— Ну, чего замер? — Окликнул Кузнец. — Это война, мужайся. Мы все теряем товарищей, почти каждый день.
— Разрешите мне, наконец, поучаствовать в боевом выходе! — Громко сказал Себ.
На его порыв Кузнец ответил снисходительной улыбкой. Но Иван многозначительно подморгнул юноше.
— Хорошо. Проверку ты прошел, и лишний штык нам не помешает. Завтра, с группой Ивана выходите к Залежному. По оперативным данным, туда подогнали какие-то войска. Разведаете, посчитаете, не привлекая к себе внимания и сразу назад.
Пулемет стучал прикладом по ляжке. Себ настоял на том, чтобы ему отдали его оружие. Отличное прицельное приспособление, вкупе с большой дальностью, и если надо, высокой огневой мощью, делали его оружие универсальным на поле боя. Единственный его недостаток — громоздкость. За весь поход, юноша уже перевесил его много раз, пытаясь найти удобное расположение, но так и не нашел. В конце-концов он плюнул на это, и смирился с тем, что приклад стучал ему по ноге.
Пару раз где-то раздавался шум вертолета и группа становилась на крачки, распустив плетеные щиты. Плащ Себу не вернули, поэтому он так же падал на землю и дергал веревку, распуская хитрый узел. Щитки накрывали его, делая невидимым для приборов вертолета. Зрелище выглядело не очень эстетично, но когда речь идет о жизни и смерти, наденешь на себя, что угодно.
Залежное — небольшой поселок, тысячи на две жителей, находился на расстоянии двух суток пешего перехода от лагеря. Через сарафанное радио до штаба дошла новость о том, что противник усиливает здесь свои войска. Кузнецу хотелось знать с какой целью, он это делает. Не было объективных причин наращивать войска в стороне от очагов вооруженного противостояния.
Бойцы Ивана знали дорогу хорошо и к исходу вторых суток вышли к поселку. Залежное находилось у подножия двух, поросших разнолесьем, холмов. Поселок светил редкими огнями в вечерних сумерках. До слуха доносились лай собак, да мычание коров в стойлах.
Немного в стороне от поселка, напротив, ярко освещенный фонарями находился лагерь военных. Себ посмотрел на лагерь через прицел пулемета. Умный прицел приглушил огни, позволив разглядеть технику и временные сооружения военных.
Иван смотрел на лагерь в бинокль.
— Начерта им столько строительной техники? — Пробубнил Иван себе под нос. — Они собираются строить здесь что-то?
Иван распорядился расставить посты, а сам занял наблюдательный пост с хорошим видом и на поселок и на базу военных. Потянуло прохладным ночным воздухом. Край лунного диска показался ровно посередине неба. У Себастиена защемило в душе. Так это сильно напоминало его родной мир. Та часть души, которая отвечает за комфортные мысли, шепнула ему, о том, как было бы хорошо вернуться назад, к той жизни, в которой все было определено до самой смерти.
Себастиен не на шутку размечтался, что не с первого раза услышал оклик Ивана.
— Ты, чего, уснул что ли? Смотри на лагерь. — Иван показывал пальцем в сторону военных.
В лагере что-то происходило. Оттуда доносился гул и лагерь постепенно окутывался туманом.
— Ничего не напоминает? — Спросил Иван.
— На барьер похоже. — Предположил Себ.
— А на черта он им здесь нужен? Они отгородиться от нас хотят что ли?
— Не знаю, но это явно не для забавы.
Гул, тем временем, не прекращался, а туман и вовсе, расходился в стороны все дальше.
— Точно барьер. Смотри как деревья гнет в его сторону.
Иван передал бинокль Себу. В слабом лунном свете можно было разглядеть, как ветви деревьев выгнули ветви в одну сторону. Они стояли, как попрошайки с вытянутыми руками перед церковью в праздник.
— Вот как нам противостоять такой силе? У них все есть, а мы, как дикари, с автоматами мечтаем их победить. — Иван явно расстроился из-за проявленной технологической мощи противника.
— Иван, если ты деревенский, то наверное знаешь, как скотина реагирует на любую новую вещь? Вначале, она боится ее, и только спустя некоторое время, привыкнув, перестает бояться. Извини за такое сравнение, но не надо поддаваться панике. Нужно узнать, что здесь происходит.
— А как? Отсюда мы не больно-то рассмотрим, а ближе подойти, нас непременно засекут.
— Я предлагаю взять «языка». Не сидят же их солдаты за забором круглыми сутками.
— Это рискованно. Нам двое суток домой добираться, а они будут нас искать обязательно. Рискованно.
Иван замолк на некоторое время. Ему хотелось просчитать реальный риск, и пользу, которая у них будет в случае успешной доставки «языка». Иван утихомирил первоначальные эмоции, вызванные предложением Себа. У него был прямой приказ Кузнеца выяснить, что здесь происходит, но про «языка» не было ни слова. С другой стороны, никто не расскажет и не подтвердит или развеет их подозрения, как человек непосредственно с вражеской базы.
— Хорошо, проследим все их движения, и если будет возможность, возьмем «языка».
Себ никак своим видом не показал, что командиру пришлось согласиться с его предложением, чтобы никоим образом не затронуть его авторитет.
К утру, гул со стороны лагеря прекратился. Искусственный туман сменился естественным. Холодный воздух стекал с холмов, и скапливался у подножия. Закричали сельские петухи. Заскрипели ворота. Вскоре пастушок с кнутом, ежесекундно щелкая им принялся собирать сельское стадо в кучу.
Себу снова снился дом. Знакомые звуки проникали в подсознание, создавая привычные картинки в спящем мозгу. Нос непроизвольно втягивал воздух, ожидая, что скоро запахнет выпечкой, которую мать ставила каждое утро. Но пахло только мокрой листвой. Себ и проснулся от обиды, что его не зовут завтракать горячими плюшками.
Он сел. К щеке прилип мокрый кленовый листок.
— Ты так дышал громко, что я подумал, что у тебя астма. — Сказал Иван, который по виду проснулся уже давно.
— Дом снился. Я всегда просыпался от запаха материной выпечки. А это всё, как то напоминает мне дом.
— Так ты же из индустриального мира? Я слышал, что у вас там и неба-то не видно, одни заводы и фабрики? — Иван подозрительно посмотрел на юношу.
— Я не из Валгаллы родом, я там прожил около года, а так я из почти такого же мира, как ваш. У нас сельское хозяйство и добыча руды.
— А как попал в Валгаллу?
— Так и попал. Выбора не было другого. Либо скитаться в своем, до скончания века, либо попытаться приспособиться в другом.
— В вашем мире тоже началась война?
— Не совсем, Иван, давай, ты не будешь у меня спрашивать об этом.
— Хорошо. Не спрашивать, так не спрашивать. Иди тогда с Савой и Семеном. Сделаете круг, и обойдите лагерь с той стороны, может оттуда виднее. К обеду, возвращайся, расскажешь, что видел и обсудим, как нам поймать «языка».
— Ладно. — Согласился Себ.
Встал на ноги, потянулся, сделал несколько движений руками и ногами, разгоняя кровь.
— Плюшки! Как есть хочется. — Себ почувствовал, как сосет под «ложечкой».
— По дороге перекусишь, времени в обрез.
В лагере врага кипела жизнь. По всему было видно, что обосноваться здесь он решил всерьез и надолго. Помимо военной техники, за забором находилась и строительная техника, которая не стояла без дела. Копались траншеи, возводился фундамент и стены. Краны перетаскивали тяжести с места на место. Немного особняком от стройки находились быстровозводимые ангары, служившие казармами и гаражами для военной техники.
С новой позиции открывались и новые детали. Поблескивавшая на солнце металлическими боками сфера, наверняка относилась к устройству, создающему барьер. В чем был смысл использования генератора поля в этом месте пока оставалось загадкой.
После утреннего построения военные разбрелись по местам несения службы. За ворота лагеря выехало несколько колонн на легких броневиках, разъехавшиеся по разным сторонам. С площадки поднялись в воздух две хищных фигуры вертолета, заставив Себа и его товарищей накрыться камуфляжем.
На короткое время все затихло, но потом из ворот показались несколько пеших групп, в каждой из которых было по собаке. Противник не гнушался и таких не технических средств борьбы. Себ понял, что беспечно поваляться, наблюдая за лагерем, им не дадут. Патрульные группы разошлись на четыре маршрута, по три бойца в каждой группе. Две направились в сторону холмов, а две, как раз промеж этих холмов.
— Кажись парни, лежать нам не придется. Есть у кого-нибудь с собой, что-нибудь сильно пахучее или едкое? Например, перец чили?
Сава и Семен переглянулись. Про виду было ясно, что о таком перце, столь любимом в родном мире Себа, они не слыхали.
— Табак есть нюхательный. — Сказал Сава.
— А это что такое? — Настала очередь удивляться Себу.
— Порошок такой, в нос толкаешь и чихаешь с него потом. — Пояснил Сава.
— Зачем? — Еще сильнее удивился юноша.
— Так ведь приятно же.
— Ну-ка покажи этот табак.
Сава достал из кармана бумажный кулек, и развернул его. В нем находился порошок горчичного цвета.
— Покажи, как ты им пользуешься. — Попросил Себ товарища.
Сава причмокнул, и поднял уголки бровей вверх, будто недоумевая над бестолковостью Себастиена. Набрал на кончик указательного пальца горчичной пыли и вставил его в ноздрю. Затем, слегка вдохнул. С пару секунд ничего не происходило. Потом глаза у Савы закатились под лоб, он стал открывать и закрывать рот, как рыба на суше. Еще несколько секунд он набирал силы для чиха, а потом чихнул, а потом еще и еще. Сопли и слюни летели в разные стороны. Сава затих и посмотрел прослезившимися глазами на Себа.
— Понял?
— А то, похлеще чили будет.
— В смысле? — Спросил Семен.
— Посыпать будем табаком свои следы, чтобы собаки след потеряли.
— Так ведь это… табак-то дорогой, а мне его жена с собой завернула. Я берегу его как память.
— Сава, речь идет о твоей жизни, а ты жмешься. Подумай, что лучше, вернуться живым, и без табака, или с табаком, но мертвым?
— Вопрос провокационный, но табак все равно жалко.