я. Как, впрочем, и то, что в присутствии моей занозы мне тяжело держать себя в руках и вести себя привычно отстраненно, так, каким меня всегда и видели в этой тусе. Обычно я просто кайфую, дышу, летаю, наслаждаюсь каждым движением, и мне плевать кто, как и в каких ракурсах меня видит. А тут я постоянно слежу за ней взглядом: где, с кем, что говорит, куда смотрит, над чем смеется, кого фоткает, как одета, не мерзнет ли. Увидел эти сланцы, еле сдержался — песок-то еще холодный совсем, а она вырядилась, балбесина. Вот сейчас была бы моя воля — как натянул бы носки пуховые… по самые уши! Ага, скафандр с автономной системой жизнеобеспечения не забудь, ехидно добавило подсознание.
Покачав головой, я достал всю снарягу, замерил анемометром ветер и решил, что сегодня буду выгуливать свою Фурию.
Запустили меня наши девицы. Вот не нарадуюсь, что Васька влилась в эту компашку, тут народ… правильный. И жены кайтерские все классные, про Лесю с Митей вообще не говорю, остальные пары тоже уже проверенные временем. Это не то, что большинство моих знакомых вне этого круга. Либо бесятся, меняя жен каждые пару лет, как устаревшие модели тачек, то, соблюдая внешние приличия, таскаются налево при любой возможности. Уж по мне честнее те, кто никак не может определиться или, скажем, не хочет сделать одну конкретную женщину несчастной, сочтя ее пригодной на роль жены. И я понимаю ту скрытую тоску, что звучала ночью в Гешином голосе. Глядя на них на всех, я тоже хотел приходить домой, слышать запах борща, рассказывать, как прошел день, бурчать, что всю зарплату опять спустила на несуразный хлам, укутывать одеялом вечно раскрывающуюся во сне Ва… Интересно, а она это делает? Раскрывается? Или наоборот укутывается и стягивает себе все одеяло? Стало как-то противно. Вот столько всего я знал о ней, когда жили рядом. Что любит есть, чем занимается в течение дня, что из этого ей нравится, а что нет, и то, как подрагивают ее ноздри, когда старательно игнорирует сам факт моего существования или просто на что-то злится. Даже почти точно помню, когда у нее «эти» дни. Но вот как она бы рядом повела себя во сне… Пару часов не считаются, потому что не уверен теперь, что она тогда вообще спала.
Понятно дело, что я не мог не выпендриться, зная, что лягушонка моя рядом и, скорее всего, смотрит вместе со всеми. Уж что-то, а зрелищных труков я за это время выучил немало. И можете в меня плеваться, да только покажите того мужика, что не пользовался любой возможностью произвести впечатление на ту, чей взгляд хочется притянуть навсегда. Да все мы выпендрежники, но это — чертова генетическая потребность, что ли. Вывернуться наизнанку, демонстрируя, какой ты супер мужик, самец, в, мать его, офигительной форме. Кусок гребаного павлина, хоть самый маленький, но сидит в каждом из нас. Какими бы продвинутыми философами мы себя не мнили, посадите в одном пространстве с каждым женщину, что заставляет выпрыгивать тебя из кожи, и все — был уравновешенный умник, а стал полоумный идиот, которому или отовсюду загребущие руки чудятся, или двух слов связать внятных не сможет. Ага, и давайте, прочешите мне сейчас лекцию о ревности, как признаке неуверенности в себе! Могу хоть стопятьсот раз быть уверенным, но вот в присутствии Василисы все куда девается, испаряется, как дым, оставляя одну мою паранойю в обостренной форме. Так что начал я с бич старта с пробежкой. Понятно дело, народ повопил, посвистел, но я решил отъехать немного в сторону. Чтобы уж не так сильно бросалось в глаза, что я практически «работаю на камеру», а точнее выступаю для одного единственного, но такого важного зрителя.
Итак, я бахал чуть в сторонке, с учетом, чтобы меня видели. И при этом бахал такие трюки, которые раньше даже не пробовал, пару раз убрался, как скотина, об воду, аж до зеленых мушек в глазах. Но все крутил и крутил фронтрол на 720 в анхукте, пытаясь довести его до 1080. Когда чувствовал, что надо дать башке отойти — выпрыгивал на бэкрол с грэбом или ван фут, посматривая за тем, как народ на берегу щелкает зеркалками. К тому времени, как увидел, что наши начинают уже потихоньку выползать из лимана, я тоже уже малехо подустал. И решил, что сейчас еще пару раз закручу мега кайтлупы, выпрыгну повыше, и можно уже закругляться. И даже один крутанул. И вот с высоты-то почти птичьего полета увидел подкрадывавшегося к Ваське Гешу. Наверное, моя злость передалась моей Фурии, ибо она так взбрыкнула, что приземлился я об воду… убрался, короче. Что со-о-овсем не добавило мне ни позитива, ни добродушия. А тут этот любозвон потащил ее в ледяную воду! Твою мать! Я в зимнем гидрике, и то руки-ноги подзадубели, а она с голыми ногами!
Когда оказался с разгневанной Василисой лицом к лицу, меня окончательно перемкнуло. Мы словно вернулись в прошлое, где она грудью бросалась на меня защищать мудака Марка. В голове вообще помутилось, и если бы не Шон с Рыж, черт его знает, чем бы все закончилось. Для Геши точно бы травматологией, а Василиса бы наверняка получила, что хотела. Подтверждение, что я как был неуправляемым чудовищем, отравляющим ей жизнь, так им и остался.
Я посмотрел на Шон, терпеливо ожидающего, когда я вернусь из своих размышлений.
— Тебе ведь не нужно в город, — невесело усмехнулся я.
— Ну почему же. Я там живу, между прочим. Как и ты, — спокойно ответил он.
— Спасибо, что уволок меня. Я… когда это касается Васьки… короче, не хватает мне слегка здравомыслия.
— Я бы сказал «с этого места поподробнее», но, думаю, что смысла нет. Тем более, кое-что уже сопоставил в голове. Вот она, значит, какая, эта твоя Васька, про которую ты мне весь мозг вынес в незабвенный день нашего знакомства.
— Да ладно, мужик, ты тоже в долгу-то не остался! Если бы твоя Леська знала, кто отслеживал все ее перемещения и благодаря чему вы с ней сталкивались в таких неожиданных местах и так надолго… Точно как в ее присказке сняла бы мне штаны и набила морду. Вот даже и не сомневаюсь в ней. А она про Ваську знает? Ты рассказывал?
— Зачем? — пожал плечами задумчиво вперившийся в окно Шон. — Это не моя тайна, а твоя. Мало того. Если ей удастся раскрутить твою зазнобу на разговор, то хер мы с тобой что из нее вытащим. Тот еще, млин, спецагент под прикрытием. Балаболка балаболкой, а никакой важной инфы из нее не выцарапаешь, научили, блин. И вот потому-то, братишка, я тебя и понимаю. Сам намучался в свое время.
Это я и так знал. Рыж при всей ее внешней поверхностной легкости, кипучей энергии, которая реально временами могла сбить с ног неподготовленную к этому живому шквалу жертву, и привычку болтать без умолку, вроде вываливая все свои мысли не фильтруя, была на самом деле очень многогранной и часто загадочной для меня натурой. Очень внимательной, не упускающей мелочей, что неудивительно, учитывая, где и кем ей довелось в свое время поработать. А иногда мне даже казалось, что она обладает какой-то сверхъестественной эмоциональной восприимчивостью и способностью читать людей буквально с первого взгляда или фразы. В силу своей профессиональной деятельности я тоже уже научился улавливать вибрации, исходящие от окружающих. Вот только у нас специфика, так сказать, была разная. Я-то ориентирован на скрытую угрозу в людях и мог нутром учуять, до какой степени опасен кто-то и как далеко способен зайти в агрессии, а она искала и находила некие струны для сближения, обладая способностью мгновенно внушать доверие. Все на себе проверено.
— Но, слышь, Седой, — Шон снова посмотрел на меня, и теперь его взгляд был суровым на грани осуждения, — если бы я раньше увидел, как ты с Русалкой общаешься, то быть бы тебе не Седым, а Рапаном.
— Не понял… — я тут же напрягся, реагируя на это изменение в настроении друга.
— А че тут непонятного? — криво усмехнулся Шон. — Мы же с тобой за мидиями ходили в прошлом сезоне? Ходили. Помнишь, как рапан на них охотится? Подползает такой, сверху накрывает и херак — насильно створки открывает и жрет.
— А ты поэт, Шон, — хмыкнул я и, отвернувшись, потянулся к зажиганию.
— А ты дебил, Седой, — в голосе Шона прорезалось уже самое настоящее раздражение, и он оттолкнул мою руку от ключа. — Нет, теперь уж погодь, мужик. Послушай такого же дебила. Я девчонку всего второй раз вижу и то понял — она только сверху такая холодная, да неприступная, что твоя мидяйка. А внутри у нее — мягкая, нежная сердцевина, а в случае с Русалычем, еще и с жемчужинкой. А ты чисто хыщный рапан. Я, ей Богу, тестя своего теперь понимаю. Особенно когда у самого дочь растет. Так и хочется идиота дрыном по хребтине перетянуть. Авось просветление тебя посетит.
Резкий прилив гнева заставил машинально сжать кулаки. Какого хрена, собственно? Вот таких у нас разговоров еще не бывало!
— Да за что? — сдержанно рыкнул я.
— За то, что с женщиной, которую ты любишь, если реально любишь, а не просто хочешь вставить пару раз, так себя не ведут, — Шон говорил все так же ровно, но такое было чувство, что температура воздуха в салоне от каждой его фразы подскакивает градусов на десять. — И не хер на меня глазами сверкать! Это Лесе моей про свою недолюбленность детскую рассказывай, она тебе жилетку подставит и пожалеет, по-матерински да по-сестрински. Ты же девчонке дышать не даешь, кислород ей перекрываешь. Вот она и бежит от тебя, потому что ей воздуха не хватает рядом с тобой.
— Да с чего ты это взял?
— С того, что я еще вроде не глух и не слеп и все видел своими глазами. Ты на том берегу мог бы — точно сожрал бы ее с потрохами. А про пацана я вообще молчу. Боюсь представить, что его ждало.
— А что мне, смотреть, как она заигрывает с Гешей? — огрызнулся я, заводясь все сильнее.
— О-о-о, мужик, да ты конкретно поплыл. Где заигрывает? Это называется — коммуникация. Общается она. Понимаешь? Просто разговаривает с адекватными людьми.
— Да ни хера он не адекватный. Я что, не вижу, как он на нее смотрит? — ага, а еще болтает — не заткнешь. Мечтатель-камикадзе.
— Так правильно смотрит. Любой бы смотрел — как на красивую, умную, веселую девушку. Не дуру, не охотницу за баблом, не столичную стерву, а классную девчонку, с которой хочется долгих интересных отношений. Сечешь? А тебе-то от нее чего надо?