осуждающе. Будто это он, пришёл к ним, а не наоборот. Будто он не оговорил все условия, прежде чем приступить к сеансу. Будто он копошился вместо них в интернете, опрашивая знакомых и незнакомых людей в поисках решения своей проблемы.
Люди всегда приходили к нему сами и сами же потом осуждали за то, что он делал ради спокойствия и благополучия их семей.
– Возьмите, – пролепетала Ольга, протягивая вознаграждение. – И пересчитайте, пожалуйста.
Рома взял деньги.
– А надо? Вы не создаёте впечатление обманщицы, – и тут же пожалел о сказанном, потому что именно он такое впечатление и создавал.
Ольга сохранила каменное выражение лица.
– Просто так, на всякий случай. Я пересчитала трижды, но мало ли.
– Всё в порядке, – сказал Рома, затем небрежно засунул купюры в карман джинсов и направился к выходу.
У двери Ольга окликнула его:
– Роман, как вы думаете, с ним всё будет в порядке?
Специалист нехотя повернулся. Ольга перевела взгляд на человека, лежащего на кровати.
Рома заставил себя посмотреть на спящего мужчину. Обрубки ног были накрыты белоснежной простынёй, одна культя, обмотанная бинтом, торчала из-под ткани. На лице мужчины читалось умиротворение. Когда Рома только познакомился с пациентом, изуродованный человек не мог спать, а если под воздействием медикаментов ненадолго проваливался в дрёму, палату охватывали дикие вопли, на которые сбегались дежурившие в отделении медсёстры.
«Никогда не получается уйти так просто».
– Послушайте, Ольга. Я не могу обещать, что всё у вашего мужа будет в порядке. Но… – он помедлил, подбирая правильные слова. – Но по моей части у него точно не возникнет проблем, скорее всего, до конца жизни. Я помог сотне клиентов и всем оставил свои контакты на случай рецидива. Никто из них ещё ни разу не позвонил, разве что лишний раз поблагодарить. Я даю пожизненную гарантию и в случае новых приступов выполню работу абсолютно бесплатно. Мои контакты вы знаете.
Ольга немного расслабилась. На глазах выступили слёзы, а тонкие и яркие губы предательски задрожали. Роме стало жаль её, но он знал, что это чувство скоро исчезнет.
– Я… я… – она чуть не разрыдалась, но сдержалась. – Я не знаю, как дальше жить со всем этим.
Ох, если бы он знал, как им всем жить дальше. Рома терпеть не мог подобные сцены, но никогда не мог уйти, не сказав слов утешения, пусть и неуместных.
– Вы справитесь с ним вместе, – и после паузы добавил: – И не забывайте главного.
Ольга посмотрела выжидающе, перестав жалобно всхлипывать.
– Чего именно?
Рома с серьёзным видом произнёс:
– Он у вас командир. Герой с большой буквы. Сильный и уверенный в себе человек, я видел это собственными глазами. А значит, всё у вас получится.
Ольга уже не сдерживала рыданий, и Рома не стал её успокаивать. Видеть плачущую женщину рядом с мужем-инвалидом было выше его сил. Но ещё тяжелее смотреть в глаза женщине, которой только что соврал.
Никакой её муж не герой, хоть и офицер, хоть и в звании капитана. Рома отчётливо видел, как тот бросил своих людей и в ужасе трясся под огнём противника, когда должен был командовать подразделением и позаботиться об их жизнях.
Но его жене об этом знать совсем не обязательно.
3
Следуя по узкому и тускло освещённому коридору госпиталя, обшарпанные стены которого навевали угнетающие мысли, Рома старался не смотреть на бесчисленное количество покалеченных пациентов. Он шёл и видел множество раненых парней с костылями и на колясках. Через открытую дверь одной из палат Рома случайно заметил полностью перебинтованного человека, увешанного десятком трубок.
И бесконечное «у-у-у…» и «а-а-а…»
Стоны, раздававшиеся практически из каждого угла, пробирались под кожу, запуская невидимый мотор. Внутри будто кричало и стонало теперь его собственное тело, вибрировал каждый орган, порождая неимоверное желание скорее покинуть это чистилище.
Он не хотел.
Не хотел всего этого видеть, но смотрел.
СВО наполнила медицинское учреждение постоянными «клиентами», а самого Рому – хорошо оплачиваемой работой. Пусть звучит цинично, но война позволила ему наконец вернуться в Севастополь и больше времени проводить с дочерью. Это радовало. Словно для того, чтобы убедиться, Рома с удовлетворением потрогал выпирающий карман джинсов.
Его никто не замечал. Пациенты были заняты своими проблемами, которые до конца жизни будут только прибавляться. Врачи дежурной смены, если и видели его, то тут же отводили взгляды. Они знали, что этот человек не впервые наведывается к ним в заведение. Ну и пусть, медики тоже кое-что имели от этого. Хотя наверняка он этого не знал.
Выйдя на улицу, Рома с удовольствием вдохнул свежий морской воздух, отчего слегка закружилась голова. Если бы он ещё немного задержался в госпитале, то опять мучил бы приступ тошноты от запахов хлорки, лекарств и зловонных испражнений.
Май выдался достаточно прохладным, поэтому Рома поспешил к выходу с территории госпиталя. На пропускном пункте проблем не возникло. Пожилой охранник забрал временный пропуск и пожелал счастливого пути. Кажется, он тоже запомнил Рому.
Поднявшись до площади Ластовой, мужчина взглянул на часы: семь двадцать утра.
На улице светило солнце, но тепла не давало. Рома проследовал к машине, огляделся и, сняв с сигнализации, с удовольствием сел в удобное кресло. Провернув ключ зажигания, под мерный шум двигателя Рома прикинул, успеет ли заехать домой перед встречей с Никой. Решил, что лучше не рисковать. Они договорились встретиться в центре, а он жил на другом конце города. Пожалуй, лучше доехать до места встречи и посидеть в машине в ожидании открытия пиццерии.
Путь с Ластовой до площади Ушакова занял не более пятнадцати минут. В такое время, да ещё и в воскресенье дороги были практически пустыми. Рома собрался включить музыку, но передумал. После ночных приключений хотелось тишины и спокойствия.
Интересно, что от него нужно Нике?
Выходные она предпочитала проводить с подругами, а не со странным одиноким мужчиной средних лет. Приближался её пятнадцатый день рождения, но что-то подсказывало, что причина совместного завтрака заключалась не в этом. Или не только в этом.
Доехав до площади Ушакова, Рома нашёл свободное место возле гостиницы «Украина» и припарковался. До встречи оставалась пара часов, мужчина уткнулся в телефон, листая новостную ленту в Телеграм. Спустя пару минут понял, что ему это неинтересно, откинул спинку кресла назад и попробовал уснуть.
Рома и не заметил, как погрузился в сон.
4
Из дремоты выдернул беспощадный писк телефона. Стандартная мелодия «Хонора» звучала так противно, что хотелось выкинуть его в окно. Рома раздражённо схватил смартфон с пассажирского сиденья и взглянул на экран. Высветилась фотография русоволосой девочки с несколькими красными прядями.
«Ох уж эта мода. Как она бесит».
– Да, доча. Привет.
– Папа, ну ты где? Я тебя уже полчаса жду!
«Да ладно!»
Рома посмотрел на часы: десять тридцать одна.
– Бегу-бегу. Пять минут.
– Давай. Я жду.
Рома засунул мобильник в тесный карман джинсов, посмотрел на худи, лежащее на заднем сиденье, взглянул через лобовое стекло на улицу.
«Похоже, потеплело, пойду в футболке».
Мужчина вытащил ключи из замка зажигания и вылез из машины. Воздух прогрелся, солнце лучами тут же вцепилось в нос. Рома натянул очки, включил сигнализацию и быстрым шагом отправился в пиццерию, в которой они с Никой договорились встретиться. Через пару минут Рома уже искал дочь взглядом в тесном и светлом «Челентано».
Ника сидела за столиком у входа, возле окна. Рома сразу заметил ярко-красную футболку. Дочка опиралась на спинку мягкого дивана, на которой повисла небрежно сброшенная кожаная куртка. Красная прядь подчёркивала точёное личико с острым подбородком, остальные волосы, затянутые в хвост, горделиво возвышались на макушке, как корона. Тонкие пальцы с розовым маникюром ловко строчили сообщение в айфоне. Наверняка писала какому-то прыщавому ухажёру. В лучшем случае. В худшем – на том конце ей отвечал хлыщ старше лет на пять, и от этой мысли Роме стало тошно. Ещё могла рубиться в очередную «суперкрутую», как она любила выражаться, игру, но выражение лица довольное, значит, общалась с парнем.
Рома попытался выбросить дурные мысли из головы и двинулся к столику.
– Привет, дочь.
Девочка оторвала взгляд от экрана:
– Привет, пап.
Она улыбнулась и встала. Неловко наклонившись над столом, Ника поцеловала отца в щёку.
«Боже, как приятно, когда тебя целует собственная дочь».
– Присаживайся, – сказала девочка, указывая на место напротив. – Я уже всё заказала, но надеюсь, ты оплатишь?
– Естественно, а как же иначе.
Ника продолжала улыбаться. Встрече с отцом она была искренне рада.
– Ну, я же твоя дочь, как ты хотел.
– Надеюсь, что моя, – он рассмеялся.
Ника сделала обиженный вид, надув губы и скрестив на груди руки.
– Блин, папа. Вот поэтому вы с мамой, наверное, и расстались. Она не смогла мириться с твоими шуточками.
«Нет, дело совсем не в этом. И если бы ты узнала истинную причину нашего расставания, то разочаровалась бы в том идеальном образе мамочки, который она тебе навязала».
– Ну а если серьёзно, Ник, мама знает, что ты встречаешься со мной? Да и вообще, как она тебя отпустила одну?
Дочь поправила цветную прядь, убрав за ухо, и удивлённо взглянула на отца:
– Вообще-то, мне почти пятнадцать. Я давно хожу одна, если мне нужно. К тому же тут от дома всего три остановки.
«Есть такое».
– Ладно, говори, что заказала.
– Да здесь выбор не особо, но зато вкусно. Заказала «Маргариту» и «Пепперони». Себе ещё картошку фри, тебе не стала. Ну и колу нам обоим. Норм?
– Я не особо привередлив в еде, ты же знаешь.