— Этот… лекарь… — Юэ Линь перевел взгляд на Цзинь, — случайно, не седой, сутулый, с татуировкой журавля на запястье?
— Да, — кивнула девушка. — Уж слишком он хорошо знал, как именно этот яд действует. И даже знал, что противоядия нет… Только не учел, что Фен Гу захочет проверить яд сразу. И не на госпоже, а на слуге, которого подкупили в оранжерее.
— Мерзавка, — прошептала я.
— Он уже дает признательные показания, — сухо добавил Ишель.
— Удобно, когда у нас есть целитель, который не только лечит, но и способен различить, какой яд использовался, по одному взгляду, — бросила я, посмотрев на Юэ Линя. — Ты впечатляешь.
— Это не я, — отозвался он спокойно, а потом — совершенно явно — взглянул на Цзинь. — Она принесла засушенные лепестки растения, на котором был настоян яд. Без нее я бы не догадался. Редкое, почти забытое средство. В долине его называют «Касание безмолвия».
— Слишком поэтично для такой дряни, — пробормотала я, но Юэ Линь уже не слушал. Он по-прежнему смотрел на мою подопечную.
Она, заметив это, опустила взгляд, но уголки ее губ едва заметно дрогнули. Что-то между благодарностью… и смущением?
— Я просто делала то, что должна, — сказала Цзинь. — И… я не знала, что ты запомнишь мое описание так дословно.
— Я запоминаю то, что считаю важным, — тихо ответил он, не отводя глаз.
Ишель кашлянул. Громко.
— Важно, — подтвердила я, — чтобы вы, два любителя экзотического растениеводства, позже обсудили свои листочки и стебельки. А сейчас — зачистка.
Цзинь порозовела, но быстро собралась. Подала мне свиток.
— Здесь список всех, кто посещал камеры в последние три дня. Стража, повара, водоносы, лекарские ученики. Некоторые, кстати, по поддельным распоряжениям.
— Разберемся, — кивнул Ишель. — Сегодня еще долго не закончится.
И он был прав. К вечеру жара схлынула, но от напряжения ни в теле, ни в воздухе легче не становилось. Коридоры опустели, стража заняла посты, и все, что еще оставалось, — это дожимать тех, кто пытался спрятаться за титулами, родней и фальшивыми приказами.
— Северное крыло дворца все еще не проверено, — сказала Цзинь, подбегая ко мне с очередным отчетом. — Там хранили травы и редкие настои. Возможно, что-то пытались вынести или спрятать.
— Возьми с собой группу из трех воинов, — велел Ишель, не поднимая глаз от бумаги.
— Или одного знающего травника, — невозмутимо вставил Юэ Линь и, прежде чем кто-либо успел возразить, добавил: — Там есть растения, с которыми обычным стражникам лучше не возиться. Некоторые реагируют на запах пота. Или страха.
— Правда? — Я чуть приподняла бровь. — Очень удобное совпадение, мастер Юэ. И весьма благородная самоотверженность.
Он лишь мягко склонил голову, не вступая в спор.
— Иди с ним, — кивнула я Цзинь. — И не спорь. Если вдруг что-то взорвется или расползется, ты будешь рада, что рядом есть кто-то, кто не считает зельеварение пустой тратой времени.
Она только фыркнула в ответ, но глаза ее светились сильнее, чем от любого факела.
— Уверена, вы не забудете оставить нам хотя бы одно крыло дворца в живых, — не удержалась я напоследок, провожая их взглядом.
— Постараемся, — бросил Юэ Линь через плечо. И чуть тише, только для Цзинь, добавил: — Хочешь, покажу тебе, как под лунным светом цветет мрачнолепестник? Только не пугайся, он шипит.
— А ты не шипишь? — отозвалась она, и звук ее смеха пропал в коридоре.
В это время в дворцовой библиотеке…
— Ты знала. — Император обращался к сестре. — Не все, но достаточно, чтобы не вмешаться.
— Я… — Ли Ниань выглядела усталой и бледной.
Она была младшей дочерью в семье, самой любимой и избалованной. Поэтому и жениха подходящего до сих пор не нашлось. Брат тоже баловал младшую и прощал ей любые капризы. Но не сегодня.
И женщине пришлось отвечать:
— Я действительно не знала, во что это выльется. Я думала, что Ли Сянь просто ревнует. Что зависть пройдет. Что он… успокоится. Что его можно будет вернуть к свету. Он ведь принадлежит к нашей семье. Он же твой сын, брат.
— И тем не менее ты дала его людям власть, — жестко произнес император.
— Я верила, что защищаю и тебя, и династию. Я не могла представить, что все дойдет до кровавых жертв и… демонических ритуалов.
— Ты всегда слишком многое делала во имя семьи, — тихо сказал император. — И слишком часто забывала, что любовь без правды — яд.
— Я не прошу прощения. — Ли Ниань выпрямилась. — Но прошу позволить мне самой устранить последствия своих ошибок. Я помогу выследить всех, кто был в списках. И больше никогда не буду приближаться к трону.
Император кивнул. Не как брат. Как правитель.
— Так тому и быть. Ты расскажешь все, что тебе известно, людям Ли Шао Шеня. А затем отправишься на запад. Джуржени снова прислали предложение от имени своего князя. Ты станешь его женой и будешь блюсти интересы династии в степях. Не беспокойся, без связи с семьей и моего покровительства ты не останешься даже в чужих землях. Ты принцесса династии Ли, от тебя зависит, станет ли кочевое войско князя Дина еще одним нашим щитом против врагов.
— Повинуюсь, брат. — Ли Ниань согнулась в поклоне, скрывая горечь в глазах. Покинуть столицу, уехать в глушь, выйти замуж за воинственного дикаря… горькая доля для изнеженной принцессы. Но она примет судьбу с достоинством и сделает все, чтобы империя Ли приросла землями и войском.
Эпилог
Дворцовый сад утопал в лунном свете, превращаясь в чернильное зеркало с золотыми разводами. Я сидела на краю мраморного фонтана «Тысячи струй», босые ноги по щиколотку в воде, где плавали лепестки ночных лотосов. Их аромат — густой, сладковатый, с горьковатой нотой — напоминал мне тот самый переулок между рынком и общественной баней, где я впервые нашла Ишеля. Только теперь вместо перебивающей лотосы вони трущоб здесь со стороны наплывали запахи цветущей сливы и свежескошенного бамбука.
За спиной раздался мягкий шелест парчи. Ишель подошел беззвучно как тень, но я узнала его по едва уловимому запаху сандала и стали. Его руки обняли меня сзади, губы коснулись виска.
— Устала, феникс мой?
Я откинулась на его грудь, чувствуя, как под тонкой шелковой рубашкой ровно бьется сердце — сильное, живое.
— Не устала. Просто… привыкаю.
Вода фонтана плескалась у наших ног, отражая созвездия. Где-то за стеной сада слышались шаги ночной стражи, лязг алебард, сдержанный смех служанок. Дворец жил своей жизнью, уже забывая о крови и заговорах.
— Сяо Лян говорит, ты отказалась от новых покоев в западном крыле, — провел пальцами по моему запястью Ишель.
— Там слишком много пустого места и красного цвета. А в этих… — я кивнула на низкие здания с изогнутыми крышами, — есть потайная дверь прямо в сад. На случай, если мне снова понадобится сбежать от церемоний.
Он рассмеялся, и звук этот был таким же теплым, как в тот день в переулке.
— Ты будущая императрица, Айли. Тебе полагается бегать только за мной. Или от меня.
— Тогда лови! — Я рванулась вперед, брызги фонтана осыпали нас бриллиантовой пылью.
Мы бежали по мшистым дорожкам, обгоняя лунные блики, пока не сделали круг и не рухнули на груду шелковых подушек в моем новом дворцовом павильоне «Отражения облаков». Здесь, среди резных ширм с изображением журавлей, пахло старым деревом и сушеными персиками.
Ишель достал из складок одежды маленький ларец.
— Держи. Пока не передумал.
Внутри на алой подушке лежали две нефритовые подвески на цепочках — точь-в-точь как те, что когда-то мы видели в лавке у северной окраины рынка. И мечтали, что купим их, когда разбогатеем. Только те были просто узорчатыми, а теперь на одной было вырезано «Судьба», на другой — «Выбор».
— Ты помнишь…
— Все помню. — Он перехватил мою руку, когда я потянулась к украшению. — Как ты укрывала меня своим ханьфу. Как обозвала маленьким тираном. Как умерла у меня на руках…
Луна скользнула за облако, и на миг его лицо стало похоже на старую фреску — стертые черты, тени вместо глаз.
— Теперь ты никуда не денешься, — прошептал он, застегивая замочек на моей шее. — Ни в этой жизни, ни в следующих семи.
Где-то за прудом с карпами раздался всплеск — Цзинь, должно быть, снова дразнила Юэ Линя, бросая в воду камешки. Их смех долетал обрывками:
— …а если этот корень такой волшебный, почему он пахнет старыми носками?!
— Потому что твой нос не обучен, воровка!
Я прижала ладонь к нефриту на груди. Седьмая жизнь. Первая настоящая.
— О чем задумалась? — Ишель провел пальцем по моей брови.
— О том, что Ли Сянь ошибался. Он даже не знал, что такое любовь. Зато мы с тобой знаем.
— Знаем. — Ишель прошептал это мне прямо в губы. А дальше мы целовались. И не только…
Утро застало нас в том же павильоне — принц спал, положив голову мне на колени, а я вплетала в его волосы нити с бирюзовыми бусинами. Где-то за стеной сада протрубили горны — новый день, новая империя, новый отсчет.
На мраморном столике догорали свечи, освещая свиток с последним указом императора: «О реформах судопроизводства и запрете пыток».
Тем временем в главном зале северного корпуса дворца, где размещались прибывающие для аудиенций представители провинций, Ян Циан стоял у окна, глядя, как внизу вишни сбрасывают лепестки на каменные дорожки. Он приехал навестить сестру еще до рассвета, но не решился будить, узнав, что та наконец спит спокойно. Слуга подал ему чай, но он лишь сделал глоток и снова вернулся к наблюдению за дворцовым садом. В этот момент дверь в зал чуть скрипнула, и в проеме показалась девушка.
Она была невысокая, в неброском светло-голубом платье с вышитыми по подолу полевыми васильками. Волосы убраны просто, в высоком пучке из украшений лишь деревянная шпилька с крохотной фигуркой журавля. Она застыла, заметив князя, и тут же опустила взгляд, прижав к груди свиток.