За то время, что они прожили в лесополосе, все окопы давно соединили путями сообщений чуть меньше, чем в человеческий рост, и теперь можно было перескочить из одного укрытия в другое, не высовываясь наверх.
Однако Труп лежал наверху и всё равно не страдал. Он был защищён, убедился Каскад.
Вот так он лежал с Гарри почти в обнимку, моля Бога о том, чтобы его теория сработала. И ведь срабатывала! Свист, взрыв, осколки – всё мимо. В окопы, траншеи, рядом, но не в Труп, а потому и не в Каскада.
Сначала офицер лежал, закрыв глаза, боясь смотреть на мертвеца. Он даже не шевелился и старался думать о чём угодно, лишь бы отвлечь себя от мыслей, что лежит рядом со скелетом человека, которого он сам, к своему удивлению, наделил сверхъестественными способностями. Позже Каскад уже не отрицал какую-то связь между ними. Сам того не ведая, он стал приглядываться к трупу. Заглядывал в пустые глазницы его черепа, ожидая увидеть нечто страшное, но не видел. Он изучал его кости – те, что не были покрыты одеждой – в надежде понять, что же в нём есть нечеловеческого. Но на каждый из вопросов, что задавал себе, не находил ответов.
В том числе на самый главный.
Какова связь?
Какова долбанная связь между ним, Каскадом, и этим чёртовым Трупом? Почему его мистическую составляющую видит только он? И почему, если близость с Трупом безопасна, Каскад считает, что именно Труп виновен в их плачевном, безысходном состоянии? Где же тогда логика? И что Каскад мог сделать в этой жизни такого, что должен теперь страдать? Причём каким-то чудом Каскад до сих пор был жив, в то время как его солдаты один за другим либо погибали, либо получали различные увечья.
«Дружище, Труп питается твоими страхами», – подсказал однажды голос, и тогда Каскад не стал его ругать, как это было прежде.
Ладно, пусть так, но почему именно его страхами? Кому он мог навредить, чтобы навлечь на себя такую жестокую кару?
Каскад вспоминал.
Когда ходил в детский сад, самым плохим поступком, который он совершил и за который ему стыдно, был несанкционированный поход в туалет, где он стоя помочился не в унитаз, как положено, а в горшок, предназначенный для младших ребят. Тогда его увидела воспитательница и отчитала, угрожая рассказать обо всём родителям. Но это ли могло послужить причиной происходящего?
Ну уж нет!
Позже, когда учился в пятом классе сельской школы, накосячил, было дело. Совершил поступок, выходящий за грани дозволенного, и переступил все мыслимые и немыслимые нормы морали, в кавычках, конечно. Каскад, известный тогда по кличке Фокс или по имени Серёжа, на спор подложил канцелярскую кнопку учительнице по биологии на стул, а так как сиденье было мягким, эту кнопку она не почувствовала. Заметила уже потом, когда, написав на доске тему занятия, хотела сесть вновь.
Но это всё!
Были, естественно, драки, мелкие стычки со сверстниками, но такие ничтожные, что даже вспомнить не мог.
В военном училище Каскад был самым рядовым курсантом, ничем не отличающимся от других ни в худшую, ни в лучшую сторону. После, перед войной, тихо и мирно служил, командовал взводом срочников, потом контрактников.
Никого не убивал, не грабил, не преследовал и не обижал, не сделал ничего существенного, за что мог бы заслужить такое презрение со стороны мертвеца.
«Господи, даже звучит смешно».
И та же самая так называемая СВО. Он не ненавидел врага, ни над одним пленным не издевался, мародёрством не занимался, гражданских не унижал и не убивал, а только защищал!
Защищал…
Вспомнился вдруг случай в Мариуполе. Давненько он о нём не думал, а ведь если смотреть вглубь истории, именно Мариуполь стал отправной точкой в эту лесополосу и к этому Трупу. Именно тогда он получил билет к деревянным нарам, куче земли и брёвен над головой, не замолкающей в течение суток рации, спящим рядом солдатам и многим, многим смертям, что он успел здесь увидеть.
Тогда Каскад считал себя везунчиком. Когда продвигались от окраин к центру города, защищали квартал за кварталом, дом за домом, Каскад всегда был одним из первых. Гибли его люди, гибли друзья и другие офицеры, которых он хорошо знал. Погиб командир роты, командиру первого взвода оторвало ногу, замполит остался без глаза. Много всего было, а ему везло. Каскад оставался невредим и считал, что ему в этом помогает Бог и удача. Ну знания и умения тоже присутствовали, но не так, как хотелось бы. А на войне, как известно, очень многое зависит именно от удачи и, возможно, от божьей помощи.
Когда подразделение Каскада продвинулось вглубь Мариуполя, в войсках поползли слухи о том, что противник неизбежно отступает и уже вот-вот укроется на «Азовстали» и каком-то ещё крупном заводе. Или на нескольких заводах. Тогда Каскада это мало интересовало. Его задача была локальной: продвигаться по определённой улице и очищать её от вражеской пехоты.
Задачка была не из лёгких. Пешей прогулкой по улицам Мариуполя и не пахло, обещанной толпы местных жителей, встречающих освободителей, тоже никто не увидел. Тем не менее его взвод в составе роты продвигался вперёд, пока не достиг определённого рубежа.
Там после небольшой артиллерийской подготовки и стрелкового боя Каскаду была поставлена задача о зачистке домов и выводе гражданского населения, прячущегося в подвале. Всё прошло как по маслу. Когда выбили противника, люди Каскада блокировали район, впереди штурмовики других подразделений продолжили оттеснять врага. Он же по заданию командования, возглавил группу, которая занялась эвакуацией гражданских.
И всё бы ничего. Выводили всех без проблем, но что-то его тревожило. Казалось, что за ними кто-то наблюдает. Глупое чувство, которое на войне может как помочь, так и сыграть злую шутку, отвлекая от выполнения задачи. Когда Каскад направлял людей к эвакуационному транспорту, стоя возле подъезда, он не переставал оглядываться. Вроде всё должно быть чисто, свои уже выбили из двора солдат противника, но как-то неспокойно было на душе, вот как сейчас – затишье, противник не атакует и, скорее всего, не собирается, а что-то гложет.
Труп гложет, вот что не так.
Вот и тогда, возле того дома, рядом с несчастными, замученными людьми возникло похожее чувство. Что вроде никого нет, живого, по крайней мере, а кто-то наблюдает, следит за тобой.
Как сейчас мертвец.
Но тогда мертвеца быть не могло. Был кто-то живой, осязаемый, гадёныш, которого упустили из виду российские войска.
Каскад вспомнил, как вышла из подвала красивая молодая девушка с не менее красивой женщиной, которую она называла мамой, и ещё кто-то третий, но почему-то девушка ему запомнилась. Зеленоглазая, замученная, беззащитная. Каскад посочувствовал ей. В свои, может, шестнадцать-семнадцать лет она пережила столько, что не каждому за всю жизнь придётся перенести.
Подчинённый Каскада Муха только вернулся за очередной тройкой гражданских. Те стояли в подъезде и ждали своей очереди. И ведь чуял Каскад, что был кто-то в доме, в трёхэтажке, стоящей неподалёку, а всё равно дал команду. Но кто мог знать? Как ни выглядывал офицер, так и не увидел того, кто там затаился. А он, этот самый стрелок, несомненно, был. Ноющее плечо, чуть прихрамывающая нога Каскада не дадут соврать.
Когда прошёл первый человек – Каскад не помнил, женщина или мужчина – за ним последовала красивая мама. Следом её дочь и ещё до того, как раздался звук выстрела, Каскад закрыл её своим телом.
Он не почувствовал боль сразу, наверное, из-за адреналина в крови. Каскад ощутил лишь сильный удар и, не удержавшись на ногах, навалился на девчонку, придавив собой, но тем самым сохранив ей жизнь.
Откуда он знал, что именно в неё будут стрелять? Как понял, что может спасти её?
Каскад не знал, но девушка выжила, их с матерью удалось эвакуировать, а Каскад получил три огнестрельных ранения – в левое плечо, левую ногу и касательное в широчайшую мышцу спины.
К моменту, когда Муха оттянул Каскада за бетонный выступ подъезда, боль была адской. Но он смог сохранить хладнокровие, чтобы отдать команду на прикрытие и предпринять жалкую попытку самопомощи при ранении. Последнее получилось не без помощи женщин, а прикрытие не понадобилось. Стрелок, кем бы этот ублюдок ни был, понял, что выдал себя и наверняка на всех парах уносил ноги.
Примечательно, что он стрелял именно в ту девушку. Если бы хотел убить Каскада, сделал бы это раньше или позже. Но нет, он выждал, он знал, кто его мишень, наверняка они были с ней знакомы в прошлой жизни. Но откуда могла зародиться такая ненависть к ни в чём не повинной девушке?
Да кто его знает?
Каскад надолго отправился в госпиталь. Муха погиб при штурме «Азовстали», остальные его подчинённые – кто раньше, кто позже, а кто вообще на других участках фронта, куда перекинули его подразделение после освобождения Мариуполя. Некоторые уволились, но таких можно по пальцам пересчитать.
Получается, что Каскаду повезло, он спасся и почти год провёл в реабилитации. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, и вот он здесь, в лесополосе, под землёй и с преследующим его Трупом, устроившим лёжку возле блиндажа.
Как итог, именно та девушка и то ранение являются ключом к его приезду сюда. Не окажись он подстрелен, возможно, погиб бы в Мариуполе или ещё где. А если бы его ранило не так сильно, то именно в эту посадку и именно к этому Трупу он тоже наверняка не попал бы. Потому суть дела понятна. Ранение, Мариуполь, девушка и неизвестный стрелок – вот четыре столпа, на котором основывается его теория.
Но какого хрена его достаёт этот грёбаный, иссохший, мёртвый, как сама смерть, Труп? Почему именно его? Что Каскад ему сделал? Почему мертвец не трогает никого из взвода, ведь все смотрят на скелет как на объект постоянных насмешек. И только он один, Каскад, до смерти боится этого мерзавца.
Только нелепая, сумасшедшая, не поддающаяся логике причина могла служить хоть каким-то объяснением.
Труп его