Роме вспомнилось, как он качал Нику на руках, когда та была младенцем. Как кормил её молоком из бутылочки, сцеженным Катей на ночь. Как разогревал его, когда дочка просыпалась по ночам.
Постепенно память начала открывать всё новые и новые страницы их маленькой истории, которые со временем позабылись. Как Ника первый раз улыбнулась, как начала поднимать головку, лёжа на животике, её первые шаги навстречу им с Катей, проделанные так неловко, но так забавно. То чувство безмерного счастья, когда дочь заговорила первые слова и когда впервые назвала его папой.
И сейчас она так похожа на девочку двух или трёх лет, которую они с Катей укладывали между собой в съёмной квартире, разложив диван. Катя каждый раз возмущалась, что Ника должна спать у себя в кроватке, а Роме нравилось. Он обожал обнимать дочурку и ещё больше радовался, когда та обнимала его в ответ. Причём чаще обнимала именно отца, а не мать. Катя и тогда с наигранной обидой жаловалась, что дочь любит больше папу. И они смеялись. Ника, не понимая смысла, смеялась вместе с ними радостно и задорно, как умеют только дети.
Всё прошло.
Развеялась их с Катей любовь. Канули в лету совместные лёжки в кровати, радостный смех родителей над причудами маленькой дочки. Исчезли подгузники, пелёнки, колики в животе и прорезывание зубов. Разрушилась их совместная жизнь и надежды Ромы на крепкую семью и надёжный тыл.
Но несмотря на неуклонно бегущее время и возраст, несмотря на взросление Ники, осталась любовь.
Отцовская любовь.
Та, что сейчас заставляет Рому смотреть на спящую рядом девочку и чувствовать прилив чувств, на которые, как он думал, уже давно не способен. Мужчина готов был расплакаться, но сдержал себя. Ощущение упущенных за годы возможностей давило тяжким грузом.
Рома повернулся на бок, осторожно, чтобы Ника не проснулась, поцеловал дочь в лоб и уснул.
9
Вероника стояла посреди белого пространства.
Нет, не так.
Она оказалась внутри белого пространства. Девочка не стояла на земле, не видела над собой неба, не различала горизонта. Всё окружающее её бытие представляло собой сплошную белую пелену, покрывавшую… Что?
Ничего.
Лучшего слова Ника подобрать не смогла. Белое ничто – вот что её окружало.
Ника немного прошлась и поняла, что находится во сне. В последнее время это осознание приходило к ней всё быстрее, наполняя чувством некоего превосходства над теми, кто мог годами видеть сны и не понимать, что находится в созданных подсознанием мирах.
Ника всмотрелась вдаль и различила едва уловимый человеческий силуэт. «Папа», – подумала она и ускоренным шагом направилась к нему.
Подойдя ближе, девочка убедилась, что посреди белого ничего действительно стоит её отец и делает руками какие-то странные пассы, походившие на движения дирижёра.
– Привет, пап, – сказала Ника, приблизившись.
Мужчина повернулся.
– Привет.
Девочка удивилась. Слишком сухо поприветствовал её отец, печально глядя на неё.
– Что случилось, пап?
Отец ответил не сразу. Он предпринял ещё несколько безуспешных попыток что-то сотворить руками и, раздосадованный, присел на корточки. Одетый в чёрную футболку и тёмные спортивные штаны, родитель почему-то был босиком, чем напомнил гопника. Ника не была уверена, что они выглядят именно так, но такие сложились ассоциации.
Девочка также заметила, что её отец стал на несколько лет старше.
– Пап, ты меня игноришь?
Отец невнятно пробурчал себе что-то под нос, пару раз сжал кулаки, затем, словно воспряв духом, встал, улыбнулся и непринуждённо, как обычно, заявил:
– Да нет, не игнорю. Просто было о чём подумать. Ты уже поняла, где мы?
Ника расслабилась. Такой привычный папа ей нравился больше.
– Конечно. Мы во сне.
Отец рассмеялся.
– Ясен пень, во сне. Я имею в виду в чьём, знаешь?
Вероника огляделась, как будто рассчитывала обнаружить что-то новое.
– В моём?
– Нет.
– Хочешь сказать, в твоём?
– Ага.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что не могу здесь ничего изменить.
«Да, изменить что-нибудь в белой пустоте не помешало бы».
– Как ты это понял?
– Я попытался. Обычно мне это удаётся. Но в чужих снах. А теперь я в своём. Хотя назвать это сном сложно.
Ника вспомнила его раздосадованное лицо, когда подошла, и какое грустное выражение на нём было.
– Ты расстроился? – спросила Ника.
Рома помедлил с ответом.
– Немного. Понимаешь, от того, что я не могу здесь ничего поменять, мне непонятно, как это получается у монстра.
– Который во снах Алисы?
– Да.
– Так это же её сны. Он их и меняет. Как и ты.
Отец опять задумался, но решил сменить тему.
– Ну да ладно. Раз уж ты в моём так называемом сне, то давай делать то, ради чего всё это затеяли.
Вероника просияла.
– Другое дело. С чего начнём?
Отец огляделся по сторонам и сказал:
– Для начала попробуй шарики. Как я тебе рассказывал, помнишь?
– Пап, ну это слишком легко.
Ника, не напрягаясь, вытянула руки и несколько раз щёлкнула пальцами. Впереди из ниоткуда возникли несколько оранжевых воздушных шариков.
– Поменяй их цвет, – сказал Рома.
Ника сделала один жёлтым, второй красным, а другие окрасила в розовый.
– Легкотня!
– Хорошо. Теперь наполни их гелием.
Ника сначала не поняла, но когда до неё дошёл смысл слов, представила, как шарики поднимаются, и через пару секунд они поочерёдно устремились вверх.
– Пап, это ни о чём.
Мужчина посмотрел на Нику с серьёзным видом.
– А что ты сама хотела бы сделать?
– Ну не знаю. Давай крутую машину, что ли?
– Попробуй.
Ника напряглась, представляя себе что-то вроде красной «Ламборгини», пытаясь воссоздать её из памяти. Через несколько мгновений перед ними возник желанный автомобиль.
– Ого, ну и запросы у тебя!
Девочка подмигнула и заявила:
– У тебя во сне слишком мало красок.
– Я до этого и не знал, что этот сон существует.
– Что ещё, пап?
– Да что хочешь. Я бы тебе показал, как можно быстро что-то переделывать, просто воображая всё, что придёт в голову, но здесь мои способности на нуле. Если шарики и машина даются тебе легко, так давай попробуем создать людей. Как думаешь?
Ника представила, кого бы она хотела здесь видеть, и в голову сразу пришли разные блогеры и тик-токеры. Тут же откуда ни возьмись вокруг возникли Валя Карнавал, Юля Гаврилина и Мия Бойка, чуть позже к ним присоединился Нилетто.
– Господи, кто это? – спросил отец.
– Ну, люди.
Рома скрестил на груди руки и помотал головой из стороны в сторону, недоумевая.
– А что, нормальных не могла сюда засунуть?
Девочка рассмеялась.
– Они нормальные, пап. Как ты их называл, боты?
– Ага. Боты. Но не совсем. Ботов обычно создаёт подсознание, а не я. Но если бы я мог, то придумал бы сюда других.
– Понятное дело. Этих ты, наверное, даже не знаешь.
– К великому сожалению, знаю. Давай дальше.
– Что?
– Придумывай.
– А что именно?
– Да что угодно.
Вероника встала, убрав руки за спину. Ей хотелось создать такое, за что отец точно похвалит и будет гордиться. Стоя в таком положении, она начала творить.
Первым делом Ника «нарисовала» небо. Точнее, обозначила горизонт. Затем окрасила верхнюю часть в голубой цвет, а нижнюю в зелёный. Картинка получилась корявой, как детский рисунок, и тогда девочка вставила в небо солнце и добавила облаков. В то же время Ника лёгкими мазками нанесла на картину траву, кусты и деревья.
– Неплохо, – поддержал отец. Голос был спокойным, но, судя по лицу, увиденным он был впечатлён.
Воодушевлённая успехом, Ника с ещё большим рвением начала заполнять пространство всем, что приходило в голову. С одной стороны появился московский Кремль, с другой – Эйфелева башня, с третьей – статуя Свободы, с четвёртой – густой лес. Немного подумав, рядом с лесом девочка добавила море, в котором возле берега она вообразила памятник затопленным кораблям.
Словно по волшебству всё, что Ника представляла, тут же появлялось наяву в этом бездушном мире.
Когда поняла, что способна построить всё, что угодно, она увлеклась и начала вырисовывать дом за домом, неумело ставя их в порядок, образующий улицы, создавая свой, самый необычный в мире город, в котором можно было уместить достопримечательности со всего света. Когда же архитектурное воображение начало девочку покидать, Вероника начала дополнять этот чудесный мир тем, что первым приходило в голову.
В небе появилось множество огромных разноцветных дирижаблей, в море – несколько дорогих яхт и даже один «Титаник». После рядом с солнцем девочка «дорисовала» луну, чуть меньших размеров, менее яркую, но отчётливо видимую. Затем представила себе запах моря, который так любила в родном Севастополе, и наполнила им пространство вокруг.
– Что это? – спросил отец и удивлённо посмотрел на дочь. Всё это время он молча следил за действиями Ники.
– Ты о чём?
– Запах?
– Какой запах? – спросила Ника, хотя знала, что он имел в виду. Ей было лестно от того, насколько папа был поражён происходящим.
– Запах моря. Ты его создала?
Ника не смогла сдержать улыбку.
– Я-я-я.
Он ничего не ответил, затем велел ей продолжать.
Ника дополнила городок людьми, похожими друг на друга, а также животными, проезжающими мимо автомобилями и парой фонтанов. В дополнение ко всему насытила окружающее пространство звуками: пением птиц и популярными песнями, звучащими из окон домов.
Нику начало беспокоить, что отец не выражает никаких эмоций. Она надеялась, что он восхитится её способностями, начнёт хвалить и поощрять за проделанную работу, однако от него не последовало никакой реакции.
Огорчённая безразличием, девочка разозлилась.
Ника посчитала, что раз не заслужила внимания отца за выстроенный волшебный город, то этот город нужно эффектно уничтожить. Вспомнила недавно просмотренный фильм. По сюжету на Землю летела огромная комета, но никто не верил, что