени, и таким образом интеллектуальная игра исчезла. Вполне представимо, что в некоторых культурах в гибридном выборе сохранится бард и даже английский оригинал Шекспира (например, как мне кажется, во французском языке это возможно).

221

Весь учебник разделен на две части соответственно этим двум единицам.

222

В главе использованы материалы статей автора: «Тройной сон». Лермонтовское у Набокова (проза, перевод, поэзия, публикация) // Lermontov in 21st Century Literary Criticism: Лермонтов в литературной критике XXI века ⁄ М. Gyongyosi, К. Кгоб, Т. Szabo. Budapest: L’Harmattan – ELTE, 2015. P. 84–101.

223

«Лермонтов банален, и поскольку я совершенно безразличен к нему, я не старался дебанализировать те места, которые вы подвергаете сомнению», цит. по: [Todd 1995: 178–179].

224

В самом полном по сей день собрании критических статей «The Garland Companion to Vladimir Nabokov» (под редакцией В. Александрова, 1995) находим ряд глав типа «Набоков и…», которые сопоставляют Набокова с мировой литературой и культурой, всего 23 главы от «Nabokov and Bely» до «Nabokov and Uspensky» [Garland Companion 1995]; среди них нет статьи «Набоков и Лермонтов».

225

Набоков желал «дисциплинировать» своего сына этим переводом, то есть отклонить от альпинизма и от оперного пения, и заодно повторить жест своего отца, который юному сыну предложил перевод «Кола Брюньона» Роллана [Boyd 1991:258]. Дмитрий не закончил работу, это пришлось сделать самому Набокову, отшлифовать стиль и снабдить комментариями и предисловием.

226

Лермонтовские аллюзии играют весьма значительную роль в «Даре» и особенно в «Аде…», но эта тема выходит далеко за рамки объема данной главы. В «Даре» Лермонтов называется Надсоном русской литературы, несколько тезисов из статей вложены в уста Федора. В примечаниях к «Аде…» Лермонтов называется просто автором «Демона» (что значимо, конечно, из-за имени настоящего отца брата и сестры, Демона). В начале пародийно-автобиографического романа Набокова «Look at the Harlequins!» (в русском переводе «Смотри на арлекинов!») перечислены в игровом искажении названия произведений самого Набокова, и первое из них, «Машенька», фигурирует под названием «Тамара». Один из персонажей путает его с «лермонтовской Тамарой», которая, в свою очередь, стоит вместо названия «Демон».

227

Например, шуточные строки «I speak severly to my boy / And beat him when he sneezes» Набоков передал в форме пародии на лермонтовскую лирику, перефразируя «Казачью колыбельную песню» («Спи, младенец мой прекрасный, ⁄ Баюшки-баю…») следующим образом: «То ты синий, то ты красный, ⁄ бью и снова бью» [Karlinsky 1970: 313]. Это тем более интересно, что в ранних переводах из Руперта Брука, выполненных Набоковым непосредственно перед переводом «Алисы в стране чудес» в 1921-м в Кембридже, он тоже использовал лермонтовские матрицы [Shvabrin 2011:183]. С. Швабрин по праву называет Лермонтова и Тютчева среди важнейших парагонов и моделей для Набокова в версификации, особенно в форме сонета и в таких поэмах, где используется сюжетность [Shvabrin 2011: 314].

228

Первые переводы повести Кэрролла на русский язык: «Соня в царстве дива» (М., 1879, без имени автора и переводчика); «Приключения Алисы в стране чудес» (Allegro, псевдоним П. С. Соловьевой, СПб., 1909); «Приключения Алисы в стране чудес» (перевод А. Н. Рождественской. СПб.; М., не датировано) [Демурова 1991].

229

Лермонтовское эхо, естественно, слышно в стихах крымского периода: «Звени, мой верный стих» (1918); «Бродя по прихоти тропы уединенной…» («Элегия», 1918), ведь Лермонтов писал свои стихотворения в окружении южной экзотической природы и культуры.

230

См. также «Сонет» и «Лес».

231

Sketches of Russian life in the Caucasus. By a Russe, many years resident amongst the various mountain tribes. London: Ingram, Cook and Co., 1853 (The illustrated family novelist, № 2).

232

The hero of our days. From the Russian by Theresa Pulszky. London: Hudgson, 1854 (The Parlour Library, Vol. 112).

233

A hero of our own times. From the Russian. Now first transl. into English. London: Bogue, 1854. Затем были частичные или полные публикации в 1891, 1899, 1903, 1912, 1917, 1920, 1924, 1925–1928 годах.

234

A hero of our own times Transl. by Eden and Cedar Paul for the Lermontoff centenary. London: Allen and Unwin, 1940 (второе издание в: Oxford Univ. Press, London, N.Y., 1958).

235

A hero of our time. Transl. from the Russian by Martin Parker. M., Foreign languages pubL house, 1947. Переиздан в 1951 и 1956 годах в Москве; лондонское издание: London: Collet’s Holdings, 1957.

236

Hero of Our Time. Transl. Pasternak-Slater N. and Kahn A. Oxford World’s Classics, 2013. Переводчик Николай Пастернак-Слейтер – сын Лидии Пастернак.

237

«Начнем с того, что следует раз и навсегда отказаться от расхожего мнения, будто перевод “должен легко читаться” и “не должен производить впечатление перевода” (вот комплименты, какими встретит всякий бледный пересказ наш критик-пурист, который никогда не читал и не прочтет подлинника). Если на то пошло, всякий перевод, не производящий впечатление перевода, при ближайшем рассмотрении непременно окажется неточным, тогда как единственными достоинствами добротного перевода следует считать его верность и адекватность оригиналу. Будет ли он легко читаться, это уже зависит от образца, а не от снятой с него копии» [НАП, 1: 531].

238

Русский перевод С. Таска [НАП, 1: 532] создает впечатление таблицы, в которой перепутан порядок слов. А английский оригинал дает простое перечисление в форме словаря, причем трехъязычного. Например, «Prinyat’ vid — То assume an air (serious, gay, etc.). Fr. prendre un air» [Nabokov 1958b: xiv].

239

Тройная конструкция в целом характерна для мира лирики Лермонтова.

М. Л. Гаспаров увидел ее в основной идее стихотворения «Выхожу один я на дорогу…»: «…это мир, ясный и вечный (тезис); человек, тоскующий и желающий смерти (антитезис); и преображение смерти в блаженное слияние с этим прекрасным миром (синтез)» [Гаспаров 2000: 243]. К. Кроо, со ссылкой на [Хетени 2015] распространяет это качество и на метафизическое пространство стихотворения [Кгоб 2020: 230–245].

240

Статья основана на докладе, прочитанном в ноябре 2018 года Лионе на конференции «Наследие Серебряного века в литературе эмиграции». В печати.

241

В. Александров суммирует в четырех пунктах точки прикосновения эстетики Набокова и Белого относительно связи и роли художника, творчества, символического познания, индивидуума и потусторонности. Русскую версию главы см. [Александров 1999: 260–266].

242

Работа «Достоевский и Гоголь (К теории пародии)» интересна своей синхронностью с началом литературной деятельности Набокова. Статья 1929 года «О пародии» была опубликована в сборнике статей Тынянова «Поэтика. История литературы. Кино» (М., 1977), в комментариях А. П. Чудакова дается подробное описание истории интереса Тынянова к пародии в 1919–1921 годы в связи с его курсами в Доме литераторов и в Литературной студии Дома искусств [Чудаков 1977].

243

О влиянии Пушкина на прозу Набокова см. [Bozovic 2016; Garziano 2012].

244

Впервые опубликовано в журнале «Современные записки» (Париж, 1933–1934, № 44–46). Отдельное издание вышло в Берлине, «Петрополис», 1936 год.

245

О. Буренина, указывая на параллели мотивов в «Мелком бесе» Ф. Сологуба, упоминает палку «мести» в своем сравнении с Сологубом [Буренина 2000: 176]. В комментариях А. Долинина и О. Сконечной указаны только Пушкин, Поприщин и Передонов как возможные параллели: «Мотив наказывающей героя палки отсылает к трем основным подтекстам: пушкинскому (эпиграмма); гоголевскому – палкой бьют Поприщина в сумашедшем доме; сологубовскому: передоновская трость украшена кукишем, который и получает в результате набоковский герой. На палке Феликса другой знак – глазок, намекающий на метафизическую и писательскую слепоту Германа» [НРП, 3: 776].

246

Суть скандала в том, что баронесса, вдруг поняв, что ее выгонят из имения, восстанавливает актом мести свое превосходство, направляя гнев против невинного и незнакомого студента. Белый использует следующий сюжетный ход: «мстительный враг его совершил над ним казнь: судьба возвращала его в те места, откуда он еще только вчера бежал» [Белый 1990: 142]. Глава «Скандал» основана на приеме поэтики скандала, вошедшего в русскую литературу начиная с романов Достоевского.

247

В иудейско-христианской символике жезл Моисея превращается в змею; жезл Аарона расцвел миндальным деревом; в руках Иисуса жезл также исполняет роль, чудотворную, защитную, паломническую (знак бездомности), ср. Христос с палкой и Добрый Пастырь. Палка предсказывает мученическую и жертвенную смерть Христа на кресте. Магическая сила жезла используется в обрядах инициации. На первой карте Таро Маг держит в руках волшебную палку. Когда израильтяне возроптали на Аарона, Моисей по повелению Божию приказал начальникам колен принести свои жезлы, и на них он написал имена тех, кому они принадлежали. На жезле колена Левиина он написал имя Аарона. Все жезлы были положены в скинии собрания перед ковчегом; на следующее утро жезл Аарона расцвел, пустил почки, дал цвет и принес плод. В память этого он сохранялся потом перед ковчегом откровения или внутри него (Числа 17). Жезлы фараона были истреблены: «каждый из них бросил свой жезл, и они сделались змеями, но жезл Ааронов поглотил их жезлы» (Исход 7:12). Курсивом мной выделена палка с именем, пратекст для палки в «Отчаянии».

248

По мнению исследователей и комментаторов романа А. Долинина и О. Сконечной, Тарниц – вымышленный топоним, «по-видимому образованный от нем. tarnen – “маскировать, прятать”, также Nets – ловушка» [НРП, 3: 757]. На самом же деле кому, как не Набокову, знатоку гор, было известно, что Тарниц – самый высокий пик (1346 метров) в юго-восточных польских Карпатах, в Бещадах (Бескидах) на границе Польши, Словакии и Украины, а также имя извилистой речки с каналами в районе Streesow, Zierzow и Mu-chow. Хотя видеть здесь особую символику было бы натяжкой, общее в этих двух местностях то, что название указывает на геометрически определенное место между тремя географическими точками с разными наименованиями.

249

К развитию семантики присоединяется еще и значительный мотив глаз.

250

Более подробно о топонимах см. [Hetenyi 2015, 339–383].

251

В главе использованы материалы статей автора: Nomen est ponem? Name and Identity in Russian Jewish Emigre Prose on and in Berlin of 1920s // Transit und Transformation: Osteuropaisch-judische Migranten in Berlin 1918–1939. Charlottenburg und Scheunenviertel IV. Dohrn, G. Pickhan. Gottingen: Wallstein Verlag, 2010. S. 95-113; Nev es identitas: irodalmi nevadas emigrans szerzok muveiben (a berlini orosz irok peldain) // Emlekezes, identitas, diszkurzus / P. Bodor. Budapest: L’Harmattan, 2015; Имя и идентичность в парадигме российского интеллигента-эмигранта в литературе русского Берлина 1920-х годов // Культура русской диаспоры: знаки и символы эмиграции. Сб. статей ⁄ Ред. С. Доценко, А. Данилевский. М.: Флинта – Наука, 2015. С. 41–50.

252

Когда в чужой среде оказывается личность или группа с двойной национальной принадлежностью, то проблема становится особенно сложной – как показывает пример русско-еврейских авторов, многие из которых оказались в Берлине в 1920-е годы, см. [Hetenyi 2010].

253

Уточню, что космополитичность я употребляю в первом и положительном значении слова.

254

Племена и семьи первоначально не давали одинаковых имен. Принадлежность к семейству или группе, родовой местности была отмечена намного позже введением фамилии.

255

Перефразируя Гейне, который говорил, что Танах, то есть еврейская Библия, была для евреев портативной родиной в течение двух тысяч лет.

256

В рукописи, хранящейся в архиве В. Набокова [Berg Collection], у рассказчика вначале есть только инициалы «В. И.», что опять указывает на типичность, некоторую штампованность в берлинских рассказах. В английском же тексте имя выступает уже в первом предложении. Автор благодарит «The Wylie Agency» за возможность работать в архиве.

257

Характерная ситуация проверки самотождественности в зеркале – утреннее бритье (например, в «Родине» Льва Лунца).

258

Ср.: «Стрелка на стене указывала через улицу на мастерскую фотографа, где в двадцать минут можно было получить свое жалкое изображение: полдюжины одинаковых физиономий, из которых одна наклеивалась на желтый лист паспорта, еще одна поступала в полицейский архив, а остальные, вероятно, расходились по частным коллекциям чиновников» [НРП, 2: 103].

259

Ассоциация с фразеологизмом «дуба дать».

260

Соприкасаются театральное и корабельное слово. Набоков отправился в эмиграцию морем. Здесь зеркало выступает в роли границы двух миров, здешнего и иного. В «Машеньке» такую же существенную роль играют окна, двери и пороги.

261

«Все казалось не так поставленным, непрочным, перевернутым, как в зеркале. И так же, как солнце постепенно поднималось выше, и тени расходились по своим обычным местам, – точно так же, при этом трезвом свете, та жизнь воспоминаний, которой жил Ганин, становилась тем, чем она вправду была – далеким прошлым.

Он оглянулся и в конце улицы увидел освещенный угол дома, где он только что жил минувшим, и куда он не вернется больше никогда. И в этом уходе целого дома из его жизни была прекрасная таинственность.

Солнце поднималось все выше, равномерно озарялся город, и улица оживала, теряла свое странное теневое очарование. Ганин шел посреди мостовой, слегка раскачивая в руках плотные чемоданы, и думал о том, что давно не чувствовал себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу. И то, что он все замечал с какой-то свежей любовью – и тележки, что катили на базар, и тонкие, еще сморщенные листики, и разноцветные рекламы, которые человек в фартуке клеил по окату будки, – это и было тайным поворотом, пробужденьем его.

Он остановился в маленьком сквере около вокзала и сел на ту же скамейку, где еще так недавно вспоминал тиф, усадьбу, предчувствие Машеньки. Через час она приедет, ее муж спит мертвым сном, и он, Ганин, собирается ее встретить.

Почему-то он вспомнил вдруг, как пошел проститься с Людмилой, как выходил из ее комнаты.

А за садиком строился дом. Он видел желтый, деревянный переплет – скелет крыши, – кое-где уже заполненный черепицей.

Работа, несмотря на ранний час, уже шла. На легком переплете в утреннем небе синели фигуры рабочих. Один двигался по самому хребту, легко и вольно, как будто собирался улететь.

Золотом отливал на солнце деревянный переплет, и на нем двое других рабочих передавали третьему ломти черепицы.

Они лежали навзничь, на одной линии, как на лестнице, и нижний поднимал наверх через голову красный ломоть, похожий на большую книгу, и средний брал черепицу и тем же движеньем, отклонившись совсем назад и выбросив руки, передавал ее верхнему рабочему. Эта ленивая, ровная передача действовала успокоительно, этот желтый блеск свежего дерева был живее самой живой мечты о минувшем. Ганин глядел на легкое небо, на сквозную крышу – и уже чувствовал с беспощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда. Он длился всего четыре дня, – эти четыре дня были, быть может, счастливейшей порой его жизни. Но теперь он до конца исчерпал свое воспоминанье, до конца насытился им, и образ Машеньки остался вместе с умирающим старым поэтом там, в доме теней, который сам уже стал воспоминаньем.

И кроме этого образа, другой Машеньки нет, и быть не может.

Он дождался той минуты, когда по железному мосту медленно прокатил шедший с севера экспресс. Прокатил, скрылся за фасадом вокзала.

Тогда он поднял свои чемоданы, крикнул таксомотор и велел ему ехать на другой вокзал, в конце города. Он выбрал поезд, уходивший через полчаса на юго-запад Германии, заплатил за билет четверть своего состояния и с приятным волненьем подумал о том, как без всяких виз проберется через границу, а там Франция, Прованс, а дальше – море» [НРП, 2: 126–127].

262

Такой божественной полиномией отличается и Хулио Хуренито И. Эренбурга, где персонажу-рассказчику тоже присвоено имя автора.

263

Случай Бабеля тоже симптоматичен с точки зрения имени и идентичности: писатель служил в армии с паспортом на имя Кирилл Лютов, которое носит его рассказчик в «Конармии». Главной же формирующей силой и мотивом этого цикла является раздваивание, двоение личности. Бабель прибегает к этому приему также в «Одесских рассказах», где сам рассказчик имени не имеет, зато вводится второй, местный рассказчик-сказитель Арье-Лейб. См. [Хетени 1988; 2016а].

264

Урожденная Элла Каган, с 1918 года замужем за французом Андре Триоле, с 1928 года – за Луи Арагоном.

265

Сара получила такое же изменение имени – Сарах.

266

В главе, где это сказано, говорится о любви японца и горничной Маши, которые расстаются и после революции обмениваются редкими письмами, потому что Маша не хотела покинуть родину. «А ты – не Маша» [Шкловский 1966: 225]. Невольно возникает ассоциация с «Машенькой» Набокова.

267

В главе использован текст статьи автора: «…the viewer and the view»: Зеркальность, движение и мгновение. Заметки к параллельному чтению Набокова и Пастернака // Studia Slavica Academiae Scientiarum Hungaricae. 2017. № 62(1). P. 135–142.

268

На эти изменения сам автор указывает в примечаниях к сборнику рассказов, называя этот рассказ одним из самых замысловатых [Nabokov 1997: 670].

269

Ср. пастернаковские метафоры «носильщик нацепляет себе бляху будущего, путешественнику выясняется его собственный маршрут» [Пастернак 1916: 40]. Урбанистическая тема – одна из основных характерных черт в поэзии футуризма. В этих двух текстах метафоры берутся из городского пейзажа.

270

«Poets аге <…> the mirrors of the gigantic shadows which futurity casts upon the present <…> the influence which is moved not, but moves» (P. B. Shelley «А Defence of Poetry»).

271

У Пастернака особое значение играют французские цитаты (см. [Флейшман 1995]).

272

Ящик выступает в романе в семантическом кругу мотива укладывания вещей, переезда и поездки.

273

См. также «Zoo…» Шкловского, где в начале он цитирует «Зверинец» В. Хлебникова. См. также берлинскую мистификацию, Обезьянью Великую и Вольную Палату А. Ремизова.

274

Стихотворение Набокова ввиду отсутствия автоперевода приведено в оригинале.

275

В главе использованы материалы статей автора: Porcelan malac es celluloid gyik. Vladimir Nabokov targyleirasai II Jelenkor. 2019. № LXII(ll). P. 1254–1263; Vladimir Nabokov targyleirasai es az egzisztencialis emigracio // Leiras: Elmelet, irodalom, kep I Ed. P. Hajdu, Z. Varga, C. Gy. Kalman, D. J. Mekis. Budapest: Reciti Kiado, 2019. P. 257–270. О Хармсе см. также [Хетени 2016b].

276

Ср. интертекстуальную игру: «Сплошное прощание с людьми и предметами, как говорят в Париже» [Пелевин 2009].

277

Подарок судьбы – выигрыш на томболе и фарфоровый предмет вошли через два года в роман «Защита Лужина»: «Люстра отвечала ему странно знакомым дрожанием; <…> На многочисленных столиках, полочках, поставцах были всякие нарядные вещицы, <…> Для Лужина все это слилось в умилительный красочный блеск, из которого на мгновение выскакивал отдельный предмет, – фарфоровый лось или темноокая икона<…> Больше десяти лет он не был в русском доме и, попав теперь в дом, где, как на выставке, бойко подавалась цветистая Россия, он ощутил детскую радость, желание захлопать в ладоши, – никогда в жизни ему не было так легко и уютно. “От Пасхи осталось”, – убежденно сказал он, указав пятым пальцем на большое деревянное яйцо в золотых разводах (томбольный выигрыш на благотворительном балу)» [НРП, 2: 376].

278

Эта смена двух миров отмечается Набоковым и в анализе прозы Гоголя, в «Мертвых душах». «Анимированный» предметный мир возможен у разных писателей с разной перцепцией предметного мира и с другой функцией в тексте. Достаточно указать на мир современника Набокова, Ю. Олеши в «Зависти» (1927), или же на символистскую прозу, например на «Петербург» А. Белого с оживленными черными усиками, также на А. Ремизова, согласно которому, если долго рассматриваем предмет, то он приходит в жизнь, излучая «испредметное» [Ремизов 2000: 49].

279

Ср.: «…представляемый объект с качествами, приписываемыми ему в чувственном наглядном представлении, нигде не встречается, да и не может быть нигде найден, так как именно наши субъективные свойства определяют форму его как явления» [Кант 1964: 62].

280

Т. С. Элиот в эссе «The Use of Poetry and the Use of Criticism» (1933) в явлении интертекстуальности указывает на личностно насыщенную ценность (personal saturation value), то есть дополнительную коннотацию, которая появляется при распознавании источника и имени автора (например, имя Шекспира накладывает отпечаток высокой литературы и подключает все комплексное знание о Шекспире при чтении шекспировской аллюзии или цитаты) [Eliot 1986].

281

Отпечаток владельца и предмета как элемента идентичности в творчестве Набокова играют роковую роль – в «Отчаянии» убийцу разоблачает имя жертвы, выжженное на его палке, забытой на месте преступления. См. главу «Прах и промах…».

282

В писателе нетрудно обнаружить пародию на Ф. М. Достоевского.

283

Результатом 20 лет моих исследовательских занятий творчеством В. Набокова и переводческой деятельности стала монография 2015 года, о которой я рассказала в предисловии. В настоящую книгу вошли работы разных лет, детальное изложение которых предыдущая книга (где обсуждались все без исключения романы и автобиография Набокова) вместила только в сжатом виде. При подготовке этой книги мои тексты были существенно переработаны по сравнению с первой публикацией, но в них не вошли результаты всех набоковедческих работ вышедших после их появления. Мои статьи-источники указаны и в начале отдельных глав, и перечислены в приложении к послесловию для соблюдения авторских прав и в знак благодарности публиковавшим их изданиям.

284

Среди моих работ о В. Набокове (их около 70) важное место занимают переводы произведений, список см. в главе «Набоков, Nabokov, Na6oKov. Гибридный перевод Набокова…».