Закончив, Валя полюбовалась результатом.
Антон не сдержал данную мне клятву, но я свое обещание выполню.
Глава 12
2 июня, 11 часов 44 минуты по восточному летнему времени
Вашингтон, округ Колумбия
– Грей с ребятами благополучно приземлились в Хартуме, – объявила Кэт.
Она вошла в кабинет директора и сразу оценила гору стаканчиков из «Старбакс» на столе.
Многовато для утра.
Пейнтер молча поднял руку, прося подождать; директор сидел, сгорбившись, над толстой папкой. Три настенных экрана у него за спиной показывали разные картинки. Один беззвучно транслировал канал Би-би-си, второй передавал карту с постоянно обновляющимися данными Центра по контролю и профилактике заболеваний, а третий озадачивал. На нем застыло изображение пустого кабинета. Передача шла через веб-камеру. Кэт заинтересованно присмотрелась. Заметила отодвинутое от стола офисное кресло, книжную полку на стене, заголовки книг – на английском и арабском.
Затем в кресло села знакомая фигура. От неожиданности у Кэт перехватило дыхание. Это был ее муж.
Монк заметил Кэт и приблизил лицо к веб-камере.
– Привет, любимая.
Кэт обошла стол Пейнтера, встала поближе к экрану и микрофону.
– Ты где?
Монк огляделся.
– Добрые люди в НАМРУ-3 выделили нам кабинет. Он в подвале, зато рядом с их медицинской библиотекой.
Монк вместе с креслом отъехал в сторону.
– Ты куда?!
– Привет, Кэт. – На экране возникло другое лицо.
Доктор Илеара Кану была одета в короткий медицинский халат, темные волосы скромно убраны под шарф. Под мышкой она зажимала стопку журналов.
– Рада тебя видеть, – улыбнулась подруге Кэт. – Надеюсь, мой муж не слишком докучает?
– Ни капельки. – Подумав, Илеара добавила: – Правда, он сожрал почти все желейные конфетки. А они тут нынче в дефиците.
– Что сказать, – без тени раскаяния пожал плечами Монк. – У меня растущий организм.
– Он и вправду жуткий сладкоежка. – Кэт с огромной нежностью посмотрела на мужа.
– Поэтому я и женился на самой сладкой женщине в мире – на тебе.
О боже…
– Можешь его стукнуть, – разрешила Кэт.
– Потом, – ответила Илеара. – Вот если, когда я приду назад из библиотеки, конфеток не останется…
Она помахала рукой и исчезла.
Кэт стольким хотела поделиться с Монком, столько ему рассказать! Об их двух дочерях, о том, как сильно она по нему скучает. Он отсутствовал лишь несколько дней, но Кэт уже его не хватало. Скорей бы Монк вернулся – пусть даже для того, чтобы просто посидеть тихонько рядом с ней, когда девочки уснут.
– Я тоже по тебе скучаю, – с неподдельной искренностью произнес он, и улыбка его стала мягче.
Кэт захотела обнять мужа и невольно шагнула вперед, но тут о себе напомнил директор.
Пейнтер отодвинул стул, встал и с мучительной гримасой начал разминать спину. Он провел здесь всю ночь. Его жена Лиза уехала в гости к брату в Калифорнию, и Кроу заявил, что ему нет смысла уходить домой.
Впрочем, Кэт подозревала, что дело тут не в пустом доме, а в душевной тревоге. Сафия аль-Мааз бесследно пропала. Пейнтер не обретет покоя, пока ее не спасут.
Он подошел к Кэт, прикрывая кулаком зевок.
– Монк докладывал обстановку. Потом он…
– …отлучился по неотложному делу, – закончил муж. – Зов природы требует ответа даже в эпицентре пандемии.
– Зов прозвучал очень кстати, – сказал Пейнтер. – Пока Монка не было, мне прислали отчет из московского отделения Интерпола. Не уверен, что толковый, но ты все же посмотри.
– Конечно, – кивнула Кэт.
– Так, ребятки, у вас дела, – встрял Монк. – А у меня через десять минут медицинское совещание в научно-исследовательском управлении. Если будут важные новости, я сообщу.
Он подмигнул Кэт и выключил камеру – правда, сначала набрал полную горсть желейных конфет.
Кэт покачала головой и посмотрела на Пейнтера.
– Что прислали из Москвы?
Скорее всего, отчет имел отношение к татуированной наемнице, которая в прошлом работала на Гильдию, как и Сейхан. Правда, прыгать от радости Кэт не спешила. Она уже сорок восемь часов пыталась вычислить незнакомку – и постоянно заходила в тупик. Сейхан знала о татуированной лишь понаслышке. Та, как и сама она, была известной в Гильдии охотницей-убийцей. Кэт вспомнила, как Сейхан отзывалась о наемнице: «Стоит ей тебя унюхать, и ты труп». Сейхан подозревала, что ее отряд выжил в Ашвелле лишь по одной причине: вмешательство «Сигмы» застало татуированную убийцу врасплох.
Пейнтер извлек из толстой папки лист бумаги и протянул его Кэт.
– Похоже, ты не ошиблась насчет этого символа.
Кэт узнала рисунок. После нападения в Ашвелле Сейхан переслала в штаб-квартиру «Сигмы» набросок татуировки, напоминающей половинку солнца. Темная отметина на лице была единственной конкретной зацепкой для идентификации бледной наемницы. Кэт запустила эту информацию в разные криминальные и полицейские базы, но без толку.
Через двадцать четыре часа бесплодных поисков Кэт решила поэкспериментировать с изображением. Ей пришло в голову, что оно может быть половиной целого. Кэт продублировала рисунок, соединила две части вместе – и получила солнце, которое сейчас ей показывал Пейнтер.
Лучи солнца загибались, образуя что-то вроде колеса. Кэт довольно быстро опознала символ: Коловрат, языческий солярный оберег славян. Когда-то его использовали колдуны; позже Коловрат присвоили националисты, в том числе и неонацисты.
Тогда Кэт решила сузить параметры поиска и сосредоточилась на славянских странах. Используя связи в спецслужбах, она вышла на подразделения Интерпола тринадцати государств и попросила их тщательно изучить полицейские рапорты небольших городов – рапорты, которые могли не попасть в главную базу данных Интерпола в Лионе. Для полноты картины Кэт запросила то же и у московского отделения, ведь многие славянские государства раньше входили в социалистический лагерь.
С тех пор прошло еще двадцать четыре часа.
– Получилось? – спросила Кэт. – Есть рапорт о женщине с половиной оберега?
– Нет, – уничтожил Пейнтер робкий проблеск надежды.
– Тогда что?
– Москва нашла одну-единственную запись о молодом мужчине – точнее даже, мальчике шестнадцати лет – с половиной оберега, вытатуированной на лице. Лет десять назад в поселке Дубровицы под Москвой этого парня признали виновным в мелкой краже и в аморальном поведении. В тюрьму он не попал – сбежал.
– Зацепиться не за что, директор, – вздохнула Кэт. – Я так и думала, что будут ложные следы: Коловрат сейчас очень популярен у неонацистов. В Интернете сотни фотографий белых расистов, в основном мужчин, с татуировкой Коловрата.
– А с половиной Коловрата? – не сдавался Пейнтер.
Кэт признала, что это действительно странно.
– Взгляни-ка еще сюда. – Кроу достал из папки распечатку полицейской фотографии парня, сделанной крупным планом. Внизу страницы бежали гневные строчки кириллицы: они, должно быть, перечисляли преступления мальчика.
– Знакомо? – Директор постучал по фотографии.
Кэт уставилась на юное лицо без единой морщинки. Кожа парня была удивительно бледной, а волосы – белоснежными. Природа наделила его довольно красивой внешностью – тонкие губы, острый нос. Увы, яркое тату на лице слева все портило, делало черты грубыми и отталкивающими.
Пейнтер поставил палец на слово, написанное кириллицей и обведенное в рамочку.
– Здесь написано «альбинос».
Кэт округлила глаза. Она вспомнила описание призрачной внешности наемницы, которое дала Сейхан.
– Хорошо. Может, тут и правда следует копнуть глубже. Как его зовут?
– Антон Михайлов.
– Я поищу о нем сведения. – Кэт протянула руку за папкой и прочла в глазах Пейнтера тревогу.
Сколько времени еще отпущено Сафии аль-Мааз?
12 часов 10 минут по восточному летнему времени
Остров Элсмир
Всё из-за меня…
Сафия, снедаемая чувством вины, не решалась смотреть на Рори Маккейба. В шаге от нее сын Гарольда, раздетый до трусов, с трудом натягивал желтый защитный костюм. Сафия старательно отводила глаза – не потому, что стыдилась полуголого Рори, а потому, что стыдилась себя. Правый глаз Рори побагровел и заплыл.
Вчера она попробовала потянуть время. Ей составили жесткое расписание, и Сафия устроила пассивный протест: она симулировала упадок сил, ходила медленно и лишь притворялась, будто читает старые записи профессора Маккейба. На самом деле доктор аль-Мааз изучала окружающую обстановку и обдумывала побег. Вывод, к которому она пришла, был неутешителен.
Отсюда не сбежать.
Базу на острове Элсмир окружали тысячи акров тундры; на северо-западе раскинулось море, покрытое льдинами. Ночью Сафия лежала без сна и все слушала, как стонет и трещит плавучий лед. Этот непрерывный хор, наверное, умолкал лишь мрачной зимой, когда Северный Ледовитый океан вновь замерзал намертво, а солнце на долгие месяцы уходило за горизонт.
Даже если рискнуть бежать через эти застывшие просторы, то там, кроме холода, подстерегали и другие опасности. Сафия видела из окна серовато-белые глыбы, медленно плывущие по черному граниту. Белые медведи. Они бродили по берегу, охотясь на любую живность. Сегодня утром – до того, как Сафию повели работать, – она заметила возле антенной решетки группу людей. Они проверяли кабели, что-то записывали на папках-планшетах. С плеча у каждого рабочего свисала винтовка – наверняка для защиты.
Сафия так и не разобралась, зачем нужен этот стоакровый стальной лес и огромный котлован посредине. Из библиотечного окна можно было разглядеть какую-то конструкцию, торчащую из центра котлована, – не всю, а только верхушку: внушительную серебристую сферу не меньше двадцати шагов в поперечнике.
Сафия как-то спросила о загадочном сооружении у Рори, но тот лишь опустил голову ниже и бросил взгляд на бледного охранника, Антона. Очевидно, эти сведения ей знать не полагалось. Впрочем, молчание Рори Сафию не удивило. Она уже поняла, что рабочие обязанности на станции строго разграничены. Все было построено по принципу служебной необходимости. Технические сотрудники, которых Сафия изредка встречала в коридоре, всегда держались обособленными группами, люди в одной группе носили форму одного цвета – в соответствии с выполняемыми функциями.