— Он, что, пьяный?
— Да. — Всхлипывая ответила Мария. — Он сказал, что не хочет видеть того, как сгорит, взял и выпил целый кувшин крепкой настойки, которой наготовил полный подвал. Попел песни недолго и уснул, а я слышала, как сгорает наш дом, как рушится крыша и стены. Ох и страшно мне было, а этот спал.
— А как же так получилось, что дом загорелся, а вы не смогли выбежать? — Спросил Трухильо, удивленный тем, что погорельцы не смогли выбежать на улицу. — А где ты был Себастиен?
— Да я по делам ездил. — Неопределенно сказал Себастиен. — Косы новые хотел прикупить.
Мать посмотрела на юношу и промолчала.
— Вот, дела, снова отстраиваться придется. — Посетовал на чужую беду Трухильо.
Соседи наперебой стали предлагать свою помощь для восстановления нового дома.
— Спасибо вам, мы, конечно же, примем её. — Себастиен встал перед мужиками. — Сараи остались, техника и скотина тоже, как-нибудь соберем урожай, будет на что дом построить.
Среди помощников оказался и Хуан Крус, отец Джулии. Возможно, он тоже просчитывал виды на урожай семьи Себастиена. Юноша заметил, как неудобно почувствовал себя Хуан, когда Себастиен случайно остановился на нем взглядом.
— Себастиен, по всем приметам, следующий год тоже будет урожайным. — Произнес Хуан, намекая на то, что в этом году юноше не на что рассчитывать.
— Спасибо, но планы были на этот. — Себастиен глубоко вздохнул. — Спасибо всем, матушка моя уже в норме, беспокоиться не о чем, отец, тоже скоро придет в себя, ему не привыкать. Возвращайтесь домой.
Соседи по очереди похлопали Себастиена по плечу. Юноша благодарил каждого. Повозки разъехались в разные стороны от пепелища.
— Что нам теперь делать-то сынок? — Мать протяжно, переходя в плач, спросила сына, прислонившись к его руке. — Дуче нам жизни теперь не даст.
— В лес бежать, прямо сейчас, пока его головорезы не вернулись.
Быстрый побег затянулся до темна. Хозяйственный Себастиен не желал оставлять кому-то свою технику: косилку, молотилку, прицепные грабли. Юноша свез свое добро в дальний овраг и прикрыл его ветвями деревьев. К телеге привязал двух коров с телятами. Мать быстренько порубила кур, ощипала и сложила их в большую плетеную корзину, переложив тушки лопухами и прочей травой, чтобы на жаре мясо не «загорелось». Все домашнюю утварь сложили в телегу. Получилось с «горкой».
Тяжело груженая повозка тронулась в путь, когда солнце уже опустилось за горизонт. Только тогда отец первый раз открыл глаза и начал дико озираться. Он рассмотрел свои руки, потрогал лицо.
— Я жив? — Неуверенно спросил он.
— Скорее да, чем нет. — Пошутил над ним сын.
— Ох, голова раскалывается. Куда мы едем?
— В лес. — Коротко сказал Себастиен.
— Первый раз в жизни не хочу ругать тебя, за то что ты напился, Хосе. Мне и самой надо было напиться. А я стояла и тряслась, как осиновый лист, пока наш дом сгорал. Что мы будем делать в лесу, не знаю? — Сокрушалась женщина.
— Не попадем мы там из огня да в полымя, с этим твоим пилотом? — Спросил отец, держась за голову руками.
— Думаю, что нет. Он очень благодарил меня за помощь. Он и мне и сказал, что произойдет так, как произошло, и очень звал в лес. Так и получилось. — Себастиен немного подумал. — А как вы догадались в погребок спрятаться?
— Есть Господь на небе, Себастиен, поверь. Это все он. — Начала мать. — Сначала я заметила, что отец запропастился куда-то. А куда он может запропаститься молчком? Ведь если он едет в поле, все об этом еще за день знают, как на войну собирается. А тут раз и пропал. Я в погребок, а он там цедит себе в кружку. Только я захотела на него ругнуться, слышу, ноги затопали на крыльце. Я сразу поняла, что это не к добру. Тебе еще рано было возвращаться. Подтянула циновку и закрыла крышку. Они долго ходили по дому, ругались, раскидывали все, а потом ушли. Мы с твоим отцом решили еще немного переждать, да только поняли, что поздно, когда затрещало все вокруг. Отец, вон отключился, а я каждую секунду ждала, что умру.
Мать промокнула платком выступившие на глазах слезы.
— Все пропало, что целую жизнь наживали. — Сквозь слезы произнесла бедная женщина.
— Не плачь, Мария, ты мне всю жизнь говорила, что деревенская жизнь не для тебя. Праздников хотела и танцев. Считай, что твоя мечта почти исполнилась. В лесу у тебя будет уйма времени на то и на другое.
— Лучше бы ты спал, Хосе. — Обиделась на мужа Мария.
— Хватит вам. Как случилось, так случилось. Поживем в лесу пока. Не вечно же нам от дуче прятаться. Если что, поедем в другой край четверти, где нас никто не знает. Пойду в шахтеры. Там и на барак заработаем.
— Э, Себастиен, не работал ты на шахте. Адский труд, круглый год. Не то, что у нас, сезонный. Там в сорок лет половина мужиков на кладбище, остальные выглядят, как будто их самих завтра туда понесут.
— Тогда выбираем жить в лесу, среди разбойников. Выходные — круглый год. Ни забот, ни хлопот. От набега до набега. — Иронично сказал Себастиен.
— А чем там собирается заниматься пилот? — Озабоченно спросила мать.
— Он мне ничего не говорил, но я уверен, что без дела он сидеть не будет.
— А что, разбойники его приняли, как своего? — Спросил отец.
— Не сразу, маленько повыделывались.
— Он не признался, как его зовут? — Спросила мать.
— Нет, но согласился на Орлика. Разбойникам так и представился.
К поганому самочувствию Хорхе Мендеса привязалась еще одна неприятная болячка — жжение мочевого пузыря. Неприятная болезнь не давала дуче забыться сном на дне повозки, его постоянно тянуло помочиться, и он был вынужден часто останавливаться, чтобы справить нужду.
— Чтоб тебя, ну какой неудачный день, я ведь так молился богам! — Бубнил дуче себе под нос.
— Это все твои эксперименты с настойками, шеф. — Выдвинул предположение Рауль Лопес, загорелый, сухой мужчина, во рту которого постоянно находился комок жеванных листьев дурмана.
— Это от того, что на мне вся четверть. Заботы о ней отбирают все мое здоровье, а настойки здесь ни при чем.
— Ну, так откажись, восстанови здоровье. Я думаю, желающих потратить свое здоровье на посту дуче будет предостаточно.
— Придержи язык, Рауль. Я виду ты совсем двинулся от своей травы. — Хорхе не на шутку рассердился.
— Ладно, молчу. — Рауль поудобнее облокотился о ствол мушкета.
— Куда еще поедем искать неуловимых Алонсо? — Спросил у дуче сидящий на облучке Мигель. Лицо мужчины рассекал безобразный шрам от носа, через губы, наследие шахтерского бунта. Нижняя губа была рассечена так сильно, что так и осталась разделенной на две половины.
— Уже и не знаю, как в воду канули. — Заохал дуче, занятый в этот момент своим мочевым пузырем. — Таблетки надо заказать какие-нибудь из верхнего мира. Они там творят чудеса своими лекарствами.
— А был ли пилот на самом деле? Может он и сгорел вместе со своим вертолетом? — Предположил Рауль.
— Нет, он выжил. Следы от ботинок рифленые на том сгоревшем пятне, да и Алонсо не просто так слиняли. Это он их предупредил. Вопрос — куда они все делись? — Мигель имел большой опыт розыскной работы и всегда замечал мелочи, которые не замечали остальные.
— Заночуем сегодня у соседей Алонсо, у Хуана Круса. Мы с ним по молодости немного работали вместе, может, сболтнет что по старой дружбе. — Сказал дуче и попросил остановиться.
Когда в сумерках во двор семейства Крус вкатилась повозка вооруженных людей во главе с дуче, сердца обитателей дома заволновались в неприятных ожиданиях. Глава семейства выбежал на крыльцо, не зная какую маску напялить на лицо, страха, радушной доброжелательности или рабской покорности. Навстречу ему уже шел улыбающийся во все усы Дуче.
— Хулио, старина, как поживаешь? — Произнес дуче, открывая объятия для дружеского обнимания.
— Хуан. — Рефлекторно переправил его глава семейства Крус, и сам испугался своей наглости.
— О, прости. Сколько лет прошло с тех пор как мы виделись в последний раз, не грех и забыть имя товарища. Мы к тебе Хуан заехали с целью переночевать. У нас здесь дела неотложные, вот мы и решили здесь переночевать. Ну? Что, пустишь старого товарища? — Вопрос был праздный. Никто бы не посмел отказать дуче в ночлеге. Но и самому дуче нравилось наблюдать за реакцией человека, которого он просил. В этот момент он упивался своей властью, напрочь забыв про зудящий мочевой пузырь.
— Конечно, мой дом ваш дом. Ложитесь, где вам удобно. Мух мы уже выгнали, никто не побеспокоит ваш сон до утра.
— А как насчет немного подкрепиться перед сном? — Спросил Мигель.
— Конечно, сейчас я прикажу жене накрыть на стол. — Хуан обернулся в сторону дома и крикнул. — Лупита! Накрой на стол уважаемым гостям.
Из-за двери показалось испуганное лицо супруги Хуана, и мгновенно исчезло выполнять указание.
— Прошу вас, проходите в дом. — Хуан повел людей, не расстающихся с оружием в своё жилище.
Большая, по сельским меркам, комната была гостинной. В центре комнаты находился тяжелый стол, украшенный белой скатертью. Вдоль одной стены стоял самодельный шкаф, на полках которого были выставлены все предметы гордости семейства Крус. Тонкой работы фарфоровые молочники, стояли рядом с глиняными кубками для вина, сложная лепнина на которых свидетельствовала о кропотливой работе гончаров.
Керосиновая лампа тускло освещала гостинную. Хуан подкрутил колесико прибавив яркости. Гости стали рассаживаться. Лупита поставила на стол нарезанные овощи, обсыпала их сверху солью и посыпала измельченным перцем и еще какими-то ароматными травами. Поставила большую булку хлеба, от которой Мигель сразу же отрезал хрустящую корку своим тесаком.
Хуан сам слазил в свой погребок, и набрал вишневой настойки. По дороге он немного разбавил ее водой. Лупита к тому времени уже начала жарить кабачки и баклажаны. Хуан поставил на стол влажный кувшин.
— Ну, давай, Хуан, садись, поговорим, молодость вспомним, о делах поговорим. — Предложил дуче хозяину дома.