И все замечательно в моих, по сути, правильных размышлениях, вот только с тем, что я все чаще смотрю на часы и прислушиваюсь, не пришла ли Васька домой, все настороженнее, ничего поделать не мог. Как и с тем, что раздражение и беспокойство из-за ее отсутствия нарастало в геометрической прогрессии с каждым временным отрезком, который преодолевали стрелки на старинных кухонных часах. Сто раз уже рука невольно тянулась позвонить Шону с наводящими вопросами или вообще плюнуть на реверансы и набрать напрямую Рыж. Но я сдержался. Зато вот Геша таким сдержанным не оказался. Телефон подпрыгнул на столе, когда я уже мыл посуду.
«Нужно поговорить. Можешь через час быть? Где — сам придумай».
Сначала решил отказаться. Наговорился я сегодня, хватит. Но с другой стороны сейчас, когда иррациональная злоба на парня схлынула, я четко понимал, что он заслуживает объяснений. Я бы себя на его месте наверняка ощущал более чем странно. Уже подъезжая к кафе, прислушался к себе. Нет, не чувствовал я никакого гнева на Гешу сейчас. Покачав головой, усмехнулся. Вот Шон говорит, что я Ваське кислород перекрываю, а она меня, похоже, отбрасывает вниз по эволюционной лестнице. Из человека разумного в неандертальца превращает. Вот нет ее рядом — и Геша вполне себе нормальный парень, и я адекватен, а вот появись она — опять невротиком стану? Повод задуматься и держаться подальше? Ага, сейчас!
Я сразу рассмотрел Гешу в зале кафе. Еще бы, в отличие от шумно веселящихся и активно общающихся людей вокруг, он сидел один и наглядно являл своей мрачной физиономией пример того, как должно выглядеть дурное настроение.
— Ну привет, — я опустился на стул напротив.
— Виделись уже, — не слишком дружелюбно буркнул парень.
Пару минут мы играли в гляделки, пока Геша наконец не перевел взгляд в окно, за которым сгущались весенние сумерки. Он хмурился и шумно вздыхал, очевидно, подбирая слова. Я сначала хотел дать ему возможность высказаться, но процесс затягивался. Геша сжал в кулаки лежащие на столе руки и снова резко выдохнул.
— Хочешь мне врезать? — просто спросил я.
На самом деле понимаю его сейчас. Это тот момент, когда чувствуешь, что ничего конкретного человеку предъявить не можешь, по крайней мере, облекая в слова. Да, я не сказал, что меня и Василису связывают давние отношения, но ведь он, если честно, и не спрашивал. Я его за язык не тянул, когда он мне все свои мечты, с Васькой связанные, выбалтывал, уж скорее наоборот, предпочел бы всего это не слушать. А то, что он сейчас чувствует себя дурак дураком, поняв, что между понравившейся девушкой и приятелем что-то есть, тут уж сам и виноват. Но по себе знаю: от понимания собственной глупости двинуть по роже хочется ничуть не меньше. Может, даже наоборот.
— Очень хочу, — кивнул Геша. — Но еще больше я хочу узнать: то, что я видел на берегу, это то, что в прошлом, или что-то, что между вами сейчас?
— Считаешь, это твое дело, и я обязан отвечать? — Я не злился… так, слегка напрягся.
— Может, и не мое. Но я-то уже спросил, — Геша глянул мне в лицо, и я заметил в его глазах огонек упрямства, которого раньше там не замечал. Можно подумать когда-то присматривался.
— То, что между нами, родом из прошлого. Но я намерен сделать это настоящим, — я не стал добавлять, что настоящим оно должно стать совсем в ином качестве. Не его это, собственно, дело.
— Ты намерен, — повторив, кивнул Геша, словно подтверждая что-то для себя, и посмотрел уже с вызовом: — Но это совсем не значит, что Ру… девушка согласна с такими твоими планами на будущее?
Вот, если честно, на мгновение накрыло той самой злостью из прошлого, и захотелось, наклонившись вперед, зарычать: «А куда она, на хрен, денется!». Но я же, мля, новый человек, совсем не та эгоистичная, навязывающая свое мнение скотина. Ведь так?
— Если хотел узнать о ее планах, так что же ее не спросил? — проглотив свой гнев, ответил я равнодушно. Ну, или мне так казалось.
— Я хотел. — Хотел он, в другую сторону хоти, чувак! — Но подумал, что правильнее будет сначала поговорить с тобой и расставить все по местам.
— Ну давай, расставляй.
— Русалка не твоя девушка.
— Нет, — чуть не добавил «пока что».
— И если я все верно понял, она не горит особым желанием ею становиться, — усмехнулся засранец.
— Ну, я-то еще и не предлагал, так что это вопрос спорный, — ответил я ему аналогичной усмешкой.
— В таком случае все даже проще. Раз я официально не влезаю и не разбиваю состоявшуюся пару, значит, считаю, что имею право ухаживать за девушкой.
— Как миленько! Вот только ты даже имени девушки до сих пор не узнал. Не до хрена ли в таком случае у тебя самоуверенности?
— Ну, не больше, чем у тебя. Мы сейчас в равном положении. — Да хрена с два в равном! — Выбор будет за Русалкой. — Дурацкое какое прозвище! — Но не пытайся меня пугать и пробовать давить. Добровольно я не сойду с этой дистанции.
— По-твоему, это какое-то, мать его, долбаное соревнование? — Боже, как же у меня кулаки зачесались. Вот кто придумал это проклятую необходимость вести себя цивилизовано? Вот в прошлом рубанул бы хорошего парня Гешу на месте, вот и все тебе соревнование и теория гребаного отбора!
— Дело не в том, как это назвать, Седой. А в том, что тебе придется теперь считаться с тем, что мне нравится эта девушка. И я намерен добиваться от нее взаимности! И считаю твое сегодняшнее вмешательство на берегу впредь недопустимым! У тебя нет права вести себя подобным образом.
Да ты посмотри, все что-то в последнее время права свои качают!
— А теперь меня послушай! Эта девушка — моя сводная сестра. И у нее, между прочим, есть парень в Москве! Так что закатай губу и вернись на твердую землю! Она не для тебя!
На самом деле мне хотелось сказать ему, чтобы тупо отвалил и хлыща столичного с собой захватил! Думать о Ваське не смел, что и без него у меня головняков с ней хватает и за себя реально не ручаюсь, если дальше продолжит мелькать с ней рядом, а тем более руками трогать чужое… Но я ничего из этого не сказал. Прям горжусь собой! Я, блин, образец сдержанности, и дайте уже мне чертову медаль!
— Доброй ночи, мужик, — я поднялся и решил уйти от греха подальше.
— Тогда и ты последуй своему же совету, Седой! — громко сказал мне в спину Геша. — А то что-то не похоже, что ты на нее смотришь по-родственному или тебя волнует наличие парня. Я всегда относился к тебе с уважением и не хочу ни в коем случае конфликтовать, но и отступаться не собираюсь.
— Да делай, что хочешь! — отмахнулся я и ушел, чтобы не разбить тут что-нибудь к чертовой матери.
За все и за всех опять пришлось отдуваться боксерской груше в офисном спортзале. Таким темпом в скором времени светят непредвиденные расходы на замену инвентаря. Ну, лучше уж так. Сейчас мне вовсе некстати воскрешать едва подзабытую славу ходячей катастрофы. Для одного из владельцев охранного предприятия такая репутация отнюдь не является удачным рекламным ходом. Сейчас не лихие девяностые, которые частенько поминает недобрым словом отец. Да, конечно, мы тесно сотрудничали и помогали полиции в случае рейдов и на массовых мероприятиях, и, попадись я им, меня, скорее всего, не в отделении закроют, а домой отвезут. Но такой вариант еще хуже. Объяснений тогда с отцом не избежать, а ему сейчас оно надо — еще моими проблемами голову забивать?
Вот поэтому я минут сорок, потея, лупил грушу, выпуская хоть часть злобы. Конечно, у меня перед глазами иногда мелькало и лицо Геши, и смазливая морда Васькиного столичного ухажера, и мерещились еще всякие безвестные мужики… Пять гребаных лет! Сколько их было? Почему именно сейчас это стало так актуально? Ведь раньше я думал об этом, но быстро отпускал такие мысли. Почему же сейчас это больше не работает?
У входа в зал кто-то нарочито громко прочистил горло. Резко развернувшись, я увидел Лешку Молотова — одного из охранников, которые дежурили сегодня в офисе. Бывший контрактник-десантник, на пару лет старше меня, старший в своей группе быстрого реагирования, которые мы сформировали с отцом на случай всяких экстренных моментов на объектах. Понятно, что большую часть времени мужикам приходилось скучать и дремать в комнате отдыха на долгих суточных дежурствах. Но когда случались такие форс-мажоры, как недавно на заводе, они тут же оправдывали свое существование.
— Что? — рыкнул, не в состоянии резко отключится от потока злости на все эти мазохистски разжигаемые видения, которые я остервенело вбивал в грушу.
— Шеф, извини, что прерываю твою медитацию, — усмехнулся парень, — но, похоже, пасут тебя.
Не сказать, что я сильно удивлен, или это впервые.
— С чего взял?
— Серый седан, совершенно тонированные стекла, номер скрыт. Подтянулся за тобой. Стал так, чтобы не попасть в зону фронтальных камер. Они же не в курсе, что у нас весь периметр просматривается. За все время никто не покинул салон.
— Может, ждет кого? — решил уточнить я.
— Очень вряд ли. У нас тут одни офисы, и сейчас выходные. Я сто пудов знаю, что в здании напротив тоже никого, кроме сторожа, нет. У нас ни сегодня, ни вчера ни один арендатор не появлялся. Некого ему ждать.
— Вот, значит, как, — я подхватил с пола сброшенную до этого футболку, пошел на выход.
— Шеф? Ты куда? — встревоженно спросил Леха.
— Пообщаться, — не мог сдержать злорадной ухмылки, наверняка, похожей больше на оскал. Кажется, я все-таки найду сегодня какую-то мишень, кроме многострадальной груши.
— Может, ну его на хрен, и лучше ментов тогда? — парень поравнялся со мной, с беспокойством заглядывая в лицо.
— А что предъявить? Они ничего не нарушают. Вот если сейчас зацепятся со мной, тогда и вызывай. Хотя бы личности выясним.
— Тогда я с тобой! Мало ли… — решительно сказал Леха, когда мы проходили их пост.
Второй охранник оторвался от мониторов и вскочил.
— Че за движняки? — почти радостно спросил он, поводя плечами, будто разминаясь.