ю тебя, – продолжал он как ни в чем не бывало.
– Не думаю, что ты говоришь серьезно, – сказала она, снова ощутив слабость в ногах, но на этот раз уже совсем по другой причине.
Она вспомнила тот памятный новогодний вечер, когда они уединились в саду перед отелем.
– Я замужняя женщина, а ты холостой и к тому же красивый мужчина. Впрочем, я не совсем уверена, что ты не женат. Скорее всего у тебя где-то есть семья, но сейчас тебя вполне устраивает местная женщина, с которой можно слегка поразвлечься. – Фрэнсин посмотрела на него с насмешкой и хитро подмигнула. – Интересно, какие женщины тебе больше нравятся? Китаянки? Японки? Малайки?
Клайв удивленно вскинул бровь.
– Никогда не думал, что у тебя такие острые когти, – пошутил он.
– Нет у меня никаких когтей, – грустно ответила она с тем неподражаемым акцентом, которым так часто пользовалась Берта. – Я мягкая, как поднимающаяся на вечернем небосклоне луна, почти девственница. Так что будь щедрым со мной!
Клайв нахмурился:
– Перестань, Фрэнсин. Не надо со мной так. Я действительно холост, и к тому же у меня нет здесь любовниц.
– Значит, ты хочешь найти ее в этом доме?
Улыбка мгновенно исчезла с его лица.
– Прекрати, Фрэнсин! Не надо думать, что я решил воспользоваться твоими затруднениями в эгоистичных целях.
– В таком случае ты просто глупец, – продолжала дразнить его Фрэнсин.
– Это ты делаешь меня глупцом, – отбивался он.
Какое-то время они танцевали молча, стараясь не смотреть друг другу в глаза.
– У тебя должно быть два имени, – первым нарушил тишину Клайв. – Кроме европейского, у тебя должно быть еще и китайское.
– Совершенно верно.
– Ну и как же тебя зовут по-китайски? Она помолчала.
– Юфэй. Ли Юфэй, – добавила она неохотно. – Ли – это фамилия моей матери.
– Юфэй, – задумчиво повторил он. – Мне это имя нравится даже больше, чем первое. А что оно означает?
– «Благоухающий бутон», – сказала она и покраснела от смущения.
– Благоухающий бутон, вполне созревший для наслаждения, – прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее в губы.
Это было так неожиданно, что она не успела уклониться.
– Фрэнсин, – охрипшим голосом произнес он, – ты так прекрасна, что я захотел тебя с первой минуты, как мы с тобой встретились.
– Выбрось из головы дурные мысли, Клайв, – с горечью сказала она.
– Ты такая нежная, такая чувствительная, такая приятная, – продолжал он. – По сравнению с тобой все другие женщины выглядят как буйволы.
– Клайв, перестань!
– Нет, я хочу повторять эти слова днем и ночью. – Он провел рукой по ее щеке. – Ты просто ангел неземной.
– Интересно, ты всегда пользуешься этими избитыми фразами? – иронично спросила она.
– Мне очень жаль, – улыбнулся он, прижимая ее к себе, – но сейчас мне в голову приходят только такие слова. Я настолько влюблен, что ничего другого, придумать просто не могу.
Приятная музыка, шампанское, его слова – все это вскружило ей голову. Она даже не почувствовала, как он начал медленно расстегивать пуговицы на ее блузке. А когда осознала это, не стала сопротивляться, испытывая неистовое желание ощутить его руки на своем теле. Однако когда его пальцы коснулись ее сосков, она вздрогнула, как от удара электрического тока, и невольно отшатнулась от него.
– Думаю, тебе уже пора, – прошептала она, судорожно застегивая блузку.
– Я люблю тебя, Фрэнсин, – взмолился он, в глазах его светилась надежда.
Она выключила музыку и посмотрела на него:
– Больше никаких танцев и никакого шампанского!
– Ладно, согласен, только не прогоняй меня. – Он подошел к ней и снова обнял. – Или хотя бы еще один поцелуй на прощание.
Фрэнсин подставила ему щеку, но не тут-то было. Клайв взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Его поцелуй был нежным и волнующим, и ей показалось, что он имел на него право. Умом она понимала, что должна оттолкнуть его, но сердце рвалось к нему, надеясь обрести защиту. Она медленно раскрыла губы, и его язык тотчас проник в теплую глубину.
– Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда впервые увидел в ресторане, – прошептал он, оторвавшись от ее губ.
– Клайв… – застонала она, тая в его объятиях.
– Фрэнсин, милая, здесь есть комната, в которой мы могли бы запереться?
– Нет, – покачала она головой, еле держась на ногах от необыкновенного и давно забытого желания.
– А куда мы можем пойти? – продолжал допытываться он. – Фрэнсин, ради всего святого, не терзай меня!
– Я замужняя женщина, Клайв, – вновь напомнила она, чувствуя, что ведет себя глупо.
– Фрэнсин, это не имеет никакого отношения к твоему мужу, – убеждал ее майор. – Это касается только нас двоих, и больше никого.
– Я не должна этого делать, – из последних сил сопротивлялась она.
– Фрэнсин, – не сдавался Клайв, – неужели ты еще не поняла, что мы нужны друг другу? Я люблю тебя и всегда буду заботиться о тебе и Рут. Я хочу быть для нее настоящим отцом. А твой муж…
Она решительно оттолкнула его от себя. Только сейчас ей открылась простая истина: ждать мужа бессмысленно, надо прежде всего думать о дочери. К тому же теперь она не сомневалась, что действительно хочет этого майора. Тяжело вздохнув, она посмотрела ему в глаза.
– Моя комната запирается на замок, – прошептала она и повела его за собой.
Заперев дверь, она сбросила одежду и предстала перед ним обнаженной.
– Господи, как ты прекрасна! – изумленно выдохнул Клайв.
– Поцелуй меня, – попросила она, с трудом преодолевая смущение. – Поцелуй еще раз. – Она прижалась к нему всем телом, подставляя зацелованные губы.
– Сейчас, милая. – Клайв, бледный от волнения, начал судорожно отстегивать портупею.
– Быстрее, Клайв, – изнемогала от желания Фрэнсин, словно опасаясь, что он может передумать.
Он сбросил с себя армейскую форму и прижался к ней обнаженным, истосковавшимся по женским ласкам телом. Фрэнсин потянула его на кровать и улеглась на спину, предусмотрительно расставив ноги. Он вошел в нее легко и быстро и начал ритмично двигаться, издавая приглушенные стоны. Его лицо превратилось в застывшую маску, на лбу выступила испарина.
Наконец Фрэнсин выгнулась дугой, вскрикнула и застыла, крепко прижавшись к разгоряченному телу любовника. Они одновременно достигли пика наслаждения и после этого долго лежали неподвижно, пытаясь восстановить дыхание.
– Я люблю тебя, – прошептал Клайв, немного отдышавшись. – Безумно люблю. Ты самая прекрасная женщина из всех, которых мне доводилось видеть. Фрэнсин, почему ты плачешь?
– От счастья, – ответила она, всхлипывая.
Однако истина заключалась в том, что это была далеко не единственная и не главная причина ее слез. Она вспомнила мужа, дочь, свои уходящие годы, неожиданно настигшую их войну и подумала, как ей повезло, что в этом кромешном аду сумела встретить свою любовь.
В ту ночь они занимались любовью до самого утра, и с каждым разом их ласки становились все откровеннее. А когда стало светать, Фрэнсин напомнила ему, что он должен уйти до того, как проснутся Рут и Эдвина.
Клайв не стал спорить, быстро собрался и направился к двери.
– Я приду к тебе вечером, – прошептал он, нежно целуя ее. – Но на прощание мне бы хотелось еще раз услышать, что ты тоже меня любишь.
Фрэнсин прошептала ему слова любви, проводила его до двери и охотно ответила на последний поцелуй. А когда он ушел, она прислонилась к косяку и закрыла глаза, стараясь справиться с нахлынувшими на нее противоречивыми чувствами. С одной стороны, она была счастлива и влюблена, это она поняла сегодня ночью, а с другой – ее продолжали терзать сомнения и душу тревожили смутные мысли о предательстве и супружеской неверности.
– Черт побери! – в смятении воскликнула она, протирая руками глаза. – Что же я наделала! Как я могла!
Немного успокоившись, она вернулась в спальню, быстро разделась и легла спать. Впервые за последнее время она спала спокойно и во сне ее не мучили кошмары.
Ее разбудил шум проливного дождя. Вспомнив про открытое окно, Фрэнсин вскочила с постели, набросила халат и направилась в гостиную. Было еще темно, но она все же разглядела под окном большую лужу. Клайв был прав – начинался тягостный период муссонных дождей, который следовало как-то пережить. Подумав о Клайве, она покраснела от стыда – она вела себя постыдно, аморально, и отныне ее душу всегда будет терзать неистребимое чувство вины перед мужем и Рут.
Как только дождь немного поутих, Фрэнсин вышла на улицу, чтобы купить еды, а заодно и газету «Трибюн», чтобы получить хоть какую-то информацию о положении в Малайе. К сожалению, никаких сколько-нибудь внятных, сообщений в газете не было, но она уже и так знала, что надеяться на возвращение Эйба бесполезно. Она никогда его больше не увидит.
Фрэнсин хотела еще немного прогуляться на свежем воздухе, но очередная волна дождя заставила ее вернуться домой. К этому времени Эдвина уже возилась на кухне, готовя завтрак для Рут.
– Доброе утро, – весело сказала она и лукаво посмотрела нa Фрэнсин. – Что там случилось прошлой ночью?
– Ничего, – удивилась Фрэнсин. – Просто ты выпила слишком много шампанского и уснула в кресле.
– Нет, я имею в виду совсем другое. – Она хитро подмигнула. – Что случилось с Клайвом? Вы что, тискались с ним?
– Эдвина! – возмутилась Фрэнсин, бросив испуганный взгляд на Рут.
Однако застывшее в ее глазах чувство вины выдало ее с головой.
– Значит, это правда! – воскликнула Эдвина. – Вы действительно тискались!
– А что такое «тискались»? – неожиданно вмешалась Рут, с любопытством поглядывая на них.
– Ничего, птичка моя, – уклонилась от ответа Фрэнсин, чувствуя, как лицо ее заливает краска стыда. – Просто дядя Клайв поцеловал меня на прощание, вот и все.
– А почему же я так долго слышала музыку и смех? – допытывалась Эдвина.
– Это тебе приснилось после шампанского, – попыталась отшутиться Фрэнсин.