Я свернула за угол, в тенистую часть сада, где мокрые от росы кусты гнулись под утренним ветром. И там, под кронами гинкго, усыпанных еще не успевшими пожелтеть листьями, меня стошнило.
Я рухнула на колени, вцепившись в землю, как будто она могла удержать меня, не дать провалиться куда-то в пустоту между мирами и жизнями. Все внутри выворачивалось. Не от запаха, не от вида. От того, что я сделала.
Я убила. Я. Айри. Та, что в первой жизни была придворной женой и не поднимала руки даже на служанку. Та, что умерла от яда. Та, что была лекарем в другом мире и считала, что каждая жизнь священна. Та, что жила в подворотне и голодала. И даже тогда никого не убила!
За шесть прожитых жизней я не отняла ни одной. Но теперь…
Я обняла себя, пытаясь унять дрожь. Все тело ломило, а в груди рос страх. От мысли, что он видел. Ишель видел это все. Мою жестокость. Мой удар. Смерть от моих рук.
Он наверняка… разочарован. Принц думал, что я та самая девочка, что отдала жизнь ради него. Светлая, безупречная, нежная… Но теперь?
Теперь он знает, что я могу убить. Что я убиваю. Что я… не та, кого он помнил. Что я не заслуживаю его.
— Я… чудовище, — прошептала я в складки рукава, словно от этого могло стать легче. — И он это понял. Теперь понял.
И все же я бы сделала это снова. Если бы это значило, что он будет жив. Но… простит ли он? Или я только что собственными руками разбила то единственное, что когда-либо было у меня настоящим?
Позади шорохнулась ветка. Я вздрогнула, не поворачиваясь. Только сильнее сжалась, как будто могла исчезнуть сама в себе, раствориться в своих ошибках, слезах и горечи.
— Айри… — Знакомый, слишком близкий голос прозвучал мягко, как шелк, но в нем не было ни укора, ни гнева.
Он пришел.
Но зачем? Чтобы сказать, что больше не хочет меня рядом? Мне повернуться — или сбежать дальше?
Ишель
Тварь! Я, правда, не понял, почему он сдох, скорее всего, кто-то из стражей принял меры. Но этот ядовитый гаденыш успел отравить своим поганым языком все вокруг. Успел наговорить Айли таких вещей, что…
Я понимал, конечно, что рано или поздно моя маленькая нежная птичка столкнется с тем, каким я стал, выживая при дворе. Но надеялся успеть объясниться, подготовить ее, уберечь от самой большой грязи и крови.
Увы… все пошло прахом.
— Ваше высочество! — Один из моих людей попытался что-то сказать, но я только отмахнулся:
— Потом! Уберите тела двух мертвых, а того, что еще жив, беречь пуще собственных глаз. Он скажет, кто его послал, или тысячу раз пожалеет о том, что не умер вместе с сообщниками!
— Как прикажете, ваше высочество. — Второй страж поклонился. — Но княжна… она…
— Сам разберусь. — Одного жеста хватило, чтобы мои люди замолчали и занялись делом. А я… а я был вынужден умыться и переодеться, прежде чем отправиться на поиски Айли.
Когда она убегала из шатра, у нее было такое лицо… столько ужаса в глазах. Как убедить мою нежную девочку в том, что я хоть и превратился в монстра, но никогда не причиню ей вреда? Как… как увидеть в ее глазах прежнюю любовь? Неужели я больше ее не достоин?
…Я шагал по саду босиком — мягкая трава не заглушала тревоги. Ткань рубашки еще хранила прохладу воды, которой я обтер лицо и руки, но кровь все равно словно въелась под кожу, стягивала плечи железной болью. Лезла под ногти, между ребрами. Лезла в голову.
Айли…
Я видел, как она исчезла среди деревьев. Слишком быстро. И я знал, что убегала не от места, не от вида… от меня. От того, кем я стал. Я не винил ее.
Сам бы, наверное, убежал.
Нашел я ее почти сразу — пальцы сжимают колени, плечи подрагивают, волосы липнут к вискам. Маленькая, смятая, как птенец после ливня. Та самая девочка, которая верила, что мир можно спасти теплом.
Я застыл в нескольких шагах. Не решался подойти. Она не поворачивалась. Даже не шевелилась. И все же знала, чувствовала, что я рядом. Мы всегда чувствовали друг друга, даже сквозь годы и смерть.
Я медленно опустился рядом, вполоборота. Не касаясь. Не вторгаясь.
— Ты не должна была это видеть, — тихо сказал я, в голосе дрожала сдерживаемая ярость — к себе, к ситуации, к отравленным вековым узлам этого чертова трона.
Она не ответила. Только затряслась сильнее.
— Знаешь, чего я больше всего боялся последние дни, Айли? — продолжил я, глядя в траву. — Не того, что погибну. Не даже того, что снова потеряю трон. А вот этого… твоего взгляда. Что ты однажды посмотришь на меня так, будто я чужой. Демон в теле человека, как сказал тот человек.
Пауза. Ветер коснулся стеблей бамбука. В шепоте их листвы слышался голос чего-то древнего, прощающего.
— Но он ошибался. — Я вытянул руку, осторожно, медленно, и коснулся ее плеча. — Я не чудовище. Я — человек. Который сражается. И который будет сражаться, пока ты рядом. Но если… если ты не можешь быть рядом со мной таким, я пойму.
Тишина. Потом — тихий вдох.
Она повернулась. Красные глаза, слипшиеся ресницы. Ни упрека. Ни страха. Только… боль. Та самая, что мы разделяли еще там, в подворотне, у разбитой стены, под дырявой циновкой.
И я невольно затаил дыхание, ожидая ее слов. Ее… приговора.
Глава 38
Ян Айри
— Головой стукнулся?! — Других слов у меня не осталось. Все мои страхи разом сгинули сначала от непонимания, потом от осознания. — Что ты несешь?!
— Что? — Весь пафос момента оказался потерян, Ишель моргнул и приоткрыл рот.
— Ты затылком смотрел?! Это я его убила! Я! Потому что он освободил руку и собирался бросить в тебя стрелку с ядом! Я использовала кнут с лезвием и прием, которому меня еще в первой жизни научил брат! Перерезала ему сонную артерию. Откуда, по-твоему, было столько крови?!
Я понимала, что это скорее истерика, чем нормальное объяснение, но ничего не могла с собой поделать. Слова выплескивались сами, как вода из дырявого кувшина.
Ишель порывисто выдохнул, шагнул ко мне и схватил в объятия. Поднял на руки, прижался губами к моим волосам, скользнул ниже, лихорадочно целуя в лоб, в нос, в щеку, в губы… на этом моменте мы потеряли нить реальности и какое-то время целовались как сумасшедшие, не обращая внимания на то, что я все еще перемазана чужой кровью и пачкаю своего принца, на то, что меня, вообще-то, недавно стошнило. Правда, я успела прополоскать рот вином из фляжки, которая всегда с собой. Но все равно…
Ишеля это вообще не волновало, а я просто забыла обо всем.
— Сумасшедшая девчонка, — простонал он вечность спустя, когда мы обнаружили себя под каким-то кустом лежащими в траве: он на спине, а я на нем, устроилась сверху со всеми удобствами. — А я непроходимый идиот. Мало того что позволил себе повернуться спиной к врагу, так еще и заставил тебя пачкать руки!
— Надо будет — вся в крови искупаюсь. — Я положила голову ему на грудь и прикрыла глаза. — Плевать на все, никто не посмеет тебе навредить. Ты мой! Я уже один раз тебя потеряла и искала столько жизней подряд. Больше не отдам!
— И тебя не смущает, каким жестоким чудовищем я стал?
— Дурак, что ли? — Не выдержав, я ткнула его пальцем в грудь. — Во-первых, это не ты стал чудовищем. Это мир такой. Ты просто выжил. И если кто и вправе решать, чудовище ты или нет, то уж точно не сволочь, пытавшаяся убить тебя у меня на глазах.
Ишель глубоко вздохнул и ничего не ответил.
— Во-вторых, — продолжила я, поднимаясь на локтях, не отрываясь взглядом от его глаз, — ты думаешь, что я пришла в этот мир снова, перешагнула через смерть, через боль, через воспоминания только ради какого-то… фарфорового принца с румянцем и послушной улыбкой?
Он усмехнулся. С той самой усталой горечью, которую я уже научилась различать. Не показной, не той, что для врагов. А настоящей, с оголенными нервами.
— Я думал, ты пришла за тем мальчиком из трущоб, с золотым сердцем и голодными глазами. А нашла… — он развел руками, — вот это.
— Я пришла за тобой. — Мой палец уперся ему в лоб. — За любым тобой. Сильным и слабым, жестоким и мягким, растерянным и решительным. Я знаю, как ты выжил. Знаю цену. И если ты считаешь себя монстром, то знай: я — не менее злое чудовище, которое тебя любит. И если понадобится — стану еще страшнее и злее, лишь бы никто не посмел отнять тебя снова.
Ишель замер. Даже дышать перестал. А потом внезапно прижал меня к себе так крепко, что у меня хрустнули кости.
— Моя, — выдохнул он в мои волосы. — Слишком настоящая, чтобы быть сном.
— Не сном, а судьбой, — хмыкнула я, удобно устроившись у него на груди. — А теперь молчи. Я устала и перенервничала, меня мутит, спина болит, платье в крови и порвано. Если кто-то из твоих телохранителей сейчас сунет сюда нос, я швырну ему противоядной бомбочкой прямо в лицо.
— Принято. Будем лежать. — Он чуть откинул голову, позволяя себе закрыть глаза. — Вместе.
И мы лежали… не знаю сколько. Я, кажется, успела даже задремать. А потом и вовсе крепко уснула, потому что не почувствовала, как Ишель встал, взял меня на руки и отнес в свои покои. Он устроил меня на кровати, укрыл шелковым одеялом, не обращая внимания на то, что я оставалась грязной, как поросенок. Мало того что в чужой крови, так еще в земле и траве.
Мне и подавно было все равно. Я уснула так крепко, будто сама вдохнула той отравы, которой пытались нейтрализовать охрану принца. И спала почти сутки.
За это время Ишель успел разобраться с последним оставшимся в живых убийцей, что-то нужное у него выпытать и милостиво подарить легкую смерть.
Да, я считаю, что это была милость. Нет, я не чувствую себя из-за этого чудовищем. И Ишеля не буду называть монстром. Кто полезет с претензиями — сам дурак, и вообще, стоит разобраться, из каких побуждений предъявляет претензии первому наследнику и его невесте. Может, он сам заговорщик?
Как тот слуга, который передал мне просьбу принца о встрече. Ишель ведь точно не желал видеть меня в пыточном шатре, но некто очень точно рассчитал время, подтолкнув меня в нужном направлении. Расчет был на то, что я после такого зрелища сама откажусь от брака с Ли Шао Шенем? А тот гаденыш с отравленной стрелой, он просто по наитию начал орать о том, какой мой жених жестокий? Или это все было придумано заранее, как один из вариантов на случай проигрыша?