«Господи, какие дурацкие мысли. Вот бы вернуть время, где ей было восемь, десять или хотя бы двенадцать, когда о таких вещах не думалось».
Их беседа подходила к концу. Рома рассказал, что Катя, мать Ники, о его способностях знает, но всегда относилась к ним с недоверием (с чего бы?). Также пояснил, что если Ника не хочет портить отношения с матерью, с которой они и так были натянуты, то лучше промолчать. Рома убедил дочь ни с кем не делиться своим открытием, даже с теми, кому доверяет. С той же Алёной, например. Люди чересчур непредсказуемы, когда узнаю́т о необычных качествах близких, особенно если эти качества выходят за пределы их понятного и уютного мирка. К тому же такие знания могут помешать отношениям, если посвящённые будут чрезмерно мнительными.
– Лучше, экспериментируй с кошками, – заключил Рома, когда дочь дала обещание держать рот на замке. – У меня такой способности вроде нет, проверял пару раз. Но ты, похоже, сильнее меня в этом плане, поэтому ложись с Прадой и наблюдай, что у неё в голове происходит, когда она спит. Глядишь, сделаешь какое-нибудь научное открытие.
Попрощавшись, отец и дочь разъехались по домам. Роме хотелось отдохнуть, выспаться и подумать над тем, как ему вырвать милую Алису из страшных лап кровожадного монстра, который поселился у неё во снах.
Глава 6
1
Каскад глядел в затылок Слоту, держась от него на расстоянии видимости. Командир разведывательной группы определил порядок передвижения. Он замыкал тройку головного дозора, состоящего из двух опытных бойцов и самого Слота.
Теперь разведчики не казались Каскаду красиво экипированными клоунами. На задаче сразу считывалось, что это опытные вояки, истоптавшие за эту войну десятки, если не сотни километров по опасным маршрутам.
Начало светать. Слот торопился, чтобы до рассвета успеть увести подчинённых на отдых. Они свою работу выполнили: разведали маршрут, проверили участок серой зоны на наличие противника и стерегли его до прихода пехоты.
Пехота – это Каскад с его неполным взводом, следующим на смену разведчикам. Парни шагали вслед за командиром, растянувшись метров на двести. Если бы рассвело, колонна растянулась бы метров на пятьсот.
Каскад прислушивался, но, кроме треска сучьев под ногами, шелеста листьев и редких возгласов птиц, ничего не слышал. Ночь была тихой, похожей на довоенную. Напомнила те дни, когда Каскад, тогда ещё просто Серёжа, жил в глухой сибирской деревне и ребёнком на выходных вместе с дедом выбирался на рыбалку. Кто бы мог тогда подумать, куда занесёт его нелёгкая без малого через двадцать лет?
Слот остановился и поднял свободную руку. Каскад повторил его действия и на всякий случай обернулся. Он не был уверен, что его люди продублируют всем известный знак «Внимание».
Боец, шедший позади, не подвёл, и остальные последовали его примеру. Слот дал сигнал Каскаду, и тот подошёл к нему вплотную, ожидая указаний. Пока посадка не обжита пехотой, разведчик был тут главным.
– Каскад, – прошептал Слот, – дай знак своим, чтобы оставались на месте, не кучковались. Пусть пасут по сторонам. Ты пойдёшь с нами, я тебе всё покажу. Дальше мы уйдём, а вы начинайте оборудовать опорник. Усёк?
– Да, – тихо ответил Каскад.
Старший лейтенант вернулся к бойцу, что следовал за ним, и отдал указания. После вдвоем со Слотом они отправились к месту ночёвки разведчиков.
Каскад достал телефон и взглянул на карту, предварительно закрывая рукой экран с минимальным уровнем подсветки.
До «Трупа», который служил ориентиром, оставалось метров двести. Это расстояние преодолели быстро, несмотря на плотно растущие дубы, клёны и кустарники. За ночь до этого разведчики протоптали тропинку, и двигаться по ней было легко. Рюкзак, забитый полезным хламом, он оставил в том месте, откуда они со Слотом отделились от взвода Каскада.
Подойдя к назначенной точке, офицер понял, о чём говорил ему опытный разведчик. В этом месте кроны деревьев застилали небо так, что угасающие на рассвете звёзды даже не просвечивали сквозь них. Слева и справа лесополосу обрамляли широкие непроходимые кусты высотой в человеческий рост. При правильном подходе здесь можно основательно окопаться и организовать наблюдение, оставаясь при этом незамеченными.
– Сейчас, – бросил Слот, – своих предупрежу. А ты вон пока познакомься. – Разведчик указал рукой в сторону, и тогда старлей познакомился с «Трупом».
Под кустами лежало разложившееся иссохшее тело в камуфляже натовского образца. Каскад сначала подумал, что это тело противника, но и в наших подразделениях поголовно носили такую форму. То, что осталось от ткани, больше напоминало грязные выцветшие лохмотья, но не так уж и плохо они выглядели.
В отличие от самого «Трупа».
У Каскада он сразу вызвал тревогу. Было в этом человеке, точнее в том, что от него осталось, что-то жуткое. Не мерзкое, не отвратительное, а именно жуткое. В утренних сумерках старлей хорошо разглядел останки. Время позволяло. Слот ушёл к своим, оставив Каскада наедине с собой.
И с «Трупом».
Берцы несчастного отсутствовали, из-под штанин торчали костяшки пальцев ног, покрытые истлевшей кожей. Даже навскидку Каскад не смог определить возраст мумии. Старлей видел смерть на этой войне, много смертей, но так близко – только сейчас. Видел товарищей, разрываемых танковым снарядом, видел части тел, отлетающих от солдат при миномётном обстреле, видел смерть гражданских у себя на руках от потери крови. Но с «Трупом», покинувшим этот мир месяцы, а то и год назад, Каскад встретился впервые.
Рассвело, а старлей по-прежнему не мог отвести взгляда от находки.
Кем был этот человек? Почему его не забрали товарищи, независимо от того, нашим войскам он принадлежал или подразделению противника? Каскаду становилось не по себе от мысли, что вот так здесь, в одиночестве, на безвестном клочке фронта, может погибнуть и он сам. Его тело бросят, опасаясь быть взятыми в плен или спасаясь от артиллерийского уничтожения. Потом сюда не смогут прорваться те, кто его знал. А если когда и смогут, уже не опознают, и он станет для других таким же «Трупом»: человеком без фамилии и имени, без прошлого и будущего, да даже без позывного, в конце концов.
Собравшись с духом, Каскад взглянул на череп, обтянутый обрывками пергаментной кожи, и ужаснулся.
Мертвец смотрел на него.
Ноги, слегка согнутые в коленях, были вывернуты в одну сторону, а голова, плотно прижатая к земле, повёрнута в другую, к Каскаду. Удивительно, но за такой срок на «Трупе» ни листвы, ни веток, падавших с деревьев. Он будто ограждён от воздействия природы невидимым куполом.
Каскад вытер вспотевшие ладони о штаны.
«Труп» словно улыбался. Каскаду мерещилось, что мертвец читал его мысли. Кусками слезшая кожа лица обнажала челюсть, а стиснутые плотно зубы превращали рот в подобие дерзкой ухмылки. Наблюдая через пустые чёрные глазницы, казавшиеся бездонными, валяющийся «Труп» будто шептал Каскаду: «Смотри, во что я превратился, и знай: такая же участь ждёт и тебя. Места тут много, старлей, и ты послужишь таким же удобрением, что и я, для холодной земли в этой лесопосадке».
Словно подтверждая мысль, Каскад ощутил внезапный порыв ледяного ветра. Не холодного, именно ледяного. И тут же в нос ударил гадкий запах гниющих человеческих останков.
Ветер потревожил листья деревьев, и теперь они загадочно шуршали, бесчисленным множеством мрачных голосов нашёптывая Каскаду о его неминуемой гибели, предупреждая о неизбежном, неподвластном его воле. Желудок мужчины скрутило, по коже прошёлся озноб. Было нечто ненормальное, сверхъестественное в этом покойнике, в его лице, в ветре и в шорохе листьев. Казалось, что «Труп» использовал их как средство передачи своих мыслей человеку.
– Ну что, познакомился?
Каскад дёрнулся, и от страха чуть было не упал, но успел облокотиться на ближайшее дерево. Рядом возник Слот.
Каскад попытался не подавать виду, что ещё мгновение назад испытал неописуемый ужас, близкий к безумию. Он кашлянул, посмотрел на останки: покойник как покойник – не смотрит, не разговаривает, не подаёт никаких признаков жизни. А ледяной ветер и шелест листвы, которые только что нашёптывали неприятные слова, просто игра воображения.
Вокруг – умиротворённое утро, что и прежде.
– Выглядит не очень, – выдавил из себя Каскад, отвечая на вопрос Слота.
– Согласен. Поэтому мои и ночевали чуть дальше. Там кроны не такие плотные, но зато без дохляка по соседству. Но если хочешь мой совет, скажу честно, на постоянной основе я бы тут расположился. Здесь вы будете практически невидимы. А на опушке выставишь НП.
– А что делать с… этим?
– Да что хочешь. Можете перенести, можете закопать. Но он тут давно, даже не воняет. Я бы просто оставил. Лежит, никого не трогает.
Слот хмыкнул, довольный своей шуткой.
– Да уж. Ладно, пойдём покажешь, как там и что.
– Пойдём. Кстати, знаешь, как мои парни назвали этого молодчика? – Слот указал на мертвеца.
– Как?
– Грязный Гарри, – разведчик рассмеялся, стараясь не хохотать громко. – Скажи, умора?
Ага, умора. Вот только Каскаду так совсем не казалось. Ничего смешного он не видел, а учитывая недавние размышления о судьбе несчастного и смерти в одиночестве, испытывал только щемящую тоску.
– Да уж, обхохочешься, – выдавил он из себя.
2
Собираясь к Алисе, Рома без конца прокручивал в голове план действий. За последние сутки, после встречи с Никой, он много думал. И сегодня, ближе к вечеру, когда до очередного и, как надеялся Рома, последнего сеанса оставались считанные часы, он сумел всё-таки выстроить годную схему действий.
Первое.
Помимо чёрной «счастливой ленты» Рома прихватил ещё одну, более прочную: не шёлковую, как первая, а изготовленную из плотной хлопчатобумажной ткани, которую если и захочешь, не развяжешь.
Второе.