Он бы так и не проснулся, если бы не вошла его горничная, седая старушенция, являющаяся дуче двоюродной теткой. Она тронула за плечо Хорхе. Это не помогло. Она принялась его трясти, а когда и это не помогло, дернула его за усы. Дуче резко сел и схватился за усы. Ничего не понимающим взглядом, в котором еще плескались остатки вчерашнего алкоголя он вылупился на горничную.
— Ты чего это дура себе позволяешь? — Спросил он строго, наполнив комнату нездоровым амбре.
— А ты не слышишь, как эта чертовка звенит уже битый час. Тебя же снимут с должности и не спросят.
До дуче дошло, что его уже давно беспокоит звонок переговорного устройства. Он оттолкнул старушку и бросился к трубке. Хорхе щелкнул тумблером, на пульте загорелась зеленая лампочка. Дрожащими руками он поднес «колокол» с динамиком к уху.
— Хорхе Мендес, дуче южной четверти у аппарата.
— Ты что, опять нажрался дуче? — Из трубки раздался искаженный помехами голос. Дуче никогда не знал, кто звонит, потому что все голоса казались одинаковыми.
— Нет, никак нет, в полях был, на шахтах. Смотрел, как подготовка идет к сбору урожая, чтоб все готово было у крестьян, чтобы не нуждались ни в чем.
— Да, да конечно, верю. — Ироничную интонацию говорившего дуче смог уловить. — Ты думаешь, что я не знаю о твоей пьянке.
Хорхе подозревал, что его контролируют, но не мог понять, как. Переговорное устройство было только у него, значит, его товарищи не могли настучать. Остается предполагать, что за ними следили откуда-то с небес. Верхние люди были изобретательны и вполне могли придумать что-нибудь этакое. Поняв, что отмазаться уже не получиться Хорхе сознался в своем грехе.
— Ну, я принял вчера совсем немного, но это было исключительно в лечебных целях. Сплю в последнее время весьма беспокойно, вот приходится делать различные настойки для успокоения нервов. Ягоды калины, цветы одуванчиков настаиваю, ромашку…
— Ну хватит уже знахаря из себя строить. Не для этого я битый час пытаюсь тебе дозвониться, чтобы выслушивать, что за гадость ты заливаешь себе внутрь. У меня для тебя ответственное задание. — Секундная пауза. — Готов выслушать?
Дуче придвинул ногой стул и сел на него.
— Готов.
— Задание очень серьезное. От того, как ты его выполнишь, будет зависеть твоя должность, а может и жизнь.
Хорхе боролся с желанием выключить переговорное устройство. Его начинало мутить, и голос из трубки только усугублял состояние. Дуче хотелось только одного, вернуться на свою кровать и забыться сном до самого вечера.
— Я готов. — Как можно бодрее сказал дуче.
— Тогда слушай. Вчера, в полдень, через барьер, в ваш мир залетел наш вертолет. Мои парни утверждают, что подбили его, и стало быть к вам он влетел на остаточной тяге.
— То есть, как подбили? — Даже сквозь пелену похмелья Хорхе понял всю несуразность информации.
— Это не твоего ума дело. Тебя не должны интересовать наши дела. От тебя требуется только выполнение наших приказов.
— Я понял, конечно, извините, что перебил.
— Вертолет упал в твоей четверти, примерно в квадрате аш семь, бэ четыре.
Дуче поднял глаза на карту и провел две воображаемые линии. Выходило в районе где проживали несколько семей фермеров.
— Мы не знаем, погиб пилот или нет, тебе нужно выяснить это. Если погиб, привези тело, или то, что от него осталось. Если он жив, привези его живьем, если будет сопротивляться — убей. И самое главное, если пилот общался с кем-то из местных, их тоже нужно всех убить.
— Как убить? — Опешил дуче. Остатки алкоголя выветрились из его головы. Он мог содрать последнюю шкуру с фермера, выпороть его публично, но убивать у него рука никогда не поднимется.
— А так, просто, приставишь ружье к башке и выстрелишь. Если я замечу, что ты пытаешься договоритьсяс пилотом, и тебя и всю твою семью пущу в расход. Поверь, у меня рука не дрогнет. Уяснил?
Если бы не стул, то дуче точно потерял опору. Только сегодняшним утром ему не хватало этих проблем. Не тем богам он произносил тосты вчера.
— Уяснил. — слабым голосом произнес Хорхе.
— Хорошо. Учти, пилот вооружен и владеет оружием не в пример лучше вас. О выполнении доложить.
— Слушаюсь. — Тихо сказал дуче в уже отключенный аппарат.
Хорхе подошел к окну, открыл ставни, позвал мелкого загорелого паренька, кормившего во дворе кур.
— Фернандо, иди сюда. — Голос болью разошелся по черепной коробке.
Мужчина охнул и оперся о стену.
— Тетя Мария, принеси мне кружку с настойкой, этого… — Дуче в голове взвесил, какая отрава быстрее вернет его к жизни, — облепихи!
Мальчонка подбежал к окну и молча ждал приказа.
— Ты это, собери всю мою кодлу, и скажи, чтобы мушкеты взяли. Дело серьезное.
Фернандо молча согласился и пустился выполнять задание. В комнату вошла тетка дуче, держа в руках кружку.
— Облепиховая? — Спросил Хорхе.
— Как просил.
Дуче взял, трясущимися с похмелья руками, кружку и сделал глубокий глоток. Затем отстранился, его передернуло. С усов капали желтые капли спиртного.
— Хорошо! — Сказал он и припал к кружке. В этот раз он допил до дна.
Когда он поставил кружку на стол, глаза его уже блестели, нос покраснел, и вид, в целом, был более боевой.
— Вот, я говорил, с похмелья надо только облепиховую пить, а при кашле, с ромашкой. У нас есть что поесть? — Вдруг перескочил дуче.
К обеду подошла вся его банда. Отчаянные парни, на которых дуче полагался в случае какой-либо заварухи. Хорхе, хоть и старался не доводить людей до греха, но иногда перегибал палку. Тогда начинались волнения среди людей, особенно склонны к этому были шахтеры. Рискуя ежедневно в своих шахтах жизнями, они привыкли к тому, что могут завтра умереть, а потому были более дерзкими и злыми. Тогда дуче прибегал к услугам своих людей. Только они имели огнестрельное оружие, которое и решало любые споры.
Хорхе обрисовал ситуацию, с которой им придется столкнуться. Напомнил про оружие пилота. Разгоряченная отвратительным пойлом, которое дуче берег для гостей, банда ничуть не испугалась одного вооруженного человека и рвалась выполнять задание. Хорхе мысленно помолился за то, что у него есть люди, готовые выполнить самую отвратительную работу.
Всю ночь Себастиен и раненый пилот тряслись по ухабистой дороге в большой телеге. В рассветных сумерках, скрытая в туманной дымке лугов, показалась стена леса. С детства юноша считал лес опасным местом. Отец рассказывал, что в его молодость, когда он начал строить дом для своей семьи, ему пришлось половину урожая пустить на то, чтобы соседи фермеры поехали вместе с ним валить лес. Хотя ничего и не произошло, но отец рассказывал, сколько страха он натерпелся по ночам.
— А зачем вам нужны разбойники? Люди они малоприятные и готов биться об заклад, нам они будут рады больше, чем мы им.
— Вот скажи мне Себастиен, кто у вас власть? — Спросил пилот.
— Ну, кто, дуче конечно.
— А что сделает дуче, когда ему прикажут поймать меня?
— Поедет ловить, наверно.
— Не наверно, а совершенно точно, если ему дорога его должность.
— Будьте уверены, еще как дорога. Дуче живет богаче всех.
— Значит, он уже едет меня ловить. Хорошо, если он не заметит следов моего пребывания в вашем доме. — Пилот немного помолчал и добавил. — Зря вы мне помогли, зря.
— Не переживайте, я уверен, что дуче не станет делать плохо моим родителям, все-таки у нас большие поля и просрочек никаких не было ни разу.
— Хороший ты парень, Себастиен. Ты просто относишься к жизни, но правильно. Нам бы такие не помешали.
— Да нас фермеров все за простаков держат. А вам это кому?
— Ладно, забудь, итак лишнего сболтнул.
Лошадь въехала под сень деревьев по еле видимой тропинке. Воздух наполнился ароматом прелой листвы, молодых побегов и утреннего тумана. Скрип телеги эхом перекатывался между деревьями. Себастиен смотрел во все глаза, пытаясь углядеть опасность.
— Себастиен, сядь, не дергайся. Мы едем в гости, расслабься. Ты выглядишь напряженным, а это вызывает подозрение.
Себастиен сел, но окончательно не смог успокоиться. Он реагировал на каждый крик птицы или хруст сломанной под колесом ветки.
— Смотри, Себ, вон поляна, правь туда. — Пилот показал на светящееся сквозь ветви деревьев, пятно изумрудной травы.
Себастиен дернул вожжи и лошадь, повиновавшись, повернула в сторону поляны.
— Меня так не называл никто, Себ. Непривычно.
— А как тебя звали, Бас, Басик?
— Нет, так и звали Себастиен, сколько себя помню. Но вы, если хотите, можете звать меня Себ.
— Договорились.
— А вы так и не назоветесь? — Спросил Себастиен.
— Пока не назовусь. Поверь, тебе знать мое имя ни к чему. Сам, если хочешь, можешь придумать мне имя. Например — Ослик, только верхом не садись.
Себастиен рассмеялся, поняв шутку.
— Ну точно, вас не зовут Ослик. Я бы дал вам имя Орлик. Вы же спикировали, как орел на зайца.
— Хорошо, Орлик мне нравится.
Лошадь раздвинула мощной грудью кусты шиповника и выкатила телегу на поляну. Теплые солнечные лучи, не пробивающиеся сквозь кроны деревьев в лесу, нагрели поляну. Себастиен спрыгнул с телеги, обтер тряпкой потные бока лошади и одел ей на морду сумку с овсом. Запрыгнул в телегу и достал котомку с провизией, которую им собрали в дорогу его родители.
— Можно и подкрепиться. — Юноша развернул котомку и выложил из нее краюху хлеба, солонину, огурцы и чеснок. — Угощайтесь. Не знаю, что вы привыкли есть у себя в верхних мирах, а мы питаемся вот этим.
Пилот с нескрываемым интересом рассматривал предложенный ему сельский натюрморт.
— Да, у нас еда выглядит немного иначе. Но я считаю, что вот эта красота намного лучше нашей.
Пилот зацепил зубами солонину, с усилием оторвал от нее кусок, откусил огурец, зубечек чеснока и заел все хлебом. Он жевал и закатывал глаза под лоб.
— Нравится? — Спросил Себастиен, для которого такая еда была самой обыкновенной.