Задорно приплясываючи огонь колыхал, помахиваючи, светом и поблёскивал искристостью малых, златых отломушков. По мере ходьбы уперёдь каменно полотно прынимало усё паче крутой вид, а влажность голыша стала такой, чё чудилось свёрху её присыпали снежком али покрыли тонким слоем льда, потому Бориле пришлось перьйтить на медленну поступь и двигатьси небольшим, размеренным шажочком. Да токмо такой ход не шибко помогал, оно як подошвы сапог, мягонькие таки, стали скользить, и усяк раз ступаючи вверх резво зачинали съезжати униз, а сообща с ними удол сползал и отрок.
Унезапно, утак осе соскальзываючи униз, мальчуган тяжелёхонько покачнулси и опрокинувшись, впал на бок, вельми крепко стукнувшись правым плечом и рукой о каменно полотно. Громко «охнув!» вон промаж того не стал разлёживатьси, а попыталси поднятьси, но подошвы сапог нанова поползли удол. Борилка порывисто дёрнулси, жаждая тем самым сберечь устойчивость, да токмо сильнеючи завалившись шибанулси на залащенную поверхность, вдарившись об неё тяперича пузом да грудью, и чуть було не врезавшись подбородком. Кривенько сице поморщившись от той болезности, и ищё даже не поднявшись на ноги, мальчик перькинул обе кубыни, звонко шлёпнувшиеся справа и слева от негось при падение, на спину и вставши на карачки, упершись коленями и дланями рук во гладь горищи пополз увыспрь. От поверхности каменьев исходил льденящий дух, вон морозил и ладони, и коленки. Рыхлые, слоистые облачищи проплываючи рядышком касались спины мальчишечки и оставляли на рубахе холодны капли, ныряющие под неё и оседающие на кожу. Одначе малец не вобращаючи на то свово внимания лез хоть и медленно, но настойчиво уверх… уперёд… Немного опосля вон услыхал вначале едва различимый, но засим паче явственный звук капели, будто идей-то, сувсем недалече, тихой мелодией пел овсенню песню холодеющий инолды перьходящий у снег, дождь. С каждным шагом эвонтов наигрыш становилси усё насыщенней, а вскоре мальчонка скумекал, чё там кудыка вон пробираетси нынче на карачках, идеже точно острым обрывчатым краем соприкасаетси вершина с облачным маревом туманящегося, клубящегося пара вельми дивного смурного, плавого, белого, сренего и даже марного цветов находитси источник бурлящей рождающейся водицы. К тому времечку руки Борилки оченно взмёрзли, кончики пальцев вон почитай не ощущал, в дланях шибко чёй-то кололо, словно туды вонзил враз свои шипы Ёж, штаны на ногах усе вымокли… напиталась водой и уся рубаха, прям бяри и выжимай. Казалось одёжа увлажнившись стала покрыватьси тонким слоем льда того самого чё вустилал каменну гладь горищи. От такой сырости и студёности, коя сыпалась сверху, и подымалась снизу, отрок начал слегка дрожать, а зубы евойны чуть слышно прынялись выбивать чудной бероский пляс. Усё тяжелее и муторней давалось движение ввысь, иноредь ладони и колени, як допрежь подошвы сапог соскальзывали удол, и нанова туды ж сползал и сам Борюша. Он часточко падал, при ентом съезжание, на грудь и брюхо и катилси униз, силясь усяк миг остановить свой спуск. Поелику усиленно перстами, кые совсем слабо вощущались, врезалси у льдяно покрытие камня, изломанными ногтями стараясь замедлить тако скольжение. Проехавши втак маленько удол, он останавливал то движение и на чуток замирал на месте, надсадно дыша, морщась от боли у руках, коленях и животе, иде разорванна рубахе ужотко не прикрывала кожи, а лишь дранными лохмотьями ляпилась к ней. Слегка отдышавшись, Боренька вдругорядь подымалси на карачки, упиралси дланями и коленками у льдяну горищу и настойчиво продолжал свой трудный подъём. Право молвить, иногды, васнь обессилив от борьбы с горищей, малец стоючи на карачках оглядывалси назадь, и видел под собой глыбы облаков. У тот ворох воблачищ толпясь и толкаясь напрочь заслонял и каменно полотно, и ту идущую ровненьку часть Мер-горы. И тадыличи казалось мальчику, чё окромя его и эвонтой уводящей кудый-то увысь макушки вяще ничавось неть… Обаче подползающие облака, ласково касались его рубахи, чуть заметно лобызали его у мокрые волосья, оставляя на них крупны капли водицы, аль белые крупные снежинки, и нежно подталкивали уперёд. И Борила широкось вулыбалси той ласке и цилуваниям, мерекая, чё вон не один… чё там под ним Бел Свет… и Валу, ожидающий его помощи… и беросы… а туто-ва они, рассыпчаты облака, подручники Перуна и Додолы… они несущие у собе дивну водицу. Ащё крохотку вон зарилси удол, засим вертал голову и нанова полз уверх. А скалистый кряж становилси усё отвеснее да круче, евойна лощённость полотна була поразительна и напоминала Борюше покрывающуюся студёнистой зимой льдом реку, и скольжение на нём ни чуточки ни вотличалось от катания на салазках. Усё чаще и чаще Борилка сползал униз, посему невдолге ему пришлось и вовсе улечься на грудь да животь и возобновить свой трудный путь увысь ползком.
Дотыкающийся льдяной глади горы телом, оное слегка прикрывала изодранная рубаха и штаны, мальчик чуял исторгнутую изнутрей хребта морозность, вона струилась под брюхом и прибольно лизала кожу, вона обнимала его и свёрху, покусывала с боков, вона обжигала длани рук и лицо, наотмашь тукала по очам и щёкам, а, превратившиеся словно у слюдяные, кубыни усяк раз сёрдито похлопывали по спине. Обаче несмотря ни на чё мальчуган продолжал ползть выспрь, занеже усё явственней слышал капель водицы. Тягучий, стылый воздух вударяясь об губы со трудом вплывал во уста, отчавось стало дышатьси как-то туго. Эвонтов воздух проникая у роть на сиг будто коченел тама, обдаваючи нежну кожу ядрёной колкой изморозью, засим вон протискивалси у грудь опахивая лёгкие ледьнящими парами. От того напряжённо залезающего у мальчугана духа у него начала кружитьси голова, а пред глазьми инолды плыли крупны раскосмаченно-лучистые звёзды. Пясти сувсем одеревенели, урывками они взгорались вроде як объятые холодящим жаром, посем сызнова становились помертвелыми и точно лишившимися перст. Волосы, брови и ресницы покрылись тонким пушком инея. И кадыка мальчик смыкал очи, со долгих волосьев ресниц на щёки сыпались махунечкие белые звездочки— снежинки. Придерживая собя носками сапог, васнь наполненных изнутри мгой, он почитай не вощущал ног, сице они взмёрзли, и часто от усталости, холода и боли усём теле застывал на отвесной вершине Мер-горы, кликаемой ащё як Пуп Земли, но перьдохнувши возобновлял свово движение. Лез…лез Борюша на ту величественну гору как кадый-то лез на иную гору его соплеменник Крив, то вы верно попомните! Лез… уставал… водин и другой… водин, шоб спасти свой народ, Богов и Бел Свет, другой, шоб исполнить мерзостно жёлание, не жёлание даже, а желаньеце… скверное таковое, несущее бёдушку, рюменья и печаль для людей средь коих вырос, с коими единожда у него юшка! Водин наполненный любовью ко усему живому, светлый и чистый, вон не был аки зверь, был и воставалси человеком! Другой обуреваемый злобой ко Бел Свету, мрачный и жестокий, вон был зверем, расстерявши покуда жил, шёл и полз як кака змеюка… як гад… усё человечье! А промаж того Борюша, вупорный такой мальчоночка, добралси до краю горы, и протянувши руку уперёд ухватилси за плоский, и вострый край вершины. Да маненько обмерши поклал щёку на каменну поверхность, и расплылси в улыбке, оно аки чудесно обряженные косматыми лепестками пара плыли посторонь него облака. Вони иноредь застывали на месте, и едва зримо кивали ему своими кудлатастями, по-видимому, сице выражаючи поддержку або просто восхищаясь его напористостью и смелостью. Идей-то, сувсем рядышком, слышалось заливистое бульканье и дребезжанье водицы, чудилось она там за гранью вершины перьливаетси, капаеть, бурлить и хлюпаеть и то усё махом. Воблака ж вроде як кивнув вихрастостью кудер плавно летели дальче, стремясь попасть за у ту грань, подбадриваючи таким образом и мальчика. Споднявши голову, отрок ищё мгновение глазел им у след, а опосля подтянулси на руках к краю горищи и заглянул за неё, высунувшись тудыличи чуть ли не по грудь. И увидал тама, прям под собой, ровный каменный пятачок, отходящий от грани горы выступом. Он, у тот пятачок, бул сувсем узким да небольшим, може локтя два не паче. Да лёжал он недалече, до него легохонько моглось дотянутьси рукой.
Посредь того пятачка поместилися две латки, похожие на глинянные продолговаты посудины, у каковых плескалась голубоватая водица.
Борилка нежданно увидал як замершее обок него пушисто облако, широкое у обхвате да пыхающее собственной густотой, будто прибывшее сюды откуда-то свёрху, нежданно дрогнуло и из него, звонко хлюпнув, униз полетели капли воды. Одни прозрачно-голубые, иные прозрачно-синие. Первы капли впали у праву латку, а вторые у леву. Капли издали при приводнение тихий стук, словно вдарились не о водицу, а шибанулись об чёй-то весьма твёрдое. И абие у правой латке вода пошла по коло, походящим на водокруть, послухалась оттедась тихонькая мелодия капели додолы. Те ж капли чё осели у леву латку издали лёгкое дребезжание и не мешкаючи растеклись по поверхности, вызвав уначале легохоньку рябь, а после заплескались словно от шумных волн поднятых мощным дуновением СтриБога. Облако меже тем подтолкнувши своим дюжим боком Борила у спину, будто поторапливая, поплыло дальче. Мальчик слегка качнувшись тут же подалси назад и медленно сполз за грань Мер-горы. Опосля придерживаясь правой рукой за ейный край, левой скинувши со спины, снял одну кожанну, белу кубыню. Усё также неспешно, страшась её уронить униз, он поднёс деревянну втулку скрывавшу вход у кубыню к устам и обхативши её зубами, прынялси раскачивать оную тудыли-сюдыли. А засим кадыка вона пошла на него, резво рванул её увысь… ащё миг и втулка подавшись, выскочила из горлышка, оставшись у зубищах отрока. Боренька вдругорядь подтянулси, да токмо на ентов раз лишь на правой руке, и высунувшись с под края горищи, вызарилси на источники, обдумываючи идеже кака водица, оно як энту, белу кубыню, надоть було заполнить живой, и не вошибитьси. «Помни Борюша, светлый потомок Индры, коли ты ступаешь прямой дороженькой и всё время избираешь правую торенку… путь Прави, то и жизнь для тебя лежать будет токмо там… справа… токмо так, а не иначе! Попомни то!»— нежданно всплыла у головушке молвь Магур, попервому вызвавша недоуменье, обаче тяперича те слова не показались ему странными.