Саймон неуверенно кивнул — он был не вполне согласен с этим утверждением.
— Ты дал Тане свой адрес и номер телефона, а Саймон решил, что он может зайти к тебе — как твой брат. — Она выделила последние три слова и многозначительно взглянула на Рикмена, будто говоря: «Назад!»
Он подчинился.
— Что тебе надо, Саймон? — вдруг почувствовав страшную усталость, спросил Рикмен.
Саймон мигнул, на лице появилось наивное детское выражение.
— Хотел тебя повидать, — повторил он. — Когда ты не пришел…
— Я был в госпитале дважды, — прервал его Рикмен.
— Знаю. — Саймон улыбался, он казался счастливым, наполненным до краев хорошей новостью, которой готов был поделиться.
— Я помню этот второй раз. Врачи сказали, что мое рабочее упоминание… — Он запнулся, и Рикмен увидел панику на его лице. — Не так, да? — Минуту он растерянно переводил взгляд с брата на Грейс, прося помощи.
— Память, — мягко подсказала Грейс. — Рабочая память. Не переживай из-за слов — они придут.
— Рабочая память, — повторил он с выражением сосредоточенности и страдания на лице. — Она… она налаживается. Говорят, что у меня один из случаев амнезии. Но слова возвращаются… не по порядку… Я знаю, что должно быть все другое, потому что слишком много дней…
Рикмен покачал головой:
— Не понимаю…
— Они все не подходят.
Саймон бессмысленно уставился в одну точку, он сжимал и разжимал кулаки, будто пытался выцарапать слова из тайника, где они были спрятаны.
— Тебе же говорили, Саймон, что память обязательно вернется, только нужно подождать, и ты вспомнишь все слова. А пока говори, как можешь, — произнесла Грейс успокаивающим и обнадеживающим тоном.
Саймон вновь закивал как-то вбок, неуверенный, что согласен.
— Да, да, я буду, — заговорил он, возвращаясь к детской манере речи, которая удивила Джеффа в предыдущие встречи. — Я много чего помню!
Рикмен хмуро, исподлобья взглянул в лицо брата. Саймон его провоцирует? Дразнит?
— У меня тоже оч-чень хорошая память, — сказал Джефф тихо.
Саймон, казалось, не уловил иронии. Такого не случилось бы, когда они были детьми. То ли это симптомы сотрясения мозга, то ли с возрастом он перестал обращать внимание на насмешки.
— Я могу вспомнить все что угодно, — продолжал Саймон. — Еще с тех пор, когда мы были детьми…
— Пошли, — прервал его Рикмен, беря за локоть и подталкивая к двери.
— А куда мы пойдем?
— Назад в госпиталь.
— Но я как раз собирался рассказать Грейс…
— Ты Грейс и так уже достаточно нарассказывал, — оборвал его Джефф и краем глаза заметил, как брови Грейс поползли вверх.
«Что это? Удивление? Вероятно. И, конечно же, досада», — ответил он про себя на свой невысказанный вопрос.
Грейс пожала плечами, отстраняя от себя все загадки этой неурочной беседы.
— Может, ты сначала хотя бы штаны наденешь? — спросила она.
Саймон захохотал. Глянув на свои голые ноги, улыбнулся и Рикмен. Что было к лучшему: ничто, кроме смеха, не смогло бы растопить лед отчуждения. Но Саймон не унимался — все хохотал и хохотал. Грейс и Рикмен обменялись встревоженными взглядами: у него начиналась истерика. Саймон, видимо, переживал только крайние эмоции: гнев, боль, разочарование, восторг. Для него в чувствах не существовало оттенков и полутонов.
— Ладно, Саймон. Пошутили — и хватит. Уже не смешно.
— Да смешно же! — Саймон уже плакал от смеха. — Если ты в таком виде привезешь меня в госпиталь, решат, что это ты их пациент!
Грейс всплеснула руками и засмеялась вместе с Саймоном.
Рикмен со вздохом отпустил руку брата:
— Пойду оденусь.
— Я с тобой. — Грейс, должно быть, увидела тревогу на лице Рикмена, потому что спросила: — А ты есть не хочешь, Саймон? Я как раз собиралась готовить завтрак.
— Разогревать?
— Стряпать.
Когда, приняв душ и побрившись, Рикмен спустился вниз, Саймон вилкой гонял остатки еды по тарелке и безутешно плакал. Грейс легонько поглаживала его по плечу, пытаясь успокоить. Она подняла глаза, услышав, как открывается дверь. На ее лице застыло выражение жалости и смятения.
— Он рассказывал мне, как вы были близки, — пояснила она.
— Настолько близки, что двадцать пять лет он обо мне не вспоминал, — резко сказал Рикмен, однако почувствовал, как болезненно сжалось сердце.
Саймон повернул к нему заплаканное лицо:
— За что ты меня ненавидишь?
Видя неподдельное недоумение на лице брата, Рикмен смягчился:
— Вовсе нет, просто я… — В конечном итоге легче соврать. — Извини за резкость… я беспокоюсь о том деле, которое сейчас веду. Если ты готов, — добавил он, — я тебя подброшу.
Грейс предложила позвонить в госпиталь и сказать, что она привезет Саймона чуть позже, к началу своей смены, но Рикмен отказался. Она, конечно же, хотела еще поговорить с Саймоном, и Джефф это прекрасно понял.
Так уж вышло, что Рикмен едва ли слово сказал за время поездки, позволяя литься через край непрерывному потоку сумбурных идей и воспоминаний брата.
Было жутко холодно, и, когда они подъехали к госпиталю, Рикмен снял с себя пальто и набросил брату на плечи. Саймон обрадовался, начал восторгаться и витиевато расхваливать теплую вещь — теперь уже Рикмен не сомневался, что это проявление заболевания.
— Ты особенно-то к пальто не привыкай, — сказал он сухо, — а то мне еще в нем на службу ехать надо.
Они прошли через турникет главного входа в фойе. Саймон продолжал возбужденно болтать без умолку. Рикмен заметил краем глаза Таню, идущую к лифтам. Услышав голос Саймона, она обернулась, а вслед за нею повернули головы два мальчика, шедшие рядом с ней. Старший был похож на мать — такой же овал лица и темно-каштановые волосы. Он был высокий, смуглый, держался с застенчивой самоуверенностью молодого итальянца. Младший мальчик был маленький, стройный, волосы — короче, чем на фотографиях, которые показывала ему Таня — были насыщенного каштанового цвета. Через все фойе Джефф не мог разглядеть цвет глаз мальчишки, но они были темными и настороженными. Смотреть на Фергюса было все равно, что смотреть на свое собственное отражение в двенадцать лет.
Фергюс неуклюже стоял немного в стороне от брата с матерью. «Вот и я был таким же, когда Саймон ушел от нас с мамой, — подумал Рикмен. — Неприкаянный храбрящийся пацан, старающийся держаться мужчиной». Саймон тоже их увидел и застыл, уставившись на мальчика.
Старший мальчик — Рикмен про себя назвал его Джефф-младший — поддерживал мать подруку, и они вдвоем поспешили к мужчинам. Фергюс остался стоять у лифта, недоверчивый и, наверно, чуть обиженный.
Таня взяла Рикмена за руку и легко чмокнула в щеку:
— Слава богу! — Затем она повернулась к мужу: — Саймон, мы тут чуть с ума не сошли от беспокойства. Ну что же ты делаешь?
Потеряв похожего на маленького Джеффа мальчика из поля зрения, Саймон тут же о нем забыл. Он сердито смотрел на Таню:
— Понятия не имею, зачем надо было вам сообщать.
— Ты пропал, мы волновались…
— Я не «пропал», — настаивал Саймон, — я точно знаю, где я был. Я ездил повидать брата. Но я не понимаю, что за дело…
— Папа? — Старший мальчик выступил вперед. Его голос дрожал от возбуждения.
Саймон безучастно посмотрел на него.
— Папа, это я, Джефф. — Было заметно, как он побледнел под загаром.
Саймон не отвечал, только пялился на мальчишку. Голова у него опять как-то нелепо задергалась.
Сердце Саймона колотилось. Его глаза метнулись на брата, стоящего рядом, затем на мальчика, который назвал его папой. «Это нечестно. Как только я начинаю соображать, меня тут же сбивают с толку, — думал он. — Слишком много нужно вспоминать. Слишком много».
— Думай! — сказал он уже вслух. — Просто думай! — И с силой хлопнул себя по лбу ладонью, пытаясь разогнать туман в мозгах.
Мальчик опасливо отступил назад. Таня положила руку на плечо сына:
— Это твой сын Джефф.
Саймон захныкал. Она упрашивала его вспомнить, а он не мог. Этот мальчик ничего для него не значил.
— Болван! — выкрикнул он, опять хлопнув себя по лбу.
Рикмен глянул на Таню, слегка покачав головой. Сейчас было не время, но Таня боролась с амнезией каждый день с момента аварии. Она была уверена, что если Саймон приложит усилия, то узнает своего сына.
— Постарайся, Саймон, — настаивала она. — Постарайся вспомнить.
Саймон дико смотрел на брата:
— Я стараюсь, Джефф. Честное слово! Но не могу.
Он чувствовал себя раздавленным этими бесконечными усилиями. Он измучился вспоминать, систематизировать то, что произошло с ним, и решать другую задачу: что же произошло у них с Джеффом?
— Болван, — повторил он шепотом.
— Нет, — возразил Рикмен. — Ты просто болен.
— Я попал в… — Нужное слово вновь ускользнуло от него. — … Машину? — закончил он, уже понимая, что ошибся, расстроенный и униженный тем, что не может вспомнить.
— В аварию, — подсказал Рикмен.
— В аварию, — радостно повторил Саймон и, хитро глядя на Таню, добавил: — В машине. — Возможно, она не заметила его ошибки.
— Да, — согласилась Таня. — В машине. Ты потерял память. Ты забыл… — Она сглотнула. — Ты забыл важные моменты своей жизни. Меня. Своих детей. Ты не хочешь поздороваться с Джеффом? — Она не смогла скрыть мольбы в голосе.
Саймон бросил взгляд на брата.
— Не со мной, — поправил Рикмен. — С твоим сыном.
Саймон медленно качал головой. «Это какой-то розыгрыш. Зачем они так со мной?» — думал он.
Он двинулся мимо жены и сына. Младший мальчик отступил в сторону, пропуская его, на лице застыло выражение ужаса. Что-то было в этом выражении, что остановило Саймона: «Это абсурд. Какой-то кошмар».
Саймон переводил взгляд с мальчика на Джеффа и снова на мальчика.
«Это Джефф. И это… Джефф. Как он может быть сразу и молодым, и старым? Как он может стоять и там, и здесь, прямо передо мной?»
Голова разболелась, и он почувствовал слабость. «Дыши, — приказал он себе. — Дыши глубже. Тебе это кажется. Как такое может быть?» Ему стало лучше, как только он объяснил себе это, и он улыбнулся.