И сейчас все это прорвалось сквозь прожитые судьбы, словно птица сквозь бумажное окно, разрывая реальность в клочья!
— Что?! — Руки принца сжались так, что мне стало больно. — Что ты сказала?!
— Ишель, — повторила я, с отчаянием смертницы глядя ему в глаза. — Это же ты? Скажи, это ты?! Правда?
— Этого не может быть! — Он все еще с дикой силой стискивал меня, даже не думая отпускать. Но мне было все равно, пусть хоть кости треснут, сейчас не это главное!
— Чего не может быть? — Сейчас я была настойчива, как никогда. Я получу ответ на свой вопрос, так или иначе! Я с него не слезу! В прямом смысле слова! — Ну же! Скажи!
И он сдался. В глазах мелькнула такая боль, что у меня перехватило дыхание. А потом прозвучали слова, после которых дышать я вовсе позабыла:
— Ты не можешь быть Айли… Она умерла… Я сам видел!
— Работорговец в красном плаще ударил длинным хлыстом по ногам, чтобы остановить побег. — Все было как во сне. Картинки прошлого всплывали перед глазами, заслоняя реальность, погружая в тот самый миг. — Он целил в тебя, ты был им нужнее, я не знала зачем, но… но тебе нельзя было попадаться. Я нарочно дернулась в сторону, и кончик хлыста попал под коленку. Был так больно! Зато он не достал тебя…
— Откуда ты знаешь?! — Ли Шао Шень почти кричал, его била крупная дрожь, лицо стало бледным как мел. И все равно он меня не отпускал. Стискивал изо всех сил. Только уже не мог устоять на ногах и опустился прямо на каменные плиты пола.
— Лучше скажи, как бездомный сирота из города Вайцы стал наследным принцем династии Ли, — прошептала я, чувствуя, что начинаю дрожать вместе с ним. — Как это возможно?!
Глава 33
Шао Шень тяжело дышал, словно вынырнув из слишком долгого кошмара, где стены стираются, а земля уходит из-под ног.
— Я… — Голос его сорвался. Он закрыл глаза, как будто это могло заслонить воспоминания. — Меня нашли.
Я ждала. Даже сердце мое замирало в груди, не смея перебить.
— Меня нашли, когда я уже почти умер от голода, — глухо выговорил он. — Какие-то люди. Сначала я думал — опять работорговцы. Я даже не сопротивлялся. Какой смысл? — Его губы скривились в горькой усмешке. — Но они отвезли меня во дворец.
Он открыл глаза. Они были такие темные сейчас, как глубокая осенняя река.
— Отец меня нашел. Он не сумел защитить свою семью от похищения, не сумел вовремя прийти за нами, поэтому моя мама и ее брат погибли, чтобы я сбежал от похитителей… Но меня отец нашел. Мне вернули мое имя. Вернули дом. Вернули мир… Но он уже не был моим. Они старались, чтобы я забыл все, что было прежде. — Он резко вдохнул. — Но я не забыл. Никогда. Ни твои глаза. Ни твой голос. Только лицо словно растворилось в тумане.
Он сжал мою руку в своих ладонях — судорожно, как кто-то, нашедший в буре последнюю щепку.
— Ты пела мне. Там, в подворотнях. Ты держала меня за руку, когда я дрожал от лихорадки. Ты… умерла у меня на глазах. И я поклялся… поклялся, что, если когда-нибудь в следующей жизни снова встречу тебя… я не позволю тебе исчезнуть.
На глазах выступили слезы. И у меня, и у него. Но ни он, ни я не плакали. Мы были слишком упрямыми для этого.
— Я… — Я не смогла больше сдерживаться, обняла его за шею. Он крепко прижал меня к себе, так, что перехватило дыхание.
— Это ты, — хрипло выдохнул он. — Я узнал бы тебя где угодно. Пусть даже через тысячу жизней. Сам себе не верил, хотя чувствовал же, чувствовал! Но ты… ты умерла. — Ишель глухо шептал мне в плечо, будто боясь снова увидеть, как рушится единственное, во что он когда-то верил. — Я сам видел, Айли. Держал тебя на руках… когда ты уже не дышала. Ты не можешь быть княжной Ян!
Я погладила его пальцами по щеке, где все еще проступали следы боли, не отпущенной временем.
— Я действительно умерла тогда, — тихо ответила я, вбирая его взгляд в свое сердце. — Но только в той жизни.
Он замер, медленно моргая, как будто услышал чужой язык.
— Ты… что ты говоришь?
Я на секунду закрыла глаза. Мне нужно было мужество. Гораздо больше, чем когда я отбивалась на улицах от воров и грабителей.
— Я помню то, что никто не должен помнить. Много жизней. Много судеб. Но только одна из них была такой… такой важной. Той, где я встретила тебя. Той, где я умерла, защищая тебя.
В глазах Ли Шао Шеня плеснулось неверие. Затем гнев. Растерянность.
— Значит, ты не она. Не та девочка. Ты другая, — выдохнул он, будто пытаясь найти в этом спасение.
Я покачала головой.
— Я и та девочка тоже. И бродяжка, и княжна Ян. И еще много кто. Моих жизней было больше, Ишель. Все это — я. Судьба дала мне шанс вернуться. Исправить то, что не успела спасти в первый раз.
Между нами повисла такая тишина, что было слышно, как где-то за углом храмового коридора на открытой террасе шуршат по полу сухие листья.
— Ты… вернулась ради меня? — спросил он с горечью. — Или ради своей семьи? Ради власти?
Я положила ладони ему на щеки, заставляя его посмотреть мне в глаза.
— Я не знаю, почему вернулась. Но одно точно: как только во мне возникло самое маленькое подозрение, что ты — мой Ишель, остальное утратило всякое значение. Я так этого хотела и боялась поверить… Но была готова ради тебя на все, даже если это все иллюзия и ты был бы просто похож на того мальчика, которого я потеряла, — сказать это было просто, как любую правду. — Мальчика, который боялся темноты и все равно прикрывал меня своим телом, когда становилось страшно. Мальчика, превратившегося в мужчину, который всю жизнь несет в себе боль, о которой никто не знает. Того, кого я не могла забыть ни в одной из своих жизней.
Ишель зажмурился. Его дыхание сбилось. Он обнял меня еще крепче, вжимаясь в меня лицом, и я наконец почувствовала, как холодные и мокрые слои шелка становятся горячими от его слез. Конечно, он их прятал — даже в детстве мой маленький принц никогда не любил показывать слабость, старался быть мужественным и сильным.
— Тебя отравили во время плена? С этим связана болезнь луны, верно? — Поскольку горло сдавило и мои собственные слезы грозили пролиться водопадом, стоило хоть чуть-чуть отвлечься. И вообще, Ишель все еще в опасности! Значит, я не могу позволить себе расклеиться! — Что нужно для полного излечения?
— Сложное лекарство, в которое обязательно входит такой компонент, как кровь родственной души. — Принц потерся лицом о мое плечо и чуть отстранился, чтобы заглянуть в глаза. — Смешно, правда? Глупо и романтично одновременно. Мне следовало догадаться о том, что происходит, еще в тот день, когда я тебя укусил. Ведь именно тогда мне внезапно стало лучше. Но я не верил, не позволял себе верить. Сто раз повторил, что этого не может быть! Что моя родственная душа умерла и ее не вернуть.
— А у тебя есть тот, кто знает, как это лекарство приготовить? Он сумеет это сделать? — Я тревожно свела брови.
— Боги, как я мог тебя не узнать? — с тихим смехом покачал головой Ишель. — Конечно. В этом вся Айли. Я ей про романтику, родственные души и северную звезду в прорехе дырявой крыши, а она мне про самодельное лекарство от простуды из сушеных одуванчиков, старую циновку, которую выкинула торговка фонариками, и очистки от батата, которые надо успеть первыми достать из помойного ведра за трактиром!
— Циновка отлично прикрыла именно ту дырку, через которую светила звезда, а еще падал снег и лил дождь! — шутливо возмутилась я, ткнув его пальцем в лоб. — А твою «северную путеводную» можно было прекрасно разглядеть на рассвете, когда мы лазили за очистками. Да, я насквозь практичная. Сначала мой принц должен быть жив, здоров, накормлен и согрет. А уж потом пусть рассуждает хоть про родственные души, хоть про все звезды на небе сразу! Кстати! Ты же насквозь мокрый! Быстро переоденься, еще простудишься!
Глава 34
Он вскинул брови, глядя на меня так, будто я предложила ему сражаться с армией голыми руками. — Ты только что раскрыла мне тайну всей своей жизни, воскресила мое прошлое, перевернула мне душу… и теперь приказываешь переодеться?
— Ага, — бодро кивнула я, стараясь стереть слезы рукавом, как будто ничего такого и не было. — Потому что, пока ты не переоденешься, я буду переживать и от этого не смогу нормально думать. А у нас, между прочим, куча заговорщиков не поймана. А еще — травы, лекарство, храм, паломничество, и ты вон дрожишь, как перепуганный цыпленок!
Он выдохнул с таким видом, будто точно знал: с этой женщиной жизнь у него будет нескучной. — Айли… — Он все еще не отпускал мою руку. — А вдруг ты… исчезнешь? Вдруг это сон? Или одна из твоих других жизней затянет тебя обратно?
Я опустила голову и тихо прижалась лбом к его груди. — Если исчезну — оставлю тебе северную звезду. Она приведет меня обратно. — Северная звезда в рамке из дырявой крыши, — прошептал он с чуть хриплой улыбкой. — Конечно.
Мы еще немного посидели на полу в обнимку, а потом я решительно отстранилась, встала и потащила принца в сторону покоев, выделенных для него монахами. Расторопные слуги наверняка уже успели принести туда наши вещи. — Давай, вперед. Смена одежды — залог императорского долголетия!
Он послушно направился к ширме, напоследок бросив через плечо:
— Только если ты тоже переоденешься. Ты не менее промокшая.
— Я? Я прекрасна, как водяная нимфа! — фыркнула я, гордо подняв подбородок. А потом споткнулась о собственный мокрый подол и чуть не грохнулась прямо в благовония.
— Великолепна, — ухмыльнулся он, скрываясь за ширмой. — Только постарайся не убить себя, пока я переодеваюсь. Мне еще нужны твои практичные мозги. И кровь.
— Циник! — прокричала я ему в ответ. — Иди уже!
И пока он хлопотал с одеждой, я незаметно села на скамью у окна и положила руку на грудь, чувствуя, как там все еще колотится сердце. Не от страха. От надежды. И от того странного чувства, которое не умрет даже через сто жизней. Мой Ишель! Невозможно… но есть! Я его видела, чувствовала, обнимала! И он узнал меня! Это не сон!