– Потому что каждый раз, каждую новую ночь локации и события снов меняются. Это всегда ужас, всегда страшно, но всегда по-новому. Неизменно лишь то, что там присутствует монстр. Он то прячется, то показывает себя в полной красе. Иногда, как в том случае с женщиной и ребёнком на Луне, про которых я рассказывал, перевоплощается. А вообще, Алиса говорит, что он и сам трансформируется.
– Как это – трансформируется?
– Ну, как я понял, раньше она вообще его тела не видела, лишь ощущала присутствие чего-то страшного, потом появлялось нечто вроде скелета. Затем, по её словам, этот скелет постепенно покрывался мышцами, а в последний раз – вообще кожей.
Рома замолчал, подумав, зачем он рассказывает всё это пятнадцатилетней девчонке.
Однако вид у Ники был таким серьёзным, что выглядела она года на три старше своих лет. Прямо девушка.
Дочь, прожевав ролл и запив его морсом, сказала:
– Так он просто превращается во что-то. Наверное, в человека.
– Ну да, скорее всего. И что?
– Так он же питается её, Алисы, страхом.
«Что ещё за дичь?»
– То есть?
– Пап, ну ты как с другой планеты. Ты что, фильмы не смотришь? Это же очевидно. Его сначала не было, потом он стал скелетом, потом покрылся мышцами без кожи и вот теперь стал почти как человек. Он превращается со временем, питаясь страхом Алисы. Он создаёт ужасы, чтобы она боялась, и чем больше она трясётся от страха, тем больше он становится похожим на человека. Я уверена, что он и сильнее становится постепенно. Это ж типичная история из фильмов ужасов. Надо спросить у Алисы.
«Надо. Но спрашивать будешь точно не ты, доча».
– Я не смотрю ужасы. Они не страшные.
– Вот и зря. Так что думаешь?
«Думаю, что ты у меня очень умная, и твоя теория заслуживает внимания».
– Я думаю, – ответил Рома, – что такое возможно, это многое объясняло бы. Но не говорит нам о том, что это за существо, способное родиться в подсознании Алисы, строить её сны и при этом прогрессировать. Даже если монстр превращается в нечто человекоподобное, что это в конечном итоге? Откуда взялось? И что будет, когда он полностью станет человеком и достигнет максимальной силы?
На этот раз у Ники не нашлось ответа. Некоторое время она сидела молча, обдумывая услышанное. Затем несмело, то ли опасаясь собственных мыслей, то ли реакции отца, проговорила:
– А что, если он хочет вселиться в её тело?
«Чего-о-о?»
– Чего?
Ника заёрзала на стуле, хватаясь за палочки и мусоля ими имбирь.
– Ну, если он хочет из сна выйти наружу через неё, когда достаточно окрепнет? Ну или, не знаю, причинить ей вред какой-нибудь. Именно физически.
Рома замер. Причём не от того, что эта мысль показалась ему нелепой, наоборот, было очень похоже на правду. Фантастическую, нелепую, невозможную, неподдающуюся здравому смыслу, но всё же, мать её, правду.
– Это невозможно, – заключил он.
Однако Ника состроила на лице такую гримасу, будто уже не сомневалась в том, о чём заявляла.
– Как и то, о чём мы тут разговариваем весь вечер.
– Нет, Ника. Такое возможно только в твоих фильмах ужасов. Сны снами, но это другое, – сказал Рома, и вспомнил о ранах на животе Алисы.
– Другое по сравнению с чем? Со снами, создаваемыми непонятным существом? С тобой, который может исправлять чужие сны, как ему вздумается? Или, может, другое по сравнению с тем, что вы с этим монстром меряетесь, кто круче и кто и что во сне больше поменяет? Пап, подумай.
«Я даже думать не хочу о возможности такого».
– Блин, доча, но это бы означало, что есть некая сила, которая живёт в подсознании человека и стремится вырваться наружу. Как в это можно поверить?
– Месяц назад я бы не поверила, что могу видеть сны своей кошки и подруги, а мой папа привязывает руку к чужим людям и спит с ними, чтобы войти в их сны. Я бы ни за что в это не поверила бы. Так что моя теория очень даже может оказаться правдой.
«Не хотелось бы».
– Ладно, – заключил Рома. – Даже если это действительно так, как ты говоришь, что делать, чтобы исключить выход этого существа в наш мир или чтобы он не смог причинить вред Алисе?
Рома поймал себя на мысли, что всерьёз спрашивает совета у своей пятнадцатилетней дочери в вопросе, в котором собаку съел.
Ника ответила не сразу, словно прикидывая в уме варианты.
– Не знаю. Я бы могла тебе помочь. Если одному тебе тяжело, то вдвоём мы наверняка справимся. Только мне надо попрактиковаться немного.
«Простая».
– Это исключено. Маленькая ты ещё. Думаю, что всё это чушь. Справлюсь сам.
«Действительно?»
Ника отмахнулась.
– Вот увидишь, что я права. Слишком это всё логично. Если справишься сам, то хорошо. Но я бы хотела посмотреть на сны этой Алисы твоей, там, видать, что-то очень крутое.
«Эта Алиса – не моя. Дочка, не забывайся».
– Там сплошные ужасы, причём зачастую кровавые. Не хочу, чтобы ты видела подобное. Хотя, если честно, масштабы снов, что видит Алиса, реально впечатляют.
– Ага. Ты когда рассказывал про Луну, про пирамиду, зеркала и цунами, я прям представляла всё это, как в фильме такие сцены будут выглядеть.
Рома посмотрел дочери в глаза.
– А мне и в голову не приходило.
– Я ж говорю, пап. Ты отстал от жизни. А ещё компьютерную игру можно было бы забацать. Прикинь, там надо будет миссии проходить, во сны погружаться и перестраивать их, как в стратегиях. Только визуал офигенный. Блин, уже мечтаю о такой.
Они беседовали ещё некоторое время, не возвращаясь к теме снов. Затем Вероника отправилась в душ, а Рома убрался в кухне.
«Дочь ночует у меня дома».
Эта мысль не покидала мужчину. Ещё немного, и она совсем станет взрослой. Общение их будет ограничиваться лишь редкими переписками в телефоне и в лучшем случае встречами на днях рождения друг друга. Да и то не факт. Что-то уходило в небытие, какая-то часть жизни, и Роме стало непривычно грустно.
Когда Ника вышла из ванной комнаты, одетая в смешную розовую пижаму, Рома попросил его дождаться и не засыпать, так как им необходимо связать руки. Ника и не думала ложиться. Вместо этого она затеяла активную переписку в телефоне.
Когда Рома вышел, она лежала на застеленной пледом кровати и записывала кому-то голосовое сообщение. Увидев отца, улыбнулась, но как-то стеснённо.
– Надеюсь, мама не проверит твою подругу, – сказал Рома.
– Не должна. Она этого давно не делает.
Рома расстелил кровать, взял с тумбочки чёрную ленту и лёг, одетый в футболку и шорты. Он погрузился в инструктаж дочери.
– Смотри, мы ложимся, связываем руки. Не имеет значения, кто заснёт первым. Всё равно в итоге я оказываюсь во сне. Сейчас, конечно, всё по-другому, и, возможно, мы ничего не увидим. Но попробуем. Попытайся заснуть, особо не ворочаясь. Как лента, не давит?
– Нет. А почему чёрная лента?
«Потому что мы с твоей мамой иногда практиковали ролевые игры и как-то раз решили так и уснуть связанными».
– Просто. Цвет не важен. Мне нравится, что она мягкая и незамысловатая. Не доставляет дискомфорта.
– Понятно.
Они улеглись. Оба расположились на спине. Когда Рома выключил свет, уставились в потолок, освещённый уличным светом, проникающим через окно.
Так лежали какое-то время, погружённые каждый в свои мысли. Тишину нарушила Вероника.
– Пап.
– Что?
– Почему вы с мамой расстались?
По их общей легенде, это произошло не из-за измены Кати, а по обоюдному согласию в связи с несовместимостью характеров.
– Так получилось.
– Плохо.
«Нет, мне кажется наоборот».
– Я жалею только о том, что не мог полноценно тебя воспитывать. Слишком разные мы с твоей матерью.
– Угу. Это точно.
Ещё через время Ника спросила:
– Как думаешь, ты поможешь той девушке, Алисе?
Рома сомневался, что у него это получится. Но очень хотелось верить.
– Не знаю.
– Я думаю, что да. Я не знаю её, но мне её жалко.
«Мне тоже. Ещё как».
– И мне.
– Значит, точно поможешь. Я верю в тебя.
Рома не нашёл, что ответить.
– Спи давай. Мне уже самому любопытно, что из этого получится.
– Спокойной ночи.
Ника замолчала, а Рома размышлял о её словах. Что, если некое существо, не имеющее телесной оболочки, пытается выйти во внешний мир или по неизвестным причинам причинить вред Алисе? Вроде глупость, а вроде какая-то логика в этом есть. Пусть так. Но весьма сомнительно выглядит сама сущность этого… Кого?
Вот именно. Ответа нет.
Если предположить, что это некий человек из ночи в ночь силой мысли проникает в сны Алисы и у него, в отличие от Ромы, есть способность делать это без телесного контакта, то это ещё куда ни шло. Может получится выяснить, вдруг у неё есть недоброжелатели. Или, что многое объяснило бы, воздыхатели, которые не дождались взаимности. Если так, то можно разобраться с этим человеком в реальном мире, хоть и неясно пока как. Но если же есть некая сверхъестественная сила, живущая в нереальном мире снов, творящая в них бесчинство, способная к эволюции, наращиванию собственных сил и, возможно, к причинению вреда Алисе… А если ещё и стремящаяся к проникновению в реальный мир…
От этих дум, лёжа в ночи, становилось страшно даже такому скептику, каким считал себя Рома. Мысль, что они с Алисой не просто подвергаются опасности, но и подвергают этой угрозе пусть и не идеальный, но всё же чудесный реальный мир, пронизывала его тело холодом. В таком случае любое открытие в сфере снов добавляло толику надежды, что Рома сможет найти выход из этой ситуации. Вероятно, Ника была права, и их совместный эксперимент может дать больше, чем мужчина себе представлял раньше.
Отвлекло от мыслей лёгкое посапывание Ники. Дочка повернулась на левый бок и теперь спала к нему лицом, свернувшись калачиком. Привыкшие к полумраку глаза Ромы теперь смотрели на девочку, которую он помнил ещё совсем беззащитной крохой. Теперь, когда Ника лежала так близко, она вновь показалась ему ранимой и маленькой девочкой.