Там они и нашли её — она лежала на земле, обняв деревце руками и прижавшись щекой к его стволу; глаза её были закрыты. Возле неё стояла статуэтка святого Антония, которую она взяла из комнаты старой Лючии — Мариэтта поставила её перед деревом и положила к его ногам немного цветов.
Джиакомо наклонился к сестрёнке.
— Она спит! Лоб у неё прохладный!
— Слава Всевышнему! — воскликнула старая Лючия. — И воздух вокруг прохладный!
Они снова взглянули на гору и с изумлением увидели, что у самого её подножия огненный поток свернул в сторону, а пройдя немного вдоль границы их земли, остановился.
— Это чудо, — сказала старая Лючия.
Мариэтта повернулась, открыла глаза и увидела, что над ней склонился её большой брат. Она вскочила и повисла у него на шее.
— Джиакомо! Ах, как я рада! Джиакомо, знаешь, что тут случилось, пока тебя не было? Король Горы разгневался и наслал на долину огненную реку. Я пошла в церковь и отнесла святому Антонию цветы — я всю ночь там провела, Джиакомо, вместе со всеми! А утром мы вышли, поставили святого Антония на дороге, опустились на колени, и стояли, пока не стало слишком жарко, а тогда все поцеловали на прощание деревья и убежали. Только я своё деревце забыла поцеловать, Джиакомо! Тогда я вернулась, вынесла из дома святого Антония, чтобы он его защитил, и поцеловала деревце. Было так жарко, что я испугалась, но тогда моя подружка, моё деревце, мне сказала: «Не бойся, Мариэтта! Король Горы говорит, что уйдёт, если и я с ним уйду. Что ж! Я согласна — ты ведь пришла меня поцеловать! Так что спи, спи, засыпай, не бойся, Мариэтта». Я и заснула. А где же Король Горы?
Джиакомо ответил:
— Он ушёл, Мариэтта.
Обнял её, прижал к груди и взглянул через её плечо на старую Лючию. А Лючия взглянула не него и на Мариэтту, на персиковое деревце и на гору и пробормотала:
— Может быть… может быть… кто знает?
ЛИСТВИЯ
Ты нежнее согретого солнцем цветка,
Ты светлее звезды, что в ночных облаках
Одиноко сияет. Цветок и звезду
Я повсюду ищу, но нигде не найду.
О тебе — все моленья мои и мечты!
Но когда же, когда же мне встретишься ты?..[1]
Не успел молодой Король страны Велико-Трудании дописать стихотворение, как в дверь постучали. На пороге стояла горничная Селина.
— В чем дело, Селина? — нетерпеливо спросил Король.
— Вас министры зовут.
— Зачем?
— Они мне не докладывали.
— Но я занят! Я сочиняю.
— А они велели непременно сейчас.
— Ну так передай им…
— Недосуг мне взад-вперёд ходить. Лестницу мыть надо.
Король со стоном отложил перо.
— Уберу-ка я в вашей комнате, покуда вы с министрами лясы точите, — проговорила Селина ему вслед.
— Убери, сделай милость, только на столе ничего не трогай. Ни единой бумажки, слышишь?!
— Да ладно, ладно. Под ноги смотрите, не то за ковёр зацепитесь.
— Как же я зацеплюсь, если ты его сняла?
— Вот и я говорю, что сняла, — сказала Селина.
«Иногда мне кажется, что Селина глупа как пробка», — сказал себе молодой Король. Порой его так и подмывало уволить горничную, но он тут же вспоминал, что Селина — подкидыш и найдёныш. Ей был всего месяц от роду, когда её нашли на ступенях Приюта. Там её вырастили, кой-чему научили, и в возрасте четырнадцати лет она пришла во дворец с жестяной коробкой под мышкой. В коробке помещался весь её нехитрый скарб. Сперва Селина была посудомойкой, но за пять лет дослужилась до великой чести — убирать королевские покои. И если он, Король, Селину уволит, ей в жизни не найти другого места. Придётся бедняжке вернуться в Приют и прозябать там до конца дней своих… Поэтому Король лишь глянул на Селину построже и спустился в зал заседаний, стараясь не зацепиться за ковёр, которого вовсе не было!
Королю Велико-Трудании пришла пора жениться. Именно это и сказали министры хором — все как один. И они, разумеется, считали, что Королевой Велико-Трудании вправе стать только настоящая Принцесса!
— Какие принцессы имеются в наличии? — спросил молодой Король, которого звали Джон. Его батюшка, старый Король, знал, что если наречь сына Джоном, он вырастет простым и трудолюбивым Королём, а цр каким-нибудь сумасбродом. Сумасбродство в Велико-Трудании было не в чести. Зато работу свою тут каждый выполнял исправно. Министрам по долгу службы надлежало женить Короля, а Королю надлежало жениться — такая работа. Король сызмальства приучился ставить работу превыше всего, поэтому он беспрекословно спросил:
— Какие принцессы имеются в наличии?
Премьер-министр заглянул в список:
— Есть Принцесса Сугробии, эта страна лежит от Велико-Трудании к северу. Есть Принцесса Баобабии, эта страна граничит с нами на юге. И на востоке, в Трясинии, тоже есть Принцесса. Так что выбор велик, Ваше Величество.
— А на западе, в Листвии, разве нет Принцессы? — спросил Джон.
Министры сразу помрачнели:
— Ваше Величество! Что находится на западе, мы не знаем. Листвия испокон веков отделена от нас забором, туда не проникал никто и никогда. Говорят, что в этой глухой чащобе живут одни ведьмы.
— А вдруг это богатая, зелёная страна, сплошь населённая Принцессами?! — воскликнул Король. — Завтра я съезжу в Листвию на охоту и всё выясню.
— Но Вашё Величество! Это запрещено! — встревожились министры.
— Запрещено?.. — задумчиво повторил Джон. И тут же вспомнил, как в детстве родители строго-настрого запрещали ему ходить в Листвию.
«Даже приближаться не смей», — говорила матушка.
«Но почему?» — спрашивал он.
«Там очень опасно!»
«Что там опасного?»
«Этого я и сама не знаю», — признавалась Королева.
«Откуда же ты знаешь, что там опасно?»
«Это все знают. Все матери в королевстве предупреждают своих детей об этой опасности. Листвия — страна неведомая».
«Но может быть, вовсе не опасная», — говорил Принц Джон, нынешний Король Велико-Трудании. С детства запала ему в душу мечта о неведомом крае, однажды он даже решился туда проникнуть, но высокий деревянный забор оказался неодолимым препятствием — не перелезть, не подлезть. У забора Принц повстречал множество ребятишек — они становились на карачки, привставали на цыпочки, искали щёлки и дырочки. Принц тоже гнулся в три погибели и тянул шею, искал и наконец отчаялся. Все было без толку: забор слишком высок и доски приколочены слишком плотно. Горько разочарованный Джон вернулся во дворец.
«Кто отгородил от нас Листвию?» — спросил он у матушки.
«Неужели ты ходил туда? — испугалась Королева. — Кто и когда отгородил Листвию неизвестно, даже старики не помнят».
«Я хочу сломать забор!» — воскликнул Принц.
«Но он построен, чтоб защитить тебя!»
«От кого и от чего?» — спросил Принц.
Этого Королева не знала и ответить на вопрос не могла. Она лишь покачала головой и приложила палец к губам:
«Тсс!»
Забор хоть и был хорошим защитником, но матери постоянно стращали детей опасностями, которые кроются за забором, а дети тут же бежали, чтобы найти хоть маленькую щёлочку и заглянуть в неведомое. Так и росли ребятишки в Велико-Трудании — с сокровенной мечтой о таинственной Листвии. А потом вырастали, обзаводились семьями и — всё начиналось сызнова. Повзрослевшие дети принимались стращать своих народившихся детей опасностями, которые никто никогда не видел.
Потому-то и перепугались министры, услышав, что Джон намерен поохотиться в Листвии. Потому-то и закричали они наперебой:
— Это запрещено! Запрещено! Запрещено!
— Да-да, матушка мне говорила, — подтвердил Джон. — Но мы всё же поедем завтра на охоту в Листвию.
— Ваше Величество! Не вздумайте снести забор! Против вас восстанут все матери и отцы, во всех концах королевства!
— А мы через забор перескочим! И поохотимся в Листвии! — Настояв на своём, молодой Король отправился наверх — предупредить Селину, чтобы подготовила к утру охотничий костюм. Селина стояла возле письменного стола и, опершись на швабру, читала стишок, написанный Королем.
— Не смей читать! — сердито сказал Джон.
— Ну и не надо! — Селина принялась изо всех сил тереть каминную полку.
Король ждал, что она скажет про стихи хоть слово, но Селина молчала. Тогда Король холодно произнёс:
— Я еду завтра на охоту. Будь добра подготовить всё необходимое.
— Для чего необходимое? — спросила Селина.
— Для охоты, разумеется! — ответил Король и в который раз подумал: «Глупей девушки я не видывал».
— Ах, вот оно что, — протянула Селина. — Вы, значит, поохотиться решили?
— Я же тебе только что сказал!
— Ну и куда вы поедете?
— В Листвию.
— Что-то не верится…
— Надеюсь, — вскипел Джон, — ты поймёшь когда-нибудь, что Я слов на ветер не бросаю.
Селина принялась стирать пыль со стола, да так размахалась тряпкой, что листок с королевскими виршами слетел на пол. Поспешно подобрав его, Король покраснел до корней волос и промолвил:
— Так ты, значит, это читала?
— Угу, — ответила Селина.
Воцарилось долгое молчание.
— Ну и? — робко спросил Король.
— Это у вас вроде как стишок? — уточнила Селина.
— Да.
— Я так и подумала… Что ж, комната убрана! — решительно сказала горничная и — ушла!
Король так рассердился, что смял листок со стихами и бросил бумажный шарик в только что вычищенную корзину для бумаг. Уж очень ему хотелось досадить Селине хоть чем-нибудь!
Настало утро, и кавалькада охотников устремилась в Листвию.
Нетерпеливый молодой Король на белом жеребце скакал впереди, а за ним — егеря и придворные. Вот показался вдали забор, и Королю почудилось, что он словно бы уменьшился со времён его детства. Забор обленили ребятишки: кто подлезть пытался, кто шеи тянул, чтобы поверх заглянуть, кто щёлку искал — да всё без толку.