Откинувшись на пятки, Клара почувствовала, как тысячи иголок пронзили ее лодыжки, но упорно продолжала теребить перевязь, ощупывая, исследуя, потягивая материал. Вот палец оказался возле маленького отверстия. Она продвинула его внутрь, сильно натягивая связанные запястья, не обращая внимания на адскую боль в лодыжках и плечах.
Отверстие расширилось, и она нащупала две разные поверхности: одну — пушистую и мягкую, другую — грубую и колючую, как кошачий язык. Липучка? — озадачилась Клара. Палец заработал еще быстрее. Она ковыряла и тянула, прерываясь лишь тогда, когда боль в запястьях делалась невыносимой и руки начинало сводить судорогой. Наконец, задохнувшись от последнего усилия, она услышала знакомый звук расходящихся поверхностей липучки и ее ноги — о счастье! — освободились. Клара выждала несколько минут, пока восстановится кровообращение, не решаясь сразу встать. Ноги ее были босы, а камни под ногами холодны как лед, но хуже всего оказалось невыносимое ощущение вонзившихся в плоть булавок и иголок, вернувшееся, когда ноги вновь обрели чувствительность.
Клара слегка расслабилась и, присев, подождала, пока пульсирующая, зудящая боль не ослабеет. Стена позади нее была ровной, только в нескольких сантиметрах от пола торчала странная металлическая петля. Что-то вроде основания для крюка, подумала она. Крюк для двери? Чтобы не хлопала?
Медленно, опираясь на стену позади себя, она поднялась на ноги, исполненная решимости двигаться дальше. Бумага. На стенах действительно была бумага! Клара почувствовала прилив радостной энергии, обнаружив даже такую незначительную информацию о своем узилище. Ощупав стены, она обнаружила, что бумага крепилась при помощи клейкой ленты и была разной на ощупь. Газетная бумага, решила Клара, и глянцевые журнальные постеры, похожие на те фотографии любимых поп-звезд, звезд мыльных опер и прославленных футбольных игроков, которыми Пиппа увешала стены своей спальни. Предательские слезы защекотали Кларе нос. Она остановилась, прислонившись к стене, и несколько раз глубоко вздохнула.
Она должна выяснить, где находится. И постараться не кричать: это ей не поможет. Подавив страх, Клара начала мерить шагами свою тюрьму. Что, если она натолкнется на стену? Один, два, три, четыре… Она делала мелкие, осторожные шажки, ощупывая пол пальцами ног, страшась ступенек или препятствий. Дергалась и вздрагивала от воображаемых звуков, от легкого прикосновения паутины…
Что ему нужно?
Ему нужна ты, Клара. Иначе зачем бы он пошел на похищение? — подсказывал ей холодный рассудок.
Но для чего я ему нужна? И главное: ему нужна именно я или…
Или любая женщина? Он не изнасиловал меня. Ты в этом уверена? Я не хочу об этом думать.
Тебе придется, рано или поздно. Так почему не сейчас?
Потому что я не чувствую…
Не чувствуешь чего? — спросило ее холодное, циничное «я». — Не чувствуешь себя изнасилованной? Да ведь ты была без сознания, Клара.
Нет! Если бы она могла, она закрыла бы уши ладонями. Я больше не стану думать об этом.
Неумолимый рассудок заговорил снова — голосом одного из ее наставников: Секрет удачной защиты — тщательная подготовка.
Тут Клара добралась до другого конца комнаты.
— Хорошо, — громко сказала она. — Хорошо. Я почти уверена, что он не изнасиловал меня. — Она заставила себя выбросить из головы зловещее слово «пока», так и просившееся в конец ее фразы.
Она вернулась к тому, с чего начала: что ему нужно? Начала мерить шагами пространство от центра к дальней стене. Один, два… Если б знать, чего он хочет, можно было бы вычислить, как с ним договориться, какой следовать линии — соблазнять или угрожать… Три, четыре… Она заставила себя подумать, не связано ли ее похищение с делом Касаветтеса.
На прошлой неделе мужчины в Клариной адвокатской конторе шутили довольно однообразно; в лифте, на пути в библиотеку, один из них склонился к ее уху и прохрипел с присвистом, подражая Марлону Брандо в фильме «Крестный отец»:
— Держись подальше от семьи, а не то дорого за это заплатишь.
Она засмеялась, потому что именно этого от нее ожидали, но теперь ей было не до смеха. Если бы свидетели обвинения выступили как должно, Рэю Касаветтесу светило пятнадцать лет отсидки в тюрьме строгого режима.
Пять, ше… Клара стукнулась обо что-то ногой и чуть не упала вперед. Ступени… Так, на ощупь из дерева. Она начала подниматься по лестнице, проверяя ногой прочность каждой ступени, прежде чем перенести на нее весь свой вес. До верха она насчитала семь ступеней. Дальше наткнулась на дверь, похоже, металлическую, без ручки. Потом Клара спустилась вниз и присела на нижнюю ступеньку, благодарная хотя бы за то, что не приходится сидеть на ледяном каменном полу.
Да, у Касаветтеса действительно был мотив. Клара встретилась с ним лицом к лицу только однажды — на предварительных слушаниях по делу. Она знала, как он выглядит, так как ей приходилось видеть его фотографии в газетах, однако оказалась совершенно не подготовленной к впечатлению, которое Касаветтес производил на людей. Секретарь суда громко назвал его имя, и в возникшей паузе имя это повисло в воздухе подобно грозовой туче. Дверь отворилась, и на пороге возник Касаветтес в сопровождении двух гориллоподобных охранников. Он, приосаниваясь, помедлил в дверном проеме.
Прежде Клара встречала лишь нескольких человек, чье присутствие, казалось, высасывает воздух из окружающей атмосферы. К этой же породе, без сомнения, относился и Касаветтес. Клара поймала себя на том, что не может отвести от него глаз. Касаветтес тоже уставился на нее, будто хотел запомнить каждую черточку ее лица. В его взгляде читалась холодная ненависть такой силы, что у Клары даже дыхание перехватило.
Руководивший операцией «Снежный человек» суперинтендант недаром говорил, что Касаветтес — основатель и столп целой преступной династии. Люди Касаветтеса полагались на него, поскольку благодаря его влиянию в их бизнесе не было сбоев. Уж они бы сумели позаботиться о его безопасности.
Но что выигрывал Касаветтес от ее похищения? Пытался таким образом отсрочить судебное разбирательство? Вряд ли, ведь ей бы скоро нашли замену… Не утешай себя, Клара, он уже запугивал свидетелей. Самого факта ее исчезновения будет достаточно, чтобы заставить кого-то из них замолчать. И если она исчезнет надолго… А если навсегда?.. Нет человека — нет проблемы.
Клара задохнулась от страха, сердце колотилось у нее в горле. Голова закружилась, и ей пришлось уткнуться в колени. Оказывается, острое чувство страха не может длиться долго, страх понемногу притупляется. Клара была почти благодарна за это открытие. Она подождала, пока восстановится дыхание, чувствуя, как волны ужаса постепенно стихают. Вскоре Клара уже была готова снова размышлять о своей участи.
Что, если это банальное похищение с требованием выкупа? Вот это было бы лучше всего. Деньги Хьюго заплатит, и она отправится домой. Тут Клара сообразила, насколько снизились доходы Хьюго в прошлом году. Последнее пенни из их сбережений было потрачено на то, чтобы выкупить у партнера Хьюго его долю. И теперь муж полностью зависит от контракта Мелкера.
— Он получит этот контракт! — сказала она вслух, убеждая саму себя. — Хьюго как-нибудь найдет деньги.
Тут Клара буквально подскочила от неожиданности: дверь позади нее загрохотала, в замке повернулся ключ. Приближения похитителя она не услышала, лишь почувствовала волну более теплого воздуха, когда отворилась дверь; звук шагов — и тишина.
Ее грудь вздымалась и опадала, вздымалась и опадала. Какой напуганной, какой уязвимой она, должно быть, ему кажется! Ей просто необходимо взять себя в руки!
— Чего вы хотите? — Клара надеялась, что произнесла это разумно, даже с ноткой любопытства, но услышала панику в собственном голосе. Похититель, конечно, тоже ее слышит.
— Я гляжу, ты тут неплохо устроилась.
— Неплохо? Ублюдок! Развяжи меня сейчас же!
Молчание. Собственная уязвимость заставила Клару обороняться, и это разозлило ее.
— Ты меня слышал? Ты что, настолько же глухой, насколько тупой? О чем, черт возьми, ты думаешь? Или не понимаешь, что полицейские будут тебя искать?
— Понимаю. — Его ничуть не смутил ее бессильный гнев. — Но кого они будут искать? Ты меня не знаешь. Как же они, по-твоему, узнают?
Фургон! Они будут искать фургон. Клара почувствовала прилив энергии. Если он угнал его, то полиция получит информацию о номерном знаке, цвете, модели. Фургон приведет их к ней.
А что, если он купил его за наличные, не оставив следов?
— Доставить тебя сюда — это только начало.
Клара стремительно повернулась, пораженная тем, как близко раздался его голос. И сколько в нем угрозы! Повисло молчание.
Он хочет, чтобы я догадалась сама, к чему он клонит, сообразила Клара. Это поведет меня по опасным и темным дорогам. Хочет, чтобы я думала о сексе… Нет, не так! Чтобы я думала о насилии!
Она сделала несколько шагов к незнакомцу.
— Развяжите меня.
Ни слова в ответ.
Тогда Клара со всей силы пнула ногой грубую ступеньку. Лестница содрогнулась.
— Развяжите меня!
— Зачем?
Она не ожидала подобного вопроса.
— Зачем? Вам нужно знать зачем?
— В конце концов, ты этим зарабатываешь себе на жизнь. Придумай убедительный аргумент.
Она не собиралась играть в эту игру ради его забавы.
— Идите ко всем чертям!
— О, у них я уже был. Не понравилось. Но тогда у меня не было компании…
Боже, а вдруг он сумасшедший? Какой-нибудь шизофреник из тех, кого в прошлом она защищала — или преследовала по суду? Что он имеет в виду? Возможно, на этот раз ты захочешь составить мне компанию?
— Развяжите меня, — повторила она. — Пожалуйста.
Пауза.
— Нет.
Сильный голос. Мужчина, не мальчик. Но какого возраста? Трудно сказать. Акцент. Чеширский, подумала она, но у нее был не столь тонкий слух, как у Хьюго, и она никогда не могла отличить честерский акцент от акцента жителей Кру, говор Нортвича от фродшэмского.