Женя, поставив руки на талию, развернулась корпусом к Вале – точь-в-точь модель из супермодного журнала, – мягко отпарировала:
– Ты можешь ложиться в чью угодно постель, но в его не попадешь никогда, потому что тебя (она подчеркнула слово «тебя») он сам не пустит, дорогая.
Доля сарказма, доля высокомерия и доля унижающего превосходства больно кольнули Валю. Мда, оскорбленное самолюбие зачастую становится мстительным. У Валентины самое уязвимое место – внешность: маленький рост, пампушка, очкарик, лицо дурнушки. Есть причины сетовать на мать-природу. Неприметную внешность Валя компенсировала умом, знаниями, ироничным взглядом на мир и исполнительностью в работе. Результатов – ноль, желающих связать с ней судьбу пока не нашлось, но Валя надеется. Недостатки свои она знает, в конце концов, не идиотка же, ненавидит их, но Женька так безжалостно рубанула по ним, впору всякую надежду потерять навсегда. И почему красавицы, которым сам бог велел быть снисходительней и добрей к дурнушкам, зачастую такие циничные и жестокие?
Ольга незаметно наблюдала за обеими: нечто тихое и враждебное между девушками, далеко не соперницами, замерло в паузе. Пора их отвлечь:
– Да бросьте, девчонки. Если бы Артур пальцем поманил, я бы босиком побежала. У меня всего-то два мужика и было. И оба дерьмо дерьмом оказались. Один хоть сына сделал, который ему не нужен. Девочки, все мужики – кучи дерьма, надо только кучку найти поменьше, а цвет не играет роли.
Очень удачное нашла Ольга сравнение, потому что Женка прыснула, а Валя пока не отошла от злости, красная, но ничего, отойдет. Ольга продолжила:
– Ну чем плох Артур? Импозантен, талантлив, корректен, спокоен. Где найти подобного? Я лично не встречала. К тому же у него всегда есть деньги. Накропает статейку, а папик из Америки в журналы тискает. И деньги, и имя делает сыну. Мы на шее родителей сидим, а у него своя квартира, шикарный автомобиль… Кстати, о родителях. Я бы сейчас не то что к негру, к чукче в ярангу сбежала, если бы позвал. Представьте, дед встает в пять утра! И начинается. Дверь в сортир – бах, унитаз – дррр, дверь в ванную – бах, краны – бжж! Орет: «Бабетта! Бабетта!» Мать так называет от слова «бабушка». Она: «Дед, я сплю!» Тоже во все горло. Я: «Можно потише?» Дед как не слышит: «Бабетта! Я животных покормлю. Спи, Бабетточка!» Она: «Дед, отстань!» А кошечка – мяу, мяу, а собачка – тяф, тяф. Дед идет через мою комнату коврик на балконе вытрясти. Я: «Пап, у вас свой балкон есть. Дай поспать!» Он: «Где вчера шаталась? Все пьешь? Сопьешься!» Я: «Пап, вчера я не пила». Он – бух, бух – коврик вытряс, назад прошел, орет: «Бабетта, Бабетточка! Вставай, скоро Леке в школу». Она: «Встала уж. Дед, ты животных кормил?» Он: «Да!» Настал утренний моцион Бабетты: дверь в сортир – бах, унитаз – дррр, дверь в ванную – бах, краны – бжжж, а собачка – тяф, тяф, а кошечка – мяу, мяу… Они счастливы, а я злая и готова их убить. И так каждый день. Мне все равно: нанаец, китаец, индеец из джунглей – лишь бы взял. Только чтобы порядочный был, не хамло, не пьяница. Я бы ему райскую жизнь устроила. Где эти чертовы мужики? Столько баб пропадает…
Женька хохочет, Валя улыбается, напряжение снято… вроде бы.
– Жень, Артур Иванович хоть в постели галстук снимает? – спросила Ольга.
– Снимает, – рассмеялась Женя.
– А в постели он как? – понизила голос Ольга.
– Тебе расскажи – отбивать примешься.
– Мне с тобой соперничать глупо, проиграю. Так как?
– Это что-то. Потрясающе заводит. С фантазией…
– Слушай, – перешла на шепот Ольга, – а у него э?.. или э?.. – И изобразила пальцами длину интересующего предмета.
– Э, э, – закивала, смеясь, Женька: мол, с предметом все о’кей.
Обе с удовольствием громко расхохотались. Кроме Вали – настроение у нее испорчено. Кстати, девственницы любят поболтать об интимных подробностях, их завораживают рассказы подруг о сексе, заставляя волноваться и мечтать. Валя не исключение, но на данный момент откровения не вызывали в ней положительных эмоций. Знал бы Мерс, о чем лепечет его любовница в ординаторской. «Посмотрю я на твою мордашку, наша прелесть, когда он тебя бросит, как бросал многих. Уж я-то насмотрелась за три года. Ты, Женечка, не тот капкан, который сцапает африканского льва», – думала она, мстительно прищурившись.
– Можно? – спросил Артур, входя в кабинет к Георгию Денисовичу.
– Артур? Заходи.
Старпер лихорадочно сложил бумаги и бросил в стол, словно то были секретные документы разведуправления. Удивился:
– Ты не уехал?
– Уже приехал. Георгий Денисович, я ведь никогда не обращался к вам с просьбами? – издалека начал Артур.
– Ну? – насторожился тот.
– Мне надо на недельку положить одну знакомую и обследовать ее.
– А в чем дело?
Вкратце Артур обрисовал состояние Даши.
– Так положи ее в травматологию или в терапевтическое, – сказал Старпер. – У нас и мест сейчас нет.
– Во-первых, я хочу, чтобы она была рядом со мной. Во-вторых… Как нет мест? А НЗ?
– Это же палаты для высокопоставленных! Вдруг потребуется срочно оперировать…
– Будем надеяться, что не придется, дай бог здоровья чиновникам и прочим крупным и некрупным птицам. Я вас очень прошу.
Артур ему никогда не отказывает, оперирует блатных без лишних слов. Собственно, что такое блат в наше время? То же, что и в советское, то есть блатные Георгия Денисовича обязательно попадут на стол к Артуру, что доступно не всем желающим.
– Ну, не знаю, не знаю… – проворчал Старпер, отказать Артуру трудно. Хитро взглянув из-под очков, он спросил: – Любовница?
– Нет. Друг.
– Ну да, ну да… – недоверчиво закивал головой тот.
– Кстати, она заместитель главного редактора газеты, может написать статью о нашем центре.
Подействовало.
– Ладно, вези, – с неохотой разрешил патрон.
– Я вам очень признателен и в долгу не останусь. Но у меня еще одна, совсем маленькая просьба…
– Какая? – Лицо Старпера скисло, не любил он бесплатных просьб.
– Не могли бы вы осмотреть ее?
– А ты?
– У вас практический опыт в подобных делах, а у меня…
– «Лев обожал подхалимаж», – процитировал Георгий Денисович баснописца. – Все же почему не ты?
– Просто меня сомнения берут. У нее черепно-мозговая травма, если вы подтвердите мои предположения, я буду доволен собой. А пока немного сомневаюсь.
– А, я для тебя – путь к самоутверждению?
– Вроде того, – рассмеялся Артур.
– Ну, добро, добро, – кивал по-барски Старпер, свыкнувшись с невозможностью отказа.
На лестнице Артура перехватила Женя:
– Ты не уехал?
– Управился за сутки.
– Какие планы?
– Срочно сажусь за работу. Патрон требует в ближайшие дни предоставить текст диссертации, лютует. Так что…
– Ясно. Придется сесть на пост, – вздохнула с кокетливым огорчением она.
– К сожалению. Извини, спешу.
На том и расстались.
Нечаянная встреча
Но Париж – это не только аристократические салоны. Париж – это запутанные улочки, нищета, помои на голову, бандитские разборки и грабежи. Ночью в Париже одной рукой держи кошелек, другой шпагу, а головой верти на триста шестьдесят градусов, ибо казалось, что ножи летали сами собой и «случайно» могли угодить в спину. Абраму приходилось упражняться в фехтовании, он должен был уметь защитить себя, ведь французы прекрасно фехтовали, владели гардами и кинжалами. Несмотря на все трудности из-за безденежья, учился он рьяно, добиваясь успехов.
Однажды поздним летним вечером Абрам нес из кабачка вареные бобы домой – ужин и завтрак в единой таре. На одной из улиц он замедлил шаг. Трое, явно разбойников, скрестили шпаги с человеком, одетым в дорогой камзол. Поскольку фонарь не был разбит и достаточно освещал драку, Абрам не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться зрелищем, тем более что «камзол» дрался как зверь и без правил. Собственно, какие правила, когда трое против одного? Неожиданно один из бандитов попятился задом и столкнулся с Абрамом. Это ерунда, но! Горшок выскользнул из рук и разбился о камни мостовой. Разъяренный Абрам схватил негодяя сзади и взревел, произнеся по-русски:
– Ты мне заплатишь, скотина, за ужин!
Вдруг «камзол», парируя удары шпагой, выкрикнул тоже по-русски:
– Русский?!!
– Русский, – ответил Абрам, отомстив кулаком злодею.
Тут уж русский русскому на чужбине помочь просто обязан. Абрам обнажил шпагу и стал рядом с «камзолом». Пять минут – и мерзавцы разбежались, ибо двое – не один. Со смехом и свистом провожали разбойников победители. Присмотревшись к Абраму, «камзол» воскликнул:
– Ибрагим?! Арап царя Петра?!
– Вроде он, – ответил удивленно Абрам, ведь мусульманское имя он почти забыл.
– А я Ефимка! Не припомнил? Турция… Племянник Рагузинского, которого дядя в Азов отправил, а вас сухим путем. Потом в Москве виделись…
Тут только разглядел Абрам знакомые черты. Радости, счастью не было предела, они обнялись, расцеловались троекратно.
– Я бы тебя ни за что не признал, – сознался Абрам. – Ты-то как меня узнал?
– Да кто ж может в Париже разгуливать по ночам с черным ликом и по-русски ругаться? Арапы здесь в лакеях ходят, а не в драки ввязываются. Да и справлялся я о тебе, узнал, что ты на обучении в Париже. Эх, Ибрагимка!.. Несказанно рад я. А помнишь, как в Турции мы шалили, а дядя нас поругивал? Чего приуныл?
– Ужина жаль. Экие мерзавцы! Чего они от тебя хотели?
– Известно чего – кошелек им подай. А ты не горюй, идем, угощу тебя на славу. Я, брат, теперь в долгу перед тобой, ты мне жизнь спас.
– Да не стоит…
– Нет, нет, пойдем, только заведение подскажи приличное, а то я недавно в Париже, мало чего знаю. Эх-ма! Надо же! Ночью! В Париже! Ибрагим!..
Вскоре Абрам поглощал великолепно зажаренную баранину с фасолью, запивая превосходным вином. Ефим Рагузинский больше смотрел за другом, нежели ел. На столе появилась запеченная рыба, жареные каштаны, грибы в соусе. Роскошный пир!