Въехав в парковую зону, где плотным пятном на землю падала тень, а из живых душ только птички летали, Люка затормозила. Потом она выпрыгнула из машины, стремительно обошла нос и распахнула дверцу:
– Выметайся!
– Че ты, че ты! – Чика не собирался выходить, а сдвинулся ближе к рулю, видно, компания ему понравилась.
– Выметайся, я сказала! – взревела фурия. – У нас бросают только мертвых, тебя Гек не учил?
Еще чуть-чуть, и она вцепится когтями в глаза, Чика упредил бросок, выставив ладони и заговорив скороговоркой:
– Про что базар, Люка! Нам свезло, что он палить не стал, а то б на хрен… Ты ж не в курсе! В сортире, когда брали пацана, то не пацан был! И этот выскочил, как хрен знает кто. Я – ходу, думал, Хок – за мной. Некогда было оглянуться…
– Он о чем? – адресовала она вопрос Хоку.
– Пацаном Шатуна одели взрослого парня, – сказал тот.
– Не понимаю! – рявкнула Люка.
– Подстава была! – объяснил Чика. – В тачке ехал один пацан, а в аэропорту другой торчал. На этого они ловили нас, сечешь?
– Нас? Интересно… – протянула Люка, поставив руки на пояс. – А кто им сообщил, что мы будем брать мальчика? Ты?
– Охрене… Хок, слышишь? Что она несет, скажи! – возмутился Чика. – Ты че, мухоморов покушала? А то б я от них… да? Во дает!
Люка опустилась на травку рядом с колесом, обхватила голову руками, поставив локти на колени, и затихла. Она молчала до тех пор, пока Хок, расстелив плед, не позвал ее:
– Иди, поешь.
Еда нехитрая: батон, консервы, сливочное масло, сыр и сок в пакете. Вчера Чика заикнулся, мол, выпить бы, да его быстро обломали: сухой закон, вот поработаем и – пей, хоть залейся. Закон большинства действовал и здесь, поэтому, не зная, чью сторону примет Хок, Чика сидел в машине, не решаясь присоединиться к парочке.
– Люка, – зашептал Хок, – а с Чикой что?
– Зови, – нехотя процедила она.
Ее решение продиктовано нуждой: вдвоем справиться с поставленной задачей невозможно, а искать кого-то – дело пропащее. Чика хоть из команды Гектора, который обязательно проверял людей на стойкость и вшивость. Минут пять ели под чириканье птиц, шелест листвы над головой и под стрекот насекомых.
– У Шатунова есть жена, – сказала Люка, отложив рыбные консервы. – Бывшая. Зовут Тата-Татьяна. Заказчик дал два ее адреса – ресторана и домашний.
– Бывшая? – хмыкнул Чика. – Кому нужна бывшая?
– Надо сначала с ней увидеться, узнать, какие у них отношения. Может, они дружны – так бывает. Тогда она будет нам полезна. Значит, вместо мальчика был другой? Интересно. Ну? Поели? Поехали.
В машине она пересчитала деньги.
Снова он
Второй детектив принес Ксении сведения первым, в связи с известными событиями они казались нелепыми: стать королем ликера с водкой пожелал Белик и через подставных лиц вел переговоры с Шатуновым. Да, тот самый Белик, который Тату… Впрочем, Генка ни при чем. Это же она позволила юбку задрать, к тому же они не были закадычными друзьями, так что лично к Белику у Шатуна претензий не могло быть.
Время течет, изменяется, меняется строй, наступают перемены. А отец Гены неизменно держал руководящий руль, будучи уже не партийным боссом, а главой администрации города, заодно приобретя большие проблемы внутри этого гадючника. Рискуя навлечь на себя благородный гнев правителя, Ксения вызвала его сына. Некстати вызвала, «доброжелатели» могли подло использовать ситуацию против отца.
Гена приехал в прокуратуру, эдакий кавалер почетного легиона раскрасавцев планетарного масштаба, недоумевающий и негодующий. Небрежно откинув полы моднейшего длинного пальто, он водрузил свой изящный зад на стул, сцепил на колене руки в тончайших перчатках и приподнял одну бровь. Эффектно. Наверное, Ксения должна была упасть в обморок, сраженная Геной наповал, а она просматривала документы, заставив Аполлона теряться в догадках.
– Простите, в чем дело? – подал он голос в высокомерной тональности. – Я что, преступник, мошенник? Почему вы меня вызываете да еще в рабочее время? И тянете. Знаете, сколько стоит час моего простоя?
У людей бизнеса фраза о стоимости времени стала любимейшей, ею козыряли почем зря. Ах, нет, еще одну – «это ваши проблемы» – можно было услышать даже в общественном транспорте и, пардон, в туалете. Ксения улыбнулась, давая понять, что она вся состоит из мира, солнца и тепла по отношению к нему:
– Я вас вызвала, Геннадий Янович, ради вас, поверьте. Завтра будет слушание дела Шатунова…
Он демонстративно скрестил руки на груди, постукивал пальцами, обтянутыми лайкой, по своим плечам, тем самым выказывая презрение к ней, судебному разбирательству и Шатуну.
– Его освободят в зале суда, – продолжила Ксения, но другой реакции от Белика не дождалась, она разъяснила: – За неимением доказательств вины отпустят. Вы же понимаете, что следствие продолжится?
– А я при чем?
– Есть сведения, что вы хотели приобрести ликероводочный завод.
– Ну и что? Может, я и прокуратуру хочу купить, да кто ж ее продаст?
– Ценю ваш юмор, но мой совет: пресекайте всяческие упоминания, будто вы имели желание стать во главе завода. Не было такого! Вашему отцу скандал не нужен, да и вам незачем попадать в разряд подозреваемых.
– Думаете, я организовал убийство тех несчастных на фурах?! – вознегодовал Белик. – Да как вы смеете!..
– Но вы осведомлены об этом.
– Об этом все говорят!
– А вам лучше забыть. Не понимаете? Рассказать вам, что такое мотив? О, я вижу, вы знаете. Поэтому желательно забыть об этой мечте лет на десять, а там уж как хотите.
– Почему на десять?
– После десяти истекает срок давности. А раньше… вам придется доказывать, что к тем несчастным, забитым в лесу, вы не имели отношения. Конечно, если вспомнят, что такое дело было. У нас, к сожалению, всегда найдутся люди с хорошей памятью.
Спесь с него слетела, как листва осенью при шквальном ветре. Ксения-то права: недруги отца попросту сметут их, будто крошки со стола, получив такой убойный козырь. Белик сглотнул ком ужаса и поинтересовался с опаской:
– Вы считаете, это я?.. Да?
– Неважно, что я считаю. Важно, что следователь накопает. Надеюсь, в вашем лице я приобрела друга? До свидания, Геннадий Янович.
Она переключилась на документы, словно в кабинете Белика не было. А он был, черт возьми! И чего не ожидал, так это… фактически обвинения в убийстве!!! Тут самому стойкому не похорошеет! Белик побледнел, вспотел и впервые ощутил аритмию, когда сердце пускается в скачку, потом пауза наступает в груди, словно там пустое пространство, потом опять скачка.
Гена прекрасно понимал, что мотив у него есть, а если постараться, то и доказательства найдутся. Совету он внял и затих.
Шатунов опомнился, когда Марин назвал его имя третий раз. Вообще-то, он не любил, когда его застают отключенным от реального мира, в это время человек беззащитен, такой роскоши позволить себе Леонид Федорович не имел права, но позволил.
– Что так долго? – заворчал он и заерзал. – Где вы были? Я тут заснуть успел… Рома? (Наконец он увидел «подправленное» лицо парня.) Кто тебя?
– Нечаянно на кулак упал, – коротко сказал Марин, подхватывая рюкзак. – Идемте, по дороге расскажем.
Отправились на ту же стоянку, с которой уехал джип похитителей и где их ждали в легковых машинах охранники. Шатунов покрылся мурашками, слушая рассказ об инциденте, и это при том, что Марин не отличался красноречием.
– Вы запомнили их? – интересовало его.
– Я – нет, – сознался Рома. – Слишком быстро…
– А я, если увижу, пожалуй, узнаю, – перебил Марин, выезжая. – Но фоторобот не составлю, не-а.
– Ты молодец, – расщедрился на похвалу Шатунов. – Просчитал их и опередил.
– Просто я немного знаю эту гнилую породу, – поскромничал Марин. – Она поддается вычислению.
Романа отвезли к офису, поблагодарили за помощь, кстати, изображал он Пашку бесплатно, ради хохмы, был доволен и горд, что пригодился. Без него, когда тронулись в путь, Марин разговорился:
– Леонид Федорович, вы спрашивали, зачем нужны представления. Колюсь. У таких людей, как вы, враги зачастую находятся рядом, поэтому я просил вас устроить якобы проводы сына в Англию. Таким образом, мы оставили убийцам один шанс выкрасть Павлика, они его использовали. Теперь следите за моей мыслью: вы пригласили наиболее близких знакомых, показательно рассорились с ВВ при этом! Вы донесли до сведения гостей, в какой день и час повезут Павлика в аэропорт. Все ясно?
– Я же и мужу Ксении говорил…
– Но не назвали число и время, я следил за вашим диалогом.
Иногда в Шатунове появлялось нечто трогательное, например, когда он задумывался. Часто его лицо становилось обиженным, словно у дитяти, примерно, как сейчас. Но был он еще растерян и обеспокоен, явно перебирал в уме знакомых, только вычленить кого-либо ему не удавалось.
– Трудно поверить… – промямлил Шатунов. – Кто же это?
– Лично вы никого не подозреваете?
– Нет, – протянул он. – О Ксении никто не знал. Это человек, который… который… Он и про нее знал, да?
– Пожалуй. Ладно, не ломайте голову, он сам объявится. Значит, с Пашкой все будет хорошо, если не вылезет, но у вас есть дочь…
– Что, и ее могут?.. Мы же с ней не ладим.
– Для этих людей ваши нелады – пустой звон. Придется помириться и спрятать Сабрину. Срочно звоните ей, заманите к себе – у вас все же охрана, а мы подумаем, как переправить ее к Пашке.
Шатунов жал на кнопки мобилы, но…
– Не берет трубку, – сообщил Марину.
– Вы звоните, звоните. Может, она в ванной…
Последние две официантки сообщили, что на работу больше не выйдут. Все, неоткуда ждать помощи, даже родная дочь отказалась помочь, мол, при полном отсутствии клиентуры мама обслужит сама.
В пустом зале, где Тата страдала за столиком администратора, которого у нее давно не водится, она уловила запах дорогих духов. Уж Тата знает, чем отличается дешевка от настоящего насыщенного аромата, который создает легкий ореол, а не ударяет в нос парфюмерией.
Она подняла голову и увидела фифу, затянутую в черное платье до колен. Туфли и сумочка, а также покрывавшая голову косынка, концы которой обмотали шею, были белого цвета, а Тата считала контрастные цвета в одежде безвкусицей. Фифа не сняла солнцезащитных очков, выбрала столик и прошла к нему. Зад у нее просто прелесть. Такой же был у Таты, мужики на него реагировали… Да что же это она! Обслужить-то некому. И поплелась Тата к столику, сняв корону (невидимую, разумеется).
– Эспрессо, – заказала Люка. – И какое-нибудь пирожное, где поменьше крема.
Без повара кофе занялась помощница, а пирожные при такой жизни научишься делать на лету: пропитали сиропом бисквит, намазали джемом (когда просят – кремом) и слепили кусочки бисквита вместе. Тата отнесла заказ, мимоходом рассмотрев, что скромная одежда клиентки стоит недешево. Тогда какого черта она зашла в ее, прости Господи, ресторан? Тем временем фифа, ни разу не посмотрев на официантку (видно, на плебс они-с не обращают взора), сказала:
– Я бы хотела увидеть хозяйку Татьяну Шатунову.
Да, Тата осталась на фамилии бывшего сначала из-за лени – смена документов большая тягомотина, потом из вредности: чтоб Шатуна позлить.
– А что вам не понравилось? – надулась она.
– Я обязана это с вами обсуждать? Зовите хозяйку.
Что плохо в ресторанном бизнесе – так это клиенты, которые иной раз бывают хуже революции, войны и природных катаклизмов. Жирные коты, разодетые шлюхи, разного рода недочеловеки, считающие тебя еще хуже, чем есть они… Так бы и послала их на все буквы алфавита, но пока Тата ограничилась вызывающим тоном:
– Татьяна Шатунова перед вами, дальше что?
Оценив хозяйку, Люка заговорила мягче:
– Мне нужно с вами поговорить.
Заинтригованная Тата опустилась на стул, превратившись в само ожидание, незнакомка удивила ее вопросом:
– Леонид Шатунов ваш муж?
Вот кого Тата растерзала б, попадись он ей в темном уголке, – Ленчика. И даже не ответила б вразумительно, за что его ненавидит, просто ненавидит, и все. Она напряглась, услышав имя Леньки, после которого так и не вышла замуж, будто Шатун наложил на нее заклятие. Во сто крат хуже замуж выходили по десять раз, Машка вон корова необъятная, а муж ее одну любит, с Татой же только спали – в чем тут секрет? Однако! Что нужно этой девчонке?
– Мы развелись лет двадцать назад, – сказала Тата.
– Все равно вы его знаете лучше, чем кто-либо…
Тата почуяла, что дорожки Шатуна и фифы пересеклись. О, если б он разбил свой лоб… и нос… и всю рожу…
– Я поняла, вам нужны мои знания, – пропела Тата.
– Да. Но прежде я хотела бы договориться… – Гостья робко положила на стол конверт и придвинула его к Тате. – Вот… Ваш бывший муж не должен узнать о нашем разговоре… никто не должен, идет?
Тата заглянула внутрь конверта, а там… баксы! Вот дура! Незнакомка дура. Тата разложила бы Шатуна по фрагментам бес-плат-но!
– Я готова помочь, – улыбнулась она. – В чем проблема?
– Наша продукция по качеству не уступает мировым стандартам…
– Тоже гоните водку? – с сочувствием спросила Тата.
– Гонят самогон, а мы производим спиртные напитки, но дело коснулось сбыта. Шатунов не разрешает сбывать нашу продукцию в городе и округе. Скажите, насколько он могуществен?
– Шатун? Он может все.
– И осуществить угрозы?
– Запросто.
– И не посмотрит, что я женщина?
– Запросто, – повторила Тата, коварно улыбаясь.
На лице незнакомки ничего не отразилось, но страх-то за свою жизнь естествен, значит, он проник во все части ее молодого красивого тела и застрял там. Но если она такая крутая, что разбрасывается долларами, то способна на адекватные меры, Тата и подводила ее к логическому выходу:
– Неужели вам мало емкого слова, чтобы сомнения ушли прочь? Скажу иначе: Шатун волчара, он младенцев перережет, чтоб получить прибыль, а вы… Не верите, да? Много лет назад он обвинялся в убийстве! Четырех-пяти… может, больше человек. Его приговорили к расстрелу! Шатун вывернулся. Девочка моя, либо беги подальше от него, либо…
Ах, намеки… Разве думают люди о том, что намеки или желания, спонтанно родившись в минуту слабости и досады, открывающие низменную нашу природу, осуществятся? Нет. Легкомысленно бросая страшные слова, человеку довольно упоения перед воображаемой картиной возмездия, но в душе-то он знает: так не будет. Знает и сожалеет, что так не будет.
– Что – либо? – не поняла незнакомка. Вот тупая!
– На ваше усмотрение, – поставила точку Тата.
Гостья закурила, держа длинную сигарету между двумя вытянутыми пальцами. Тата залюбовалась фифой, в ней она угадала силу, которой у самой никогда не было, но безумно хотелось иметь. Внутренняя сила дает импульс, заставляет действовать, добиваться и получать в результате успех во всем, Тате это не удавалось. А в других она угадывала силу и завидовала им, как сейчас завидовала этой высокомерной диве.
А Люка пожалела Шатуна: как он жил с такой дурой? Мозгов – ноль, претензий полно, завышены требования к окружающим, а мелочная, а злющая – и это на первом плане. Нет, ради нее только идиот пойдет на жертвы. Или святой. Да, время потрачено зря.
– А есть у него слабые места? – спросила Люка, забрасывая сигареты и зажигалку в сумочку.
– Как у всех, – затарахтела Тата. – Шатун любит красивых женщин, сам-то уродился… не будем о грустном. Вы красивы, попробуйте переспать с ним, но… это вряд ли поможет. У вас уже произошел конфликт, не купится он на вашу наживку.
Полчаса безмозглая женщина буквально зомбировала: убей моего бывшего, убей. Так и хотелось посоветовать, чтоб сама постаралась, если мечтает увидеть Шатуна в гробу.
– Выходит, нет способов с ним договориться? – напоследок спросила Люка.
– Нет, – заверила Тата. – И моя Сабрина думает, как вы, что папу можно растопить, а он злопамятный. Адрес его написать?
Дочь! Как удачно сложился диалог! В венах даже кровь потекла медленнее, Люка едва не выдала радости:
– Красивое имя – Сабрина. Дочь от него?
– От него и характером в него, – разболталась Тата. – А Пашку неизвестно кто родил, наверное, Шатун вырастил его в пробирке. Чем с Леней спать, лучше его удавить… Вот, смотрите, она у меня красавица.
Тата отдала смартфон незнакомке, сама же отправилась за авторучкой. Возвращаясь, не без удовлетворения увидела, как несчастная жертва Шатуна поедает глазами дочь, и что подумала? Завидует. Это естественно, а если б она видела Тату в молодости…
Тем временем Люка, увеличивая фото Сабрины, запоминала основные черты: волосы, брови, разрез глаз, губы…
– Дочь с вами живет или с отцом? – осведомилась она.
– Со мной. Вдвоем бедствуем, папочка ни доллара не кинул дочери, сволочь. Вот адрес Шатуна.
– Спасибо. До свидания.
Тата выглянула в окно, чтоб еще раз посмотреть на незнакомку и сравнить с собой – молодой, конечно. Она села в недосягаемую мечту – кабриолет, и фью… Бесспорно, Тата была красивей, но удача со счастьем достаются почему-то не самым красивым, не самым умным, не самым талантливым. Вздохнув, она вернулась за столик и пересчитала доллары – пять сотен! Неплохо, где же еще взять? Если б желания легко сбывались…