Орзу, как прочел это письмо, так со стула чуть не свалился. Еще чего выдумала, в Москву приезжать! Нет, тут Зебо ему совсем не нужна. Тут у него есть Райка. Орзу планировал «промурыжить» невесту до лета, а лучше до осени. В сентябре слетать к себе на родину, сыграть свадьбу, а потом назад, в Москву, к любовнице под бочок. Он, конечно, потянул бы с женитьбой еще годок-другой, но боялся, как бы Зебо у него из-под носа не увели. Девушка красивая, в девках не засидится. Орзу не мог себе позволить ее упустить. Своей женой видел только ее.
Ответ он сразу не стал писать. Решил хорошенько все обдумать. Вот только сейчас руки дошли, после убийства хозяйки. И теперь не нужно выдумывать причины, по которым Зебо не стоит приезжать в Москву. Он сам сейчас в подвешенном состоянии, не знает, где будет работать завтра.
Вообще-то Орзу думал, что после смерти Клавдии Райка унаследует все ее имущество как единственная родственница, станет хозяйкой дома, и у него все будет еще «шоколаднее», чем прежде. Но оказалось все не так просто. Даже если Райке и достанется имущество Клавдии, то в права наследования она вступит лишь через полгода. И то не факт. Старуха вполне могла оставить завещание. Его пока не нашли (только фальшивое – экспертиза показала, что подпись женщины подделали), но со дня убийства лишь три дня прошло, и все еще может измениться.
«Дорогая Зебо, – начал писать Орзу, – я очень по тебе соскучился и был бы рад твоему приезду, но у нас тут такое творится…»
В этот момент затрезвонил стоящий на письменном столе телефон. Он был старинный, дисковый, тяжеленный, как кирпич, и с ужасно противным звонком. Некоторое время Орзу смотрел на аппарат, не зная, поднимать ли трубку, но все же решился. Сказал осторожно:
– Алло…
– Здравствуйте, это оперуполномоченный Степанов из прокуратуры. С кем я разговариваю?
– С Орзу Исмаиловым.
– Ага… А кто-нибудь еще есть дома?
– Нет, все на похоронах.
– Ладно, тогда с вами побеседую. Оставайтесь на месте. Скоро буду.
И Степанов отсоединился.
Орзу медленно положил трубку на рычаг. Попробовал было вернуться к письму, но не смог сосредоточиться. Только и думал о скором приезде полицейского и сильно нервничал, не зная причины визита. Что этому человеку надо? Зачем он явится? Орзу вообще всех представителей закона побаивался (год проживания в Москве на положении нелегала давал о себе знать), но тех, кто занимался расследованием убийства Клавдии, особенно. На то были причины. Но даже если б их и не было, полицейские все равно внушали ему ужас…
Опер приехал через полчаса. Орзу к тому времени весь извелся.
– Степанов Сергей Сергеевич, – представился работник прокуратуры, мельком показав свое удостоверение. – Вы, как я понимаю, Орзу? Давайте присядем.
Сергею Сергеевичу было лет двадцать. Тощий, ушастый, несолидный и… совсем не страшный. Орзу сразу расслабился.
– В день, предшествующий убийству, вы находились здесь, так? – спросил Степанов, вытащив из сумки какую-то папку.
– Не совсем. Я больше в саду. То есть в парке, как его хозяйка называла.
– Я имею в виду, на территории, если можно так выразиться, усадьбы?
– А… Да, тут был.
– Весь день?
– Весь.
– Значит, вы должны были видеть вот эту женщину… – Опер вынул из папки фотографию: черно-белую, ужасного качества. На ней была изображена молодая женщина с длинными светлыми волосами.
– Да, я видел ее. Она приехала днем. Я в саду кусты подстригал, а Клавдия стояла у окна, смотрела на дорогу. И тут говорит мне: «Иди, Орзу, открой ворота, ко мне пришли». Я обернулся и увидел эту женщину. Впустил.
– Так… И что потом?
– Все.
– То есть больше ее не видели?
– Нет.
– А как выходила?
Орзу покачал головой.
– Тут, знаете ли, некая странность… – Опер повернул фотографию к себе и стал ее рассматривать. – Как эта женщина пришла, камера зафиксировала. А как уходила – нет. Я запись от начала до конца просмотрел и больше этой блондинки не увидел. Она как будто испарилась. Но ведь такого не бывает, правда?
– Не бывает, – эхом повторил Орзу.
– И это значит…
– Что?
– Что она покинула усадьбу не через главные ворота. Есть какие-то другие выходы?
– Да, калитка.
– И почему, интересно, вы не сообщили о ней следственной бригаде, приехавшей на вызов?
– Никто про это не спрашивал, – пожал плечами Орзу.
– Покажите мне калитку, – потребовал Степанов.
Орзу повел опера через кухню во двор.
– Большой участок, – заметил Сергей Сергеевич.
– Да. Хозяйский сын его купил, когда земля тут еще недорого стоила.
Дошли до забора.
– Вот она! – указал на калитку Орзу.
– Запирается просто на щеколду?
– Да.
– То есть открыть можно лишь изнутри? – Опер присел на корточки и осмотрел железный запор. – Не задвинута.
– Не может быть…
Орзу протянул руку, желая удостовериться, что опер прав, но тот не дал ему коснуться щеколды. Перехватил руку и покачал головой.
– Сначала отпечатки проверить надо, – пояснил он. – А почему вы так удивились, когда я сказал, что щеколда отодвинута?
– Потому что через калитку вообще никто не ходит. Ее некому было отпирать.
– Почему никто не ходит?
– За ней болото. Видите? И до дороги идти долго. Все дома надо обходить.
– То есть вы хотите сказать, что калитка всегда была заперта?
– Конечно. Про нее некоторые даже не знают. А кто знает, не пользуется. Я иногда смазывал щеколду, чтоб не заржавела, но тут же запирал.
– Угу, – задумчиво кивнул опер. – Значит, блондинка вышла через эту калитку.
– Наверное. Только зачем?
– Значит, была причина…
Степанов толкнул калитку и выглянул за забор.
– Если следы и были, их смыло дождем, – пробормотал он себе под нос, но Орзу разобрал эти слова.
Покусав губы в задумчивости, опер спросил:
– Вы девушку, о которой мы говорим, хорошо рассмотрели?
– Ну, так…
– Опишите.
– Стройная. Блондинка. Волосы до плеч. Одета в светлый плащ до колена.
– Это я и без вас знаю. Видел запись. Лет сколько?
– Молодая. Не больше тридцати.
– Особые приметы имелись? Родинки, родимые пятна, шрамы?
Орзу покачал головой.
– Пирсинг, тату?
– Да ничего такого.
– Рост?
– Средний. Глаза вроде голубые. Лицо… Славянское, в общем, лицо.
Сергей Сергеевич страдальчески поморщился. Не понравился ему Орзу как свидетель.
– Кроме вас в то время еще кто-нибудь был здесь?
– Когда блондинка пришла, нет.
– А домработница?
– У нее выходной был, и она в Москву уехала.
– А хозяйку в тот день вы после того, как она из окна вас попросила открыть ворота, в котором часу видели?
– Вечером только. Перед самым сном. – Про то, что Клавдия застукала его за кражей спиртного, Орзу умолчал.
– Пойдемте в дом! – решительно сказал Сергей Сергеевич и заспешил к особняку. У двери, ведущей в кухню, остановился. – Обычно она запирается?
– Да, – нерешительно ответил Орзу.
– Всегда?
– Не уверен…
– Так, молодой человек, хватит темнить. Говорите, как есть.
– Днем она обычно открыта. А на ночь запираем. Это моя обязанность, проверять ворота и двери. Но иногда я забываю.
– А в тот вечер вы эту дверь проверяли?
– Наверное, нет… – сказал Орзу. А про себя подумал – наверняка нет. Не до запоров было! Его хозяйка застукала за кражей и пригрозила увольнением. Разве о чем-то другом можно думать после такого?
– Эх, работнички… Вы понимаете, что любой мог попасть в дом с улицы? Калитка не заперта. Задняя дверь тоже. Заходи, бери, чего хочешь, убивай, кого пожелаешь.
– Мы об этом объявление на столбе не вывешивали! – осмелел Орзу. А еще порадовался тому, что смог так лихо сформулировать фразу на русском.
Степанов зыркнул на парня, но ничего не сказал. Потом достал телефон и набрал чей-то номер. Как выяснилось чуть позже, своего коллеги Нелипова.
– Вадик, это я. Да, в доме Суховой. Кто замки на дверях проверял? Ты лично? И что, все были закрыты? Точно? А калитка? Как какая… Ну, вы даете, ребята! Неужели трудно было осмотреть все? Что? Кто сказал, больше нет выходов? Ченашвилли? Это кто такой?
– Артур, – подсказал Орзу, внимательно слушавший разговор, – друг Клавдии. Он мог не знать о калитке.
Степанов махнул на него рукой, велел не мешать.
– Ладно, все, отбой… – Но Нелипов что-то еще говорил. Сергей Сергеевич слушал. Затем вздохнул и буркнул: – Хорошо. Пока.
– Дверь могли утром закрыть, – снова подал голос Орзу.
– А, что?
– Дверь, говорю, могли утром…
– Все, понял. Ночью была открыта, а утром кто-то ее запер. Зачем?
– Машинально. Она, видите, какая? Как в туалете…
– При чем тут туалет?
– Ну, у нас тут в туалетах именно такие ручки.
– Изнутри на защелку закрывается, а снаружи на ключ? – сообразил опер.
– Ага. Пока вашего приезда ждали, в кухню многие ходили. Попить, поесть, взять успокоительное. Кто-то и мог дверь закрыть.
– Ладно, поговорим об этом попозже. Мне сейчас надо в другое место ехать, но я еще вернусь. Или кто-то из моих коллег. А фото барышни вам оставляю. Когда остальные с похорон вернутся, вы его им покажите. Может, кто узнает таинственную визитершу. Если да, сразу мне позвоните. Вот, запишу на обороте телефон…
Наконец Степанов покинул дом. Орзу проводил его глазами до машины, разбитой и грязной «девятки». Когда опер умчался, облегченно выдохнул. Пронесло!
Глава 2
Дождь закончился неожиданно. Вот только что сыпал, не переставая, мерзкий, косой, колючий, и вдруг прекратился. Небо прояснилось. Из-за туч стали пробиваться солнечные лучики. Если бы Райка в этот момент находилась не на кладбище, ее настроение стало бы приподнятым. Она терпеть не могла непогоду.
Похороны подошли к концу. Гроб закидали землей. Землю прикрыли венками и цветами. Люди, присутствовавшие на погребении, начали расходиться. У могилы, кроме Раисы, остались Соня, Даша, Сергей, Артур и еще двое старых друзей Клавиных, которых Рая не знала. Но эта парочка вскоре уда