планете придёт конец.
«Ещё как придёт. Вот папа удивится».
Ника представила огромный огненный шар, влетающий в атмосферу, и тут же увидела его вживую в нарисованном ею небе. За шаром на многие километры тянулся огненный шлейф, он неуклонно падал вниз, угрожая ударить по поверхности воды на огромной, космической скорости. На этот раз Ника не просто представляла себе катастрофу планетарного масштаба, теперь она сопровождала свои фантазии движениями рук, как обычно делал это отец. Только вместо щёлканья пальцами она раскрыла ладони и как будто управляла кометой, проводила её невидимую траекторию.
«Не смотри наверх, папочка!»
Восхищаясь собственным замыслом, Вероника придумывала всё новые и новые детали, и вот она уже любовалась потрясающим зрелищем: космическое тело сталкивается с морем. По земле пробегает дрожь, и через несколько мгновений в воздух поднимается невероятных размеров волна. Цунами нещадно неслось к построенному ею городу, посреди которого стояли они с отцом. Нике вспомнился один из снов Алисы, про который рассказывал отец, и ей стало любопытно, как он отреагирует на её повторение за монстром. Папа смотрел на волну, он вроде не беспокоился, хотя понять его состояние у Ники не получилось.
Рассердившись, она увеличила скорость и силу волны, и вот уже дрожь пробежала не только по земле, она ощущалась во всех зданиях, в воздухе, и даже в ботах, безвольно блуждающих по городу. Вероника повелевала людям бояться и разыграла сцену из фильма-катастрофы, где обезумевшая толпа бежит подальше от берега, как будто это способно спасти от полукилометровой волны.
Ника почувствовала на себе действие шквала ветра и убрала его, чтобы ничего не мешало созерцать конец света. Наконец волна дошла до берега и начала сносить, поглощать, разрушать всё на своём пути. То, что совсем недавно казалось Эйфелевой башней, на деле сломалось так же легко, как спичка в руках человека. Казавшиеся искусными множественные постройки стали в мгновение мусором на пути всемогущего природного катаклизма.
Когда волна должна была накрыть Рому с дочерью, мужчина наконец среагировал.
– Ника! – крикнул он строгим голосом. – Прекрати это сейчас же!
И Вероника прекратила.
Колоссальных размеров волна остановилась так, будто кто-то нажал кнопку «Stop» на пульте. Всё вокруг замерло, звуки разом затихли, даже боты, которые ломились куда подальше от надвигающейся стихии, застыли, подобно каменным статуям.
Вероника посмотрела на отца. Тот медленно поворачивался вокруг своей оси, осматривая окрестности. Он оценил масштаб разрушений, потом осмотрел замершего рядом бота, который был зафиксирован в прыжке, после чего посмотрел на дочь.
– Как ты это делаешь?
Ника пожала плечами, пытаясь всем своим видом показать, что для неё это плёвое дело.
– Просто представляю.
– Нет, Ника. Не просто! Такое не может быть тебе под силу!
Вероника удивилась.
– А как же тогда я это сделала?
– Я не знаю, дочь. Но ты меня пугаешь. – Отец убрал руки в карманы штанов и раскачивался на месте, перекатываясь с пяток на носки.
Он был растерян, и вслед за гордостью Нику охватило чувство вины. Стало неловко от того, что назло любимому родному человеку, не дождавшись похвалы, решила его напугать.
– Прости, пап. Я просто…
«Просто хотела заслужить твоё внимание», – подумала она, но не сказала вслух.
В это время отец ещё раз посмотрел на нависшую над ними полукилометровую волну. Не сказав ни слова, он вытянул вперёд правую руку с оттопыренным указательным пальцем и указал на море.
– Что? – спросила Ника.
– Ты видишь это?
Ника сначала не поняла, о чём говорит папа, но мысленно проведя линию вдоль его руки, обнаружила то, что он имел в виду.
– А, это? Я подумала, что это будет эффектно.
Посреди огромной волны, метрах в пятидесяти над землёй, замер кит.
– Как? – прохрипел обескураженный отец.
– Просто представила.
Он повернулся к ней лицом и теперь, видимо, постепенно приходил в себя.
– Ты сможешь его оживить?
Ника не поняла.
– В смысле? Он живой.
– Нет, чтобы он двигался.
– Отдельно?
– Да, чтобы всё так же было застывшим, а он поплыл.
Ника сосредоточилась и представила, как морское млекопитающее шевельнуло хвостом, и в то же мгновение животное последовало вслед за её мыслями. Движения кита были неторопливыми, он, подчиняясь Нике, развернулся в толще воды в обратном направлении и уплыл.
– Смогла, – заключила девочка.
– Пойдём, – сказал отец и отправился к застывшей волне.
Когда они подошли к воде, Рома протянул руку. Ладонь упёрлась, будто в стекло аквариума. Он перевёл взгляд на дочь, та поняла, чего он хочет, посмотрела на воду, прищурилась и утвердительно кивнула.
Отец девочки вновь дотронулся до воды, но на этот раз погрузил часть руки внутрь. Теперь вода была водой, только сохранявшей чёткую форму.
– Поразительно. Как тебе хватило на это фантазии?
– Я не знаю. Просто вспоминала фильмы, которые смотрела, компьютерные игры. Отрывки из жизни, картинки из интернета. Разве ты не так делаешь?
Отец отрицательно покачал головой, достав мокрую руку из толщи воды.
– Так, но не в таких масштабах и уж тем более не с такой детализацией. Ты способна представить всё это в мельчайших деталях? Я имею в виду, ты и кита воссоздала? Как?
– Ну да, только не в мельчайших деталях, как ты говоришь. Я просто прикидываю, как выглядит кит и всё. Ну волну тоже. Комету примерно представляю. Они сами становятся как реальные.
Отец взглянул наверх, где толща воды сливалась с небом. Казалось, он до сих пор не верил собственным глазам.
– Пап? Ты как?
Он перевёл взгляд на дочь.
– Я в восторге. Ты полностью создаёшь этот мир. Ты не просто меняешь его, ты как творец этого сна, моего сна. Можешь понять это?
– Ну да, – только и ответила Ника.
Отец оглядел себя.
– Попробуй поменять мне футболку.
– Что?
– Ну, поменяй её, например, на майку.
Ника сделала, что он говорил.
– А теперь ты можешь всё вернуть на исходную?
– Как на исходную?
– До белой пустоты.
Ника напряглась, и тут же всё вокруг исчезло, словно ничего и не было вовсе.
– Поверить не могу! – воскликнул папа. – Ника, ты самая гениальная художница снов, которую я видел.
После этих слов он обнял дочь.
– Пап, ты чего? – спросила Ника, когда отец наконец выпустил её из крепких объятий, она была рада такой его реакции.
Отец снова засунул руки в карманы штанов, будто постеснялся внезапного порыва чувств, и, уставившись вдаль, сказал:
– Представляешь, мы два человека, единственных в своём роде. Мы проникаем в чужие сны и можем их изменять. Но даже это меркнет на фоне сегодняшнего открытия. Ты способна на гораздо большее. Ты проникла в сон ко мне, хотя я их в принципе не вижу. И вот это вот всё, – он обвёл рукой пространство вокруг, – тому подтверждение. Мало того, ты можешь создавать нечто большее, а не просто изменять детали. Ты можешь изменить саму структуру сна, понимаешь?
Ника плохо понимала, однако отец продолжил диалог, больше походящий на разговор с самим собой.
– Возможно, позже, чуть набравшись опыта, ты сможешь не просто исправлять сны. Я не уверен, но, может, ты сможешь помочь людям выходить, например, из комы. Пусть не выходить, но хотя бы проникать в их сознание, изучать.
– В коме? – удивилась Ника.
Отец замолчал. Что-то обдумал, а потом вдруг сменил тему.
– Ладно, доча. Мы вернулись к тому, с чего начали. Вокруг белым бело, значит, теоретически, это мой изначальный сон или его отсутствие. Я даже не знаю, как правильно сказать. Ничего не меняй, мы увидели сегодня достаточно. Надеюсь, что также продолжу не видеть сны, как и раньше. Перспективы твоих способностей обсудим уже наяву.
– Хорошо. Только как мы теперь выберемся? Так и будем тут торчать?
Папа в тысячный раз за этот сон задумался.
– Наверное, если ты, конечно, не умеешь просыпаться по желанию.
Ника не умела. По крайней мере, она так считала.
– Да вроде не умею. А ты?
– Я нет. Пробовал много раз, но успеха почти не добился. Может разочек, но и то не уверен.
– А как ты пробовал? – спросила Ника.
– Просто закрывал глаза и представлял, что просыпаюсь.
Ника ещё раз взглянула на папу, закрыла глаза и сделала всё то, что только что сказал ей отец.
10
Рома выходил из сна тяжело.
Сначала почувствовал, как раздражающе треплют за плечо. Потом услышал отдалённо знакомый голос, постепенно превратившийся в голос дочери. После, открыв глаза и зажмурившись от ударившего в них света, увидел Нику, которая и трепала его руку и светила в лицо включенным на телефоне фонариком.
– Пап, пап, проснись. Ну! – приговаривала девочка.
– А?
– Просыпайся. Ты же сам сказал.
– Что сказал? – не понял Рома.
– Ну, что нужно проснуться.
Рома взглянул в окно. На улице, похоже, стояла глубокая ночь.
– Сколько времени? – спросил он.
– Два ночи.
Он вспомнил. Они с Никой были во сне. Он велел ей попробовать осознанно проснуться, а поговорить о том, какие перспективы открывают её способности, обещал наяву. Похоже, дочь не собиралась откладывать разговор на потом.
– У тебя получилось проснуться? – спросил Рома. Ответ он, конечно, знал.
– Ага, – с довольной улыбкой на сонном лице ответила Ника. – Даже без особых проблем. Сделала всё, как ты говорил. И вот. Только я думала, что уже утро, а оказалось, что нет.
– Во сне время идёт по-другому.
– Я уже поняла.
Рома сел на кровати, осмотрел комнату, больше для того, чтобы собраться с мыслями:
– Нам нужно выспаться. Завтра всё обсудим. Я перелягу на диван, чтобы опять не пересечься снами.
– Па-ап, – протянула девочка. – И ты ничего мне не скажешь?
– Скажу. Только мне сначала нужно всё обдумать. И поспать в первую очередь. Тебе, к слову, тоже. Давай ложись, с утра подумаем вместе над тем, что видели.