— Есть вариант номер два, — сказал Поттер. — Мы перепишем пророчество и изменим его суть. Мартул не исключает такую возможность. Совместными усилиями можно нарушить устоявшийся порядок и лишить Пожирателя его силы. Но действовать нужно сообща, Тузмес.
— Нет! По той же причине!
— Какой? — поинтересовалась Талула.
— Все будут радоваться, а мы… — пропищал Разгибальд, но чародейка остановила его повелительным жестом:
— В этом случае никто вас проглатывать не будет!
Четырехрукий сконфузился под взглядом моей возлюбленной. Еще очко в нашу пользу.
— Господа, велика вероятность, что мы вообще снимем все вопросы, — сказал до того молчавший Мартул Прозорливец. — Пророчество во многом диктует событиям их ход. Если мы изымем из него стержень, все наше противостояние не будет иметь никакого смысла. Пожиратель попросту перестанет существовать.
— Не верю, — сказал Тузмес. — Это уловка. Вы пытаетесь припереть нас к стенке.
Кажется, под синеглазым ежиков было больше, чем подо мной, потому что ерзал он сильнее. Так или иначе, его позиции казались уже не столь крепкими. Запланированная нами психическая атака удалась.
— Кстати, а почему вам было раньше этого не сделать? — спросил Тузмес. — Семь тысяч лет прошло, но вы и палец о палец не ударили. Пророчество переписать, хе! Вы не монете переписать его, иначе бы давно решили проблему. Не-ет, господа, вы сами во всем виноваты и теперь каждые десять веков собираете команду чародеев и возлагаете на них все бремя опасностей и борьбы. Прикрываетесь тем, что у вас сил недостаточно. А у них, выходит, достаточно? — Высокий ткнул почему-то в мою сторону. — Вам не приходило в голову, что они могут не справиться, разгребая гору ваших ошибок? И что тогда будет с так горячо любимой вами вселенной?
Спящий Толкователь задрожал, тряпки его забились, словно на сильном ветру. Стиоделарикс запрял ушами, а Мартул Прозорливец закрыл лицо ладонями. Гермиона сказала:
— Вот зараза!
Тузмес засмеялся, радуясь, как точно и сильно врезал нашим божественным союзничкам.
Печально, но он был прав. Мне с самого начала эта история с пророчеством не нравилась. Конечно, всем известно, что и боги ошибаются, но чтобы так! Ведь не играй Мартул и компания в свои игры, этих зловещих пятниц никогда бы не было.
Короче, очко в пользу Тузмеса. Его монолог помог несколько уравнять чаши весов, одна из которых уж больно сильно склонилась в нашу сторону.
— Боги признают свою ошибку, — сказал Изенгрим, когда все улеглось. — Да, пророчество получилось неважное. Да, Мартул не подумал о последствиях и действовал по шаблону: дескать, ежели возникает подобная ситуация, события должны развиваться циклично. Так появился срок в десять веков и все остальное. Но ведь теперь мы хотим исправить эту ошибку раз и навсегда.
— Ну-ну, я посмотрю! — фыркнул Тузмес.
— Значит, такой вариант вас не устраивает? Вы не станете участвовать?
— Не мечтайте!
Безголовый что-то прошептал ему, но Высокий не одобрил.
Лига перемигнулась, что не осталось незамеченным со стороны Тузмеса. Он спросил, что мы все-таки замышляем и когда наконец выложим все карты. И еще предупредил: он будет сопротивляться до последнего. Ну не параноик ли?
Я огляделся, но Квирсела не нашел. Надеюсь, мопс не влез в какую-нибудь передрягу, из которой его придется выручать всем миром. Он достаточно пообщался со мной, чтобы заразиться этим «талантом».
— Хорошо, — сказал Зубастик. — Если вы отвергаете первые два варианта, думаю, третий вас заинтересует.
— Вряд ли! — Тузмес скрестил руки на груди.
— Не спешите. Мы взываем к вашему здравомыслию.
Изенгрим улыбнулся, посмотрел на Спящего Толкователя, и тот кивнул. Здесь кто угодно заподозрил бы подвох, особенно такой тип, как синеглазый, но сейчас тому ничего не оставалось, кроме как ждать неизбежного.
Толкователь подал какой-то знак Мартулу. Прозорливец, словно только того и ждал, прыгнул с места в толпу богов и исчез в ее массе. Сторонники Высокого волновались. Одних раздирало любопытство, другие почесывали кулаки — им не терпелось кому-нибудь врезать. В воздухе что-то потрескивало. Если кто-то и пробовал колдовать, то явно безуспешно. Наше защитное поле работало как часы.
Наконец Мартул вернулся. Толпа расступилась, и мы увидели золотистое сияние, исходящее из невысокой человекообразной фигурки, которую он вел за руку, словно ребенка. Наступила тишина. Мы все (Лига вторично) ощутили, как по гостиной растекается нечто, что я определил бы как божественную силу. То, чего были лишены изгнанники, давно отошедшие от истинного своего предназначения. Эта аура пронизывала пространство, время и вообще все, что попадалось на пути, и притом даже самых суровых ворчунов заставляла невольно улыбаться. Я посмотрел, как реагируют сообщники Тузмеса, и увидел массу глупых физиономий. Кажется, сработало и на этот раз. Многие сердца, которые раньше не уступали по крепости граниту, теперь стали подобны подтаявшему маслу.
Мартул привел существо к столу, и оно, видимо, из вежливости, поубавило сияние. Тузмес сидел, как прибитый к стулу гвоздями.
— Приветствую, господа, — сказал новичок, озираясь. Выглядел он всего лишь как мальчишка лет десяти. Золотые кудри, голубые глаза, румяные щеки, простая полотняная одежда, опоясанная шнурком, сандалии.
Переговорщики словно воды в рот набрали.
— Позвольте представить, — сказал Зубастик, подходя к мальчишке, пока тот с интересом оглядывался. — Это Велейтос. Бог юности и весны. Он из пантеона божеств, живущих, если можно так выразиться, очень-очень далеко отсюда, в мире, где царит гармония и порядок. Жители этого мира добры и непритязательны, гостеприимны и не знают, что такое войны и конфликты… Они молоды, у них все впереди.
— Тебе не кажется, что это утопия, Браул? — прошептал Гермиона возле моего уха.
— Если прием работает, какая разница, какое название ему дать?
— Логично.
— Ну и? — спросил Тузмес, уже без значительной доли своей обычной наглости и спеси. — Что это меняет? Мы, выходит, должны отказаться от своих планов только потому, что где-то…
— Пожалуйста, не перебивайте! — отрезал Поттер. — Мы не закончили! Велейтос, скажи сам.
Мальчишка улыбнулся — и я непроизвольно закрыл глаза. Сияние этой улыбки разбрызгалось по гостиной, не пропуская ни одного уголка.
Вот что значит быть действующим богом. Это тебе не Стиоделарикс со своими фокусами.
— Уважаемые чародеи, а также Спящий Толкователь обратились к нам с необычной просьбой. Поначалу мы были удивлены, но потом задумались и решили дать свой ответ. Уважаемый Изенгрим Поттер и его сестра, Талула, просили нас рассмотреть вопрос о принятии некоторого количества лишенных поклонников божеств в наш пантеон, позволить им поселиться в нашем мире.
Велейтос посмотрел на Зубастика. Тот кивнул.
Ну прямо папаша и сыночек. Прослезиться можно.
— Мы даем положительный ответ. Мы не видим никаких препятствий и считаем, что можем быть полезны друг другу и народам, которые населяют наше измерение. Тузмес Высокий, — обратился мальчик к синеглазому, — вы можете в любой момент сделать это. Мы не торопим, понимая, какая сложилась ситуация, и будем ждать сколько понадобится. А теперь, если позволите, я пойду.
На том выступление завершилось, и бог оставил мою гостиную. Толпа расступилась перед ним, давая возможность удалиться до времени в свой далекий уголок мультиверсума. На том месте, где стоял Велейтос, в воздухе еще долго кружились крошечные искорки.
Все это время Тузмес сидел неподвижно, хотя помощники его проявляли немалую нервозность. Мне они показались детьми, которым обещали поход в магазин игрушек, и вот они ждут не дождутся, когда на них упадет это счастье.
Лига молчала. Все мы ждали реакции Высокого, но странно — взгляд его почти потух, синих глаз под капюшоном почти не было видно.
Зубастик дал время Тузмесу немного прийти в себя. Толпа его сообщников, погрузившись в транс, до сих пор улыбалась и выглядела как сборище умалишенных.
— Ну что вы скажете? — спросил Изенгрим.
Тузмес вздрогнул, словно его стеганули хворостиной.
— Теперь у вас нет аргументов. Мы предлагаем вам то, что делает бессмысленной вашу борьбу. Вы считали себя изгнанниками, отверженными, никому не нужными. Многие века вам приходилось жить, образно выражаясь, на помойке и с завистью наблюдать, как другие боги пользуются всеми благами своего положения. И вот у вас появился шанс все изменить. Снова стать уважаемыми, полезными. А что еще нужно божеству или духу? Прямо здесь и сейчас, — Зубастик оглядел Тузмесовых соратников, — у вас появилась возможность круто изменить свое бытие. Оставить в прошлом распри, обиды и злобу. Ворота открыты. Больше нет смысла враждовать!
Речь удалась, я даже почувствовал, как в моем аристократическом носу защипало. Для верности, чтобы исключить нечаянные слезы, ваш покорный заморгал и сделал вид, что его очень интересует столешница. С Гермионой происходило то же самое, а Талула раскраснелась. Обжигая меня романтическим взглядом, чародейка комкала платок.
Разгибальд, сидящий рядом с Тузмесом, толкнул его локтем, причем весьма непочтительно.
Наконец Высокий вернулся оттуда, где был в последние минуты.
— Вы хотите сказать, что нас примут? — спросил синеглазый.
— Да.
— Без каких-либо условий?
— Так они нам сказали, — кивнул Зубастик.
— А вы? — Тузмес указал на Толкователя. — Вы и все прочие с вашей стороны? Вас тоже приглашают?
— Мы уже согласились. Мы здесь только чтобы закончить разные дела, в том числе самое главное дело, связанное с Пожирателем.
Тузмес покачал головой.
— Так что? — спросил с нажимом Зубастик.
— Подождите. Что за манера у вас, людей? Сначала огорошите, а потом требуете чего-то…
— Нам нужен ответ! Кому еще предоставляется такая возможность? Кому и когда, Тузмес? Не понимаю, почему вы медлите!
— Да, почему? — спросила Талула, борясь с желанием выразиться покрепче. Так же, как Гермиону, ее бесили упрямые ослы, не понимающие собственной выгоды.