— Простите, господин, — ее голос был мягким, как пух хлопка, — мне велено было доставить отчеты о сборе трав для лазаретов. Я… не знала, что здесь кто-то есть.
Ян Циан медленно развернулся, впервые рассматривая ее внимательно. У девушки были тонкие, чуть обветренные губы, как у тех, кто много времени проводит на открытом воздухе, и ясные глаза цвета осеннего неба. Она явно волновалась, потому что свиток чуть дрожал в ее пальцах.
— Не бойся, — сказал он просто, — я ведь не тигр и не демон, чтобы меня пугаться. Дай посмотреть.
Она робко протянула ему свиток, стараясь не задеть пальцами его ладонь. Но все равно коснулась — едва заметно, но этого прикосновения хватило, чтобы между ними промелькнула тонкая, но ощутимая искра. Девушка чуть отдернула руку и еще ниже опустила голову, а Ян Циан улыбнулся краем губ, впервые за много дней ощущая, как в груди становится тепло.
— Ты дочь аптекаря из рода Шэнь, верно? — спросил он, глядя на аккуратные иероглифы ее отчета.
— Да, господин, — прошептала она. — Меня зовут Шэнь Линхуа.
— Линхуа… «цветущая груша». — Он кивнул. — Хорошее имя.
Девушка покраснела так сильно, что даже кончики ушей стали багровыми. Она поспешно поклонилась, собираясь уйти, но его голос снова остановил ее:
— Ты завтра придешь сюда же с новыми свитками?
— Да, господин.
— Хорошо. — Он кивнул, глядя, как она скрывается за дверью. — Тогда… до завтра, Линхуа.
Он еще долго смотрел в окно, но теперь его взгляд был мягче. Вишневые лепестки кружились в утреннем ветре, падая ему под ноги, словно предвещая новую весну — весну не только для империи, но и для его сердца.
Ян Циань еще долго стоял у окна, глядя в дворцовый сад. Вишневые лепестки все падали и падали, устилая каменные дорожки бледно-розовым ковром. Легкий ветер приносил запах жасмина и мохнатых пионов, а за стенами павильона постепенно просыпался дворец.
В какой-то момент его взгляд зацепился за движение в тени павильона напротив. Там, у декоративной ограды, спорили двое.
Сяо Лян, преданная служанка его сестры, и верный телохранитель Ишеля, высокий широкоплечий мужчина с зачесанными назад волосами и всегда хмурым взглядом. Ян Циан знал его имя — Мун Галь. И знал, что в дворце его побаиваются за резкость и грубоватые манеры.
Сейчас они явно о чем-то спорили. Сяо Лян, подняв подбородок, буквально прожигала мужчину взглядом снизу вверх, а тот нависал над ней, будто пытался прижать своим весом к земле одно только ее упрямство. Девушка что-то резко выпалила, ткнув пальцем ему в грудь, но Мун Галь перехватил ее руку, отстранил, прижал к стене павильона и ответил тоже коротко и яростно. Слов было не слышно, но даже со второго этажа Ян Циану казалось, что воздух между ними искрится от напряжения.
Сердце у него непроизвольно сжалось — в первый миг он подумал, что сейчас случится беда, но тут Сяо Лян вдруг изменилась. Напряжение спало с ее плеч, губы дрогнули, и она… улыбнулась. Тепло, почти ласково, так, как улыбаются тем, в ком больше нет сомнений.
Мун Галь, казалось, тоже растерял свою грозность. Его пальцы все еще держали ее запястье, но уже осторожно, как драгоценность. Он что-то сказал, едва слышно, и Сяо Лян не раздумывая шагнула к нему ближе. Ее ладони легли ему на грудь, а он обхватил ее за плечи, притянул к себе и наклонился, чтобы поцеловать.
Поцелуй вышел долгим и нежным. Ни страсти, ни спешки — только уверенность, что они оба здесь и сейчас, вместе, как будто всегда так и было.
Ян Циан отвел взгляд, внезапно почувствовав себя лишним зрителем чужой маленькой весны.
Он вернулся к чайной чашке, но на губах его сама собой появилась улыбка. Кажется, несмотря на все бури, кровь и заговоры, в этом дворце еще оставалось место для простого человеческого счастья.
«И возможно, для моего собственного», — подумал он, вновь представив лицо той тихой девушки в голубом с васильками по подолу. Линхуа…