– Фирма! – значительно молвил компаньон.
Приехали в загородный не коттедж, а настоящий замок, окруженный высокой металлической фигурной оградой черного цвета. В ограде был шикарный, ухоженный парк, цветочные клумбы и несколько фонтанов.
Кабинет босса – на первом этаже, рядом с богато отделанным белым мрамором вестибюлем. На верхние этажи ему трудно подниматься, отметил Бабушкин, поэтому кабинет внизу.
Окфельдер сидел на диване, раскорячив толстые ляжки, ни в один стул или кресло он не поместился бы. «Вот так туша! Много я видел толстяков, но таких еще не встречал», – первое, что подумал Иван Петрович. – «Килограмм на двести. И половина в нем – жир. Тут придется работать неделю!»
– Господин Батюшков, – представил сопровождающий, сделав, как и прежде, ударение на «ю». О Колдере он ничего не сказал, будто его здесь не было.
Окфельдер весь состоял из округлостей: толстые руки, как клешни, оттопырены, ноги, такие же округлые, раздвинуты, шея и двойной подбородок тоже округлые. Лицо как тыква, только с глазами, которые мигали из жирных складок. Он тяжело дышал, будто только что поднялся по лестнице.
Босс изобразил на своем тестообразном лице нечто похожее на улыбку и сразу, как и полагается бизнесмену, приступил к делу:
– Я располагаю о вас полной информацией. Меня устраивают результаты операций, которые вы проводите. Что надо делать, вы видите. Я заплачу вам сто тысяч долларов, если вы облегчите мое существование.
Названная цифра несколько обескуражила Батюшкова. Том, стоящий на шаг позади, даже тихонько икнул, чем напомнил Ивану Петровичу о своем компаньонстве.
– Я не могу принять от вас деньги. У нас холдинг, компаньоны должны получать проценты со всех доходов. Вам придется заключить с нами контракт и перевести гонорар на счет нашего холдинга.
– Меня не интересуют формальности, – он взглянул на своего посыльного, и тот жестами показал, что все будет в порядке. – Помогите мне избавиться от этого безобразия, и я вам хорошо заплачу.
– Вам придется приезжать ко мне в операционную, там вся аппаратура. Причем операции займут больше недели.
– Это меня не устраивает. Ездить к вам не могу. Везите сюда вашу аппаратуру. Мой массажный кабинет, надеюсь, вам подойдет. Гарри, покажите доктору массажный кабинет.
Батюшков не согласился с хозяином:
– Я не могу возить к вам свою аппаратуру. У меня контрактные обязательства перед другими пациентами. В контракте указаны определенные сроки. Я должен работать в своей клинике.
– Хорошо. Гарри, посмотрите, какое у доктора оборудование и закажите для меня на той же фирме, где для них изготовляли. Вот так, доктор, оборудование будет постоянно здесь, вы будете только приезжать. Вернее, вас будут привозить и отвозить. Если у вас возникнут нелады с пациентами по срокам их лечения, я буду оплачивать неустойку по вашим контрактам.
Он сам тут же подвел итог разговора – не привык, чтобы ему возражали или отказывали:
– Все, договорились! Гарри, действуйте, все должно быть сделано быстро! А теперь отвезите доктора. – И Батюшкову: – Извините, больше не могу уделить вам время. У меня дела!
Он грузно поднялся и, широко расставляя ноги и растопырив руки, как борец-тяжеловес перед схваткой, двинулся к огромному письменному столу. Даже не оглянулся. Он все решил. И все будет так, как он пожелал.
В машине, при возвращении, Том не разговаривал – мешал Гарри и шофер. По приезде в клинику, Гарри записал адрес фирмы, в которой была заказана аппаратура.
– Чертежи? – коротко спросил он.
– В фирме остались образцы. К тому же мы расширяемся, для нас там изготавливают десять новых комплектов.
– О,кей! – и умчался на своем шикарном «джипе» выполнять приказ шефа.
Когда остались вдвоем, Колдер с восторгом сказал:
– Знаете, с кем вас свела судьба?
– Обыкновенный обожравшийся денежный мешок.
– Нет, не обыкновенный! Этот миллиардер может купить небольшую европейскую страну со всеми ее потрохами. Сто тысяч долларов для него пылинка. Надо хорошо потрясти этот, как вы говорите, денежный мешок!
– Сколько на нем жира, вы видели? Мне придется больше недели его обрабатывать. Если разделить его сто тысяч на эти дни, не такой уж большой гонорар получится. Жмот ваш миллиардер.
– Надо подумать, как избавлять его не только от жира, но и от долларов.
На следующий день примчался Гарри и с порога воскликнул:
– Все готово! Я купил один из приготовленных для вас комплектов. Можем ехать.
Иван Петрович положил докторский чемоданчик с растворителем, смазку, кремы и сказал Тому:
– Я думаю, вам не надо ехать.
– А как будете объясняться?
– Языком жестов, и моих знаний английского языка достаточно.
В замке Окфельдера Батюшкова провели в массажную – большую комнату с высоким потолком и ярким светом. Необходимое оборудование установлено рядом со столом для массажа. Вся аппаратура с фирменным знаком «Батюшков и К°».
Гарри сказал:
– Проверьте, все ли работает, и я позову шефа.
Иван Петрович залил растворитель в капельницу. Включил основной агрегат, который мягко и знакомо заурчал.
– Зовите.
Окфельдер пришел в спортивном костюме. Батюшков показал жестом – надо снять одежду.
– Раздевайтесь. Все, до трусов.
Толстяк, кряхтя и отдуваясь, разделся и взгромоздился на массажный стол. Иван Петрович осмотрел, ощупал пациента и пришел к неприятному выводу: толстяк, желая похудеть, занимался с гантелями, гирями, штангой, от чего в жировых отложениях образовалась прослойка мышц, они будут мешать удалению жира.
Гарри стоял в сторонке. Батюшков сказал ему, подтверждая слова жестами, будто выжимая штангу:
– Спортсмен! Жирный, но плотный. – Помял бока пациента и добавил: – Дификулт ту ворк! (трудно работать).
Окфельдер заерзал, он понял, о чем говорит доктор, приподнялся и твердо приказным тоном буркнул:
– Ай шел пей фор эврисин! (я плачу за все!).
Иван Петрович начал с большого рыхлого живота – нанес глицерин, чтоб раскрылись поры, включил подачу растворителя из капельницы и с легким нажимом стал через щетку вводить растворитель. Пациент покорно лежал и пыхтел, даже лежать ему было трудно. Сеанс длился около двух часов. Батюшков выкачал из пациента полтазика белого, похожего на слизь жира. Показал его Окфельдеру. Тот посмотрел и радостно воскликнул:
– Черт возьми! Вы и вправду чудотворец.
Батюшков натер ему кремом покрасневшие от обработки участки живота. Дал тюбик и показал, будто ложится спать.
– На ночь. Бефор слип! Перед сном еще раз намажьте. На сегодня все.
Через неделю Окфельдер стоял перед ним, как большой мяч, из которого выпустили воздух. Морщинистые розовые складки тела местами висели, как тряпки. Босс смотрел на себя в большом настенном зеркале. Не было одышки. Радость и удовлетворение были на его все еще тестообразном полном лице, которое Батюшков не обрабатывал.
– Браво, док! Я словно заново на свет родился.
Иван Петрович подал ему два тюбика успокаивающего крема.
– Мажьте утром и вечером. Эти складки рассосутся. Тело войдет в норму.
Окфельдер прошелся нормальным шагом по комнате:
– Я дышу! Гарри, вы видите, как я дышу?
Гарри был счастлив не меньше самого босса.
– Вы помолодели на сто лет, босс!
Хозяин натянул спортивный костюм и поманил Батюшкова идти за ним. В кабинете он открыл сейф. Достал две пачки по десять тысяч новеньких долларов, подал их Ивану Петровичу и торжественно произнес:
– Окфельдер высоко ценит ваше искусство! Это вам помимо контракта. – И тут же, очевидно вспомнив о своих неотложных делах, согнал с лица улыбку и скомандовал: – Гарри, отвезите дока!
Катя
Пока шло становление холдинга «Батюшков и К°», Иван Петрович, занятый делами, не обращал внимания, не вникал в жизнь Кати и Андрея. Ходят в кино, в театры, где-то проводят вечера – вот и хорошо, пусть радуются вольнице. Но и у него появились, наконец, свободные вечера, и он с удовольствием проводил их в своем уютном, комфортабельном коттедже, наслаждаясь тишиной, удобствами быта, красивой мебелью, красивыми видами с балкона в сад, окружающий особняк. Вот в эти счастливые вечера отец не раз обнаружил у своих деток неприятное и неожиданное новшество – от них попахивало спиртным. И вообще, они приходили с вечеринок какие-то другие – развязные, болтливые, сумбурно жестикулирующие. Решил поговорить с ними прямо, без обиняков:
– Что-то вы, детки мои, не туда идете, не туда заворачиваете.
Катя остановила на нем удивленные глаза:
– Что ты имеешь в виду, фазер?
– Попахивает спиртным, это может войти в привычку и плохо кончиться.
Катя беззаботно махнула рукой:
– Не напрягайся, фазер, мы коктейлями балуемся, крепких напитков не принимаем. На дискотеке надергаешься, душа холодненького просит. А в коктейле соки, лед, ну и чуть-чуть виски.
– Смотрите, ребятки, все начинается с этого «чуть-чуть».
Андрей не оправдывался, он на дискотеку ходил изредка, все время помогал отцу, старался и вникал в дела холдинга.
На этом разговор кончился. Но продолжались Катины коктейли. Причем явно прогрессировали.
Однажды Иван Петрович попросил Андрея:
– Своди-ка ты меня на эту дискотеку.
– Может быть, не надо, па?
– Почему?
– Расстроишься. Переживать будешь.
– Нет, я должен увидеть и понять, что происходит с Катей.
Не откладывая, в тот же вечер направились на танцы. Вход в дискотеку пылал рекламными огнями, они мигали, прыгали, гасли и загорались в ритме джазовой музыки, которая вырывалась из входа.
В огромном пространстве, похожем на ангар с балками и арками, поддерживающими крышу, сразу у входа бар сверкал яркими бутылками и посудой. За стойкой в красной рубашке, полыхающей, как огонь, в электрической подсветке, манипулировал бармен. Он, как жонглер, ловко крутил, подкидывал и ловил смеситель для коктейлей.
В дальнем углу, на ярко освещенной эстрадной площадке, издавала невероятно громкие звуки и колотила в барабан группа из пяти дергающихся фигур. Все, что они извлекали из своих инструментов, усиливалось спецтехникой, подвешенной вокруг гладкой, блестящей пло