— У так будять луче, — заметил Сом, затягивая снурок на котомке и помогаючи мальцу закинуть её на спину. — Хотя б на пару дянёчков будяшь сыть… а тама… Обаче нежданно у молвь вмешалась стояща недалече Магур, инолды прохаживающаяся туды-сюды по торенке и приметливо разглядывающая и сам град, и ейных жителей, и прощание беросов с Боренькой да до зела зычно произнесла:
— А там его накормят…кать…кать… Те к кому он летит.
— Туло и лук мои токмо возьмите, вжесь вони мене дюже дороги, оно як их творил мой отец, — прогутарил отрок устремляя то прошение не стокмо к старчим беросам скокма к Красу, а кадыкась парень кивнул, поправил ремень врезавшийся у плечо и добачил, — ну, тады я вас жду… И торопитеся. — Боренька протяжно выдохнул и стремительно повертавшись направилси к птице. Вон приблизилси к ней почитай у плотную и встал подле ейной высоко сидящей головы. Магур чуть зримо повела клювом у бок направляючи мальца ко спине, а засим распушивши право крыло, опустила его к каменной поверхности джариба, образуючи нещечко в виде настила, по каковому тот мигом взобралси на неё. Борилка вуселси прям на её широку спину, осторонь самой шеи, идеже размах тела был поужее и свесив ножищи повдоль её туловища, глянул напоследях на столпившихся подле лестницы беросов и полканов, средь оных усё ищё киваючи да вельми шибко сияючи находилси урвара Кера, и весьма звонко кликнул:
— Рам завтры поутру у путь! — темник абие приклонил свой могучий стан выражаючи у тем свово согласие. — А ты Кера, — продолжил мальчуган обращаясь тяперича к урваре, — не вубижай туто-ва полканов.
А то Индре у то сувсем не по нраву, поелику у иной раз вон пришлёть Магур абы она… — мальчик на морг затих, но опосля до зела сёрдито прокричал, — абы она тобе трепала у свовом клюве. Кера чичас же прекратил вулыбатьси и также аки и темник почтительно приклонил свой стан, а птица Индры вмешиваясь у реченьку мальчишечки прокалякала:
— Держись Борил за мои перья, да покрепче…кать…кать…кать, — и отроку почудилось чё вона негромко сице засмеялась. Малец немедля поправил кубыни, пристраиваючи их между ног прямо на птицу, а посем взялси за перья выходяще из главы и шеи идеже они были плотнее, и бросив прощальный взгляд на беросов, кивнул. А Магур, по-видимому, почуяв тот кивок, приоткрывши крылья торопливо содеяла несколько небольших шажочков и оторвалась от джариба. Птица порывисто взметнула крылами и взмыла ввысь, и обмершему на ейной спине Бореньке показалось чё она ноне своими ражими лапами заденеть головы склонившихся полканов иль врежеться у крыши чертогов.
Стремительный ветер нежданно вдарил мальчонку у грудь, и заскочил у роть, отчаво он тяжело покачнулси и чуть було не сорвалси с птицы.
От эвонтого пронзительного рывка хлопнувшего у лицо и надувшего позадь него рубаху отрок сомкнул глаза и тут же вуслыхал Магур:
— Борюша прижмись ко мне ближе и пригни голову. Борилка без задержу исполнил веленное и подалси уперёд, прилёгши на птицу. А та верно набравши достаточно высоты пошла паче ровней и ужотко не стала сице часточко взмахивать крылами.
Глава девятнадцатая. Боголесье
Вмале Магур выровняла свой полёть. И тадыличи Борилка открыл глаза, обаче при ентом продолжаючи крепко держатьси за перья птицы, да неспешно испрямившись осмотрел оземь лежащу под ним. Магур летела вельми высоко, а посему тама удолу вже не було видно Таранца и зрились токмо пучащиеся увысь горы, меже оных тонкими синими нитями мелькали реки, да проступали тарели озёр таящихся промаж тех взлобков. Сами взгорья быль усплошь зекрыми, ровно вукрытые свёрху дюже живописной полстиной. Обозревая тот изумительный Бел Свет отрок довольно вулыбалси забыв о том, чё так его доселе тревожило.
— Борил, — нежданно прервала наступивше отишие Магур, — ноне мы полетим с тобой не к Валу.
— Як сице… не к Валу? — удивлённо поспрашал мальчик и перьвел взгляд с землицы, тянувшейся под ними да вызарилси в устремлённу впредь голову птицы.
— Нам нужна помочь не токмо Валу, — принялась пояснять Магур и негромко щёлкнула клювом. — Днесь мы направимся к Змею Огненному Волху, потому как без его помощи и помощи его воинов нам не одолеть панывичей и всех тех, каковые идут вместе с ними, примыкаючи к той рати… И то не токась злобная нежить, и не менее лютые племена дивных народов, это ещё и летаглы, пробудившиеся от зелья посланного к ним прислужниками ЧерноБога, как и было предначертано им раньше…
В воинство панывичей также вползли многоголовые змеи Халы, которые от начала времён бьются с Богами за жизнь на Бел Свете… Поелику тебе необходима помочь Огненного Волха. Борилка слухал птицу оченно внимательно, а кадыка вона замолчала, встрепенулси точно пойманная у силки животинка и спросил:
— А пошто надобна така огромадна сила супротив простых беросов?
— Потому как это не просто бой беросов и панывичей, — незамедлительно ответствовала Магур, будто ждала того вопроса, а глас ейный казалось наполнил собой увесь небосвод, да вроде як разорвал на части плывущие пред ней косматые облака. — Это бой Света и Тьмы, Добра и Зла. И в том бою, ежели победа будет на стороне добра значит Бел Свет продолжит жить, а коли нет!.. То умрёт не токмо Бел Свет, но и сами Боги.
— Крышня? — взволнованно прошептал имя Асура мальчик и захлебнулси резким порывом ветра, може желавшим сомкнуть его уста.
— И не только Крышня, — сувсем тихо дохнула Магур, — но и Вышня и сам Ра. Ибо они три едины, как свет, жизнь и вольность. Дарующие благость бытия и тепла. А потому непременно должен ты, Борил, простой бероский отрок, потомок великого Бога Индры, смелый и отважный, чистый душой и помыслами собрать светлую рать. В оную войдут не токмо народы людские и волшебные, не только духи, но и они. Они— Асуры… Он— Валу! Он-Огненный Волх! Один супротивник Индры коего Бог одолел, другой сын который одолел Индру! Магур затихла, по-видимому, давая мальцу осмыслить услыханное, а тот уставилси взглядом очей во её чудны бело-голубые перьях по поверхности которых плескались голубы паутинки огоньков, схожих со тончайчиши ручейками. Одначе малёхо погодя птица нанова загутарила, прерывая кумеканье мальчоночки:
— Борюша, попомни, ты должен…должен уговорить Огненного Волха. И ежели тебе то удасться, то победа, быть может, будет на стороне добра. Однакось Огненный Волх не любит Индру. Он долзе времечко сердит на своего отца. Так, что тебе придётся найти те слова, каковые поведут Бога к твоим землям. Выслушав Магур, Боренька ничавось ей не ответил. А чаво должон вон калякать. Чаво? Так-таки усем ведомо було предание про рождение от Индры и Мать-Сыра-Земли Огненного Волха. Бачили у тех байках, чё кады-то Индра хаживал по Бел Свету, а дасуни ЧерноБоже решив сотворить зло напитали ключи, родники, крыницы, ручейки и реченьки зельем от кыего ум за разум заходил. Выпил той водицы из реченьки быкоподобный Индра да помутнел его светлый лик, очи почернели, распалилось его тело молодецко как у лихорадки. Повстречал вон Мать-Сыру-Землю, не признал у ней родимой матушки, застлало ему разум злюще зелье.
Обернулси он змеем, бросилси на Богиню… Вот от эвонтой бёдушки и родилси на свет Асур Змей Огненный Волх, велий воин, который мог воплощатьси волком, медведем, змеем здоровущим да муравьём махоньким. Ох! як сёрдит был Огненный Волх на отца свово, серчал он за матушку свову. Асур прибыл ко Индьии и вызвал на бой Индру. Да у том поединке одержал вверх над отцом, показавши усем свову удаль и могутность. Да токась душа евойна, сказываетси у преданиях бероских, була дюже светлой, оттого он простил Индру. И за енто великодушие полюбила его сама Леля! Леля— дочура Лады да Сварога! А посему была у Небесной Сварге сыграна свадебка, идеже нарёкли Огненного Волха— муженьком, а Лелю— жинкой. Балякають ащё байки, чё выезжаеть Огненный Волх у Бел Свет на волке, у кыего два крыла, во руках у Бога длинный бич, на поясе меч воина, а обок него кружать верные ему крылаты небесны волки. Несметна та рать, и неть ей равных по силе и волшебству ни на Бел Свете, ни у самой Поселенной! Муторно так вздохнул Борюша, созерцая струящиеся подле него и птицы курчавые разорванно— туманные облака, покрытые сверху слегка зримым алым светом лучей красна солнышка. И припомнил предание про ворогов Божьих, которых кличуть Халами. Страшны те змеи, до безобразия, балабонють чё ву них толь три, толь шесть головищ. Из открытой боляхной пасти выглядывають длинющи раздвоенны языки, а на кривых лапах мощны будто дубины крепки когти. Тела их долгие, и внегда головы находяться у облаках, хвосты промаж того задевают оземь. Дюжие концы тех хвостищ водним махом ломають дерева, крушать избы, убивають людей. Кадый-то Халы напали на Асура Ра, у то було в стародавни времена, ужо жаждая его сожрать, да пришёл к солнечному Богу ктой-то у помочь из Ясуней. И вкупе те два Бога загнали злобных змиев у дальни горы. С у тех самых пор Халы ежели и вредять, то токмо людям… да и то так… по мелкому… Вже страшась двух светлых Ясуней. Налетять вони страшным здоровущим ветроворотом, в который коль попадёшь то и сгинешь зараз, а то чёрной мглой впадут на посевы, пожгуть, полумають усю пошеничку. «Да… таки Халы ежели налетять, — потумкал про собе отрок и вздрогнул воображаючи того страхолюдного змея. — Не спастись тадыличи ни беросам, ни полканам. И чаво ж тогды бачить ентому Огненному Волху?» А Магур нежданно резко взяла выспрь, словно желая преодолеть синеву тверди и попасть туды у чёрную Поселенную, каковая витала окрестъ Бел Света и таила у собе не тока стайки звезд, но и иные земли. Густые облака поплывшие сторонь крыльев птицы скрыли находящуюся под ними оземь, заслонивши её своей перьевитостью. И Борюша старашась впасть, вдругорядь приник к птице, вжавшись телом у неё да склонивши голову. Холодный ветер, васнь гневливый Позвизд, хлестал мальчугана по плечам и спине, трепал развевающиеся позадь него волосы, покусывал кончики ушей и жужжал у их них нутрях. Всяк миг не давая свободно вздохнуть, ветер заскакивал у роть и прибольно надувал грудь, прям як паруса на бероском ушкуе, а вскорости в ушах не просто зажужжало, а прынялось ищё чавой-то верезгливо свистеть, будто то обидчиво вопил Гуша. Бореньке чудилось чё ащё немножечко того визга и в ушах, або голове чёй-то порвётси и верно кудый-то выплеснитси. Одначе Магур почуяв, шо отроку не хорошо, пошла ровней, а засим ано маненько снизилась. Кадысь Борилке стало легше дышатьси, а верезг и жужание из ушей ушло, и он покуда не выпрямляясь, обращаясь к птице, кликнул: