Итак, четвертый день тупого ожидания и растраты нервных клеток. К сожалению, новых технологий по поимке похитителей не придумано, негодяи должны сначала дать знать о себе. Все приготовились проторчать в гостиной до позднего вечера, как вдруг Иваныч принес телефонную трубку:
– Леня, тебя. Из полиции.
У всех без исключения челюсти отвалились (по-другому не скажешь), когда Шатунов, выслушав, объявил престранную новость:
– Сабрину нашли…
Чудес ждут все, но чудеса действуют выборочно и по принципу: чем реже, тем весомей. Иной раз вес чрезвычайно тяжел, и когда неизвестный мужчина из таксофона звонит ранним утром в полицию, сообщает адрес, где лежат аж три «убитых трупа», тяжесть ответственности ложится на тех, кто принимает решение, и чудом тут не пахнет. Не многовато ли – три «убитых трупа»? В полиции решили: это шутка, ну, такая же дурацкая, как в здании бомба, которой там нет. Однако наличие бомбы (или ее отсутствие) органы обязаны проверить, в таком случае информацию о трупах тоже следовало проверить.
И вот вам: действительно три! С огнестрельными! Помимо них, в доме обнаружена живая душа в наручниках, она кричала осипшим голосом, была ослаблена и напугана. Относительно успокоившись, она продиктовала номер телефона отца перед тем, как ее увезли в больницу.
А поведал о чудесах Шатунову, Марину и Дубеничу следователь по особо важным делам, наблюдая за работой экспертов и полицейских, которых в этом заброшенном закутке собралось достаточно, чтоб разогнать многотысячный митинг. Сабрина успела рассказать, как была похищена убитыми, что убийцу похитителей не видела, слышала только выстрелы.
Все это выглядело странным и загадочным, а у всякой странности, по мнению Марина, есть причина, основание, мотивировка. К сожалению, три человека унесли ответы на тот свет. И кто бы мог подумать, что настоящее чудо – явно по распоряжению сил свыше – впереди?!
– «Скорую»!!! – завопил эксперт, будто мертвое тело на земле проткнуло его ножом. – Жива! Она жива!
Марин, Шатунов и Дубенич кинулись к распростертому на земле телу, но наткнулись на кордон из полицейских. Троицу не подпустили к телу. Но, увидев мертвенную бледность и синеватые губы, Шатунов понял, что до «скорой» девица вряд ли дотянет, крови в ней не осталось. Нет, он не мог позволить ей умереть и, погнавшись за следователем, требовательным тоном убеждал:
– Нельзя терять ни минуты! Ее нужно отвезти самим… Моя машина… у меня водитель ас… Мы отвезем! Скажите, чтоб погрузили… а там встретили…
Разумеется, следователь понимал: жизнь девицы – на вес золота, но колебался, взвешивал, какие последствия грозят за самоуправство. В конце концов, под натиском, он разрешил погрузить окровавленное и бесчувственное тело на заднее сиденье, уложив корпус девушки на колени Марина, а Южин, перекрестившись, дал по газам.
Во дворе больницы их ждали с каталкой, перекинули девицу на нее и покатили бегом…
Трое суток ее заставляли жить. А она, как назло, истекая кровью и протянув до утра в нечеловеческих условиях, норовила умереть в идеальном комфорте, когда над ней трясся чуть не весь медперсонал больницы.
Что значит нервное истощение по сравнению со словом «свобода»? Оно пьянило, как спиртное, дурманило, как наркотик, в общем, Сабрина от счастья чуть не помешалась. Дубенич навещал ее каждый день, ни разу не напомнив о своем предложении. Юрием Александровичем она и воспользовалась, убежав из больницы в халате и пижаме через четыре дня. Он повез ее к отцу, где успешно прижилась мамочка, лелея мечту ободрать папочку. Но какое дело до них Сабрине? Она выставила в окно руку, ловя ладонью встречный ветер и тихо смеясь, при всем при том не потеряла способности слышать и видеть.
– Теперь ты не согласишься, – долетел до нее огорченный голос Дубенича.
Конечно, многое изменилось, но Сабрина, наученная горьким опытом, предусмотрительно не ответила ни «да», ни «нет»:
– Можно, я еще подумаю?
– Можно, – разрешил Дубенич. – Но недолго. Завтра я улетаю, самолет-то заказал давно… И твои документы готовы, я подсуетился. Сабрина, тебя никто не будет любить так, как я, никто.
Наверняка! Люди сейчас слишком практичны, эгоистичны, слишком требовательны к другим, но не к себе, слишком холодны. В этом смысле Дубенич – идеальный вариант для тех, кто предпочитает стоять в центре и обожает поклонение. От соблазна Сабрину сдерживали опасения, что она не сможет долго обманывать себя и его.
Дубенич остановился у ограды, не стал заходить к отцу, сославшись на приготовления к отъезду, а она окунулась… о, боже! – в прежнюю атмосферу. Ну, с ничтожными положительными сдвигами. Нет, отношения с отцом наладились без особых чмок-чмок, без сильных объятий, раскаяния с обеих сторон и разговоров по душам под рюмку чая у камина. Он был искренне рад ей, а все равно!
Упущено нечто важное, что не поддастся реанимации, правда, реанимировать по большому счету нечего, ведь взаимной любви между ними никогда не было.
Мама… Она что-то щебетала, строила дикие планы и навязывала себя, будто дочь без нее как без рук и без ног. На самом деле Тата играла роль заботливой матери для главного зрителя – отца, который терпел ее из-за Сабрины, разыгрывая собственный спектакль.
Все это очень-очень печально и… неисправимо. Как неуютно в их мирке. Невольно вспомнишь о Дубениче, ведь с ним проще, да и срок, обозначенный лишь до завтра, заставлял думать: не упустит ли она свой шанс?
Сабрина в задумчивости бродила по дому отца, а он чужой. Впервые возникла потребность потрепаться с Пашкой, это ничего, что он мальчишка, зато живет сердцем, а сердце не врет, оно подскажет, как быть ей. Но сына отец не вернул, решил, что пока не найден убийца-заказчик, сыну лучше посидеть в подполье. А как дальше сложится? Собственно, здесь не за что держаться.
Бродила, бродила и забрела в комнату Марина:
– Я помешала? Просто тоскливо как-то…
– Да нет, не помешала.
До ее визита он бойко разговаривал по телефону, у него горели глаза, как у одержимого. Его состояние к Сабрине не имело отношения, она догадалась:
– Удача хлопнулась тебе на голову?
– Еще какая! Завтра будем брать очередного подозреваемого, мне думается, он многое прояснит.
– Кого?.. Это секрет?
– Секрет.
Во время паузы Сабрину внезапно охватило желание убраться отсюда (имеется в виду не только дом отца, но и город, страна) далеко-далеко. Здесь пресно, скучно, опасно – это слова Дубенича. Черт, Сабрина не могла от него отделаться, словно он в шапке-невидимке ходил за ней. Вероятно, это он подсказывал на ушко: вот перед тобой молодой и красивый мужчина, подумай, сможет Марин уберечь тебя от тех, кто ненавидит твоего папу? Однозначный ответ: нет. Марин будет любить страстно, сильно, до изнеможения, но для себя. И его интересы будут важней, чем она. От нее у него всегда будут секреты, а быт со всеми вытекающими проблемами он щедро возложит на ее плечи. Да, ничего хорошего не ждет. Но может, ей предоставлен шанс изменить свои убеждения? Почему бы не проверить, ведь время еще есть. К тому же он нравится Сабрине, нравится.
Неожиданно для Марина она перепорхнула к нему на колени, обняла за шею и провокационно заглянула в глаза.
– А… – растерялся он. – У тебя сил хватит?
– Но я же буду лежать…
Конечно, молодость целует страстно, сильно, чувственно… И дух захватывает от восторга.
13
Марин мчался к аэропорту, по доносу разведки утром прилетает Белик. Хотелось верить, что ситуация прояснится, впрочем, есть еще наполовину убитая и наполовину живая барышня из бригады похитителей-убийц, но надежды на нее маловато, она в реанимации. Нарочно пустили слух, будто не выжила, а к палате приставили охрану – вдруг кому-то захочется проведать девушку и помочь ей перебраться в мир иной.
Но кто такой для Белика Марин? Никто. Рожкин договорился с двумя оперативниками организовать почетное сопровождение, кстати, оба работали по убийству в Пухове.
Белика встречали в зале прилета, выстроившись в ряд, чтоб тот не проскользнул мимо, он и не проскользнул. Вышагивал походочкой спесивого пана, которому все нипочем, а ему под нос удостоверения сунули и попросили проследовать для дачи показаний. Не арестовывали! Но Белик занервничал, задергался, побледнел. Привезли его в полицию на казенном автомобиле, что сулило огромные неприятности. Но после первых же фраз, обрисовавших убийство в Пухове, он воскликнул, искренне расстроившись:
– Как! Ксению Эдуардовну?! Убили?!!
– А вы не знали? – бесстрастно сказал черноволосый опер по имени Саша. – Странно, вы улетели после того, как она была убита. Неужели телик не смотрели?
– Не до телика было…
– Если мы проследим мотивировку, у вас складывается неудачная картина.
И тут произошло еще одно чудо: Гена Белик перестал нервничать. Напротив, он нагло закинул ногу на ногу, демонстративно скрестил на груди руки и вызывающе поднял подбородок.
– Ну-ну, давайте проследим, – протянул, криво улыбаясь.
Улыбка Белика – надменная и презрительная одновременно задела всех. Товарищ немного забылся и кое-что подзабыл, Саша решил восстановить его память в полном объеме:
– Вы еще на заре капитализма в нашей стране мечтали о заводе Ша…
– Без издевок, ладно? – небрежно перебил непочтительный Белик. – Я могу ответить тем же, даже больше. Я просто посажу вас в лужу с вашим расследованием.
– Вы уверены?
– А вы? – Нет, он не боялся, что для человека в скверном положении противоестественно. – Так и быть, зовите всю вашу банду, чтоб не повторять по сто раз.
Собственно, отсутствовал главный «бандит» – Шатунов, его и пригласили, созвонившись, а пока он ехал в полицию, Марин объяснил Белику, в чем его подозревают. Тот выслушал с завидным самообладанием, но ни слова не сказал в свою защиту, проигнорировал Марина и, позвонив жене, предупредил, что задерживается, будет дома часика через два-три. Болтал, будто овца невинная! А потом небрежно бросил операм:
– Приготовьте диктофон, я под запись буду говорить, чтоб вы потом не переврали.
Наконец открылась дверь, и порог кабинета переступил озадаченный Шатунов. Скупо поздоровавшись, он вопросительно уставился на Марина, который уступил шефу стул, сам же уселся на подоконник рядом с Рожкиным и приготовился послушать, чем удивит Белик. Тот не стал тянуть резину, коротко сказал:
– У меня есть доказательства моей невиновности.
– Какие? – осторожно спросил Саша.
– Успеете, – отмахнулся Белик и повернулся к Марину. – Вначале Ксения Эдуардовна думала, людей Шатунова положил я… Шесть человек – каково, а? Вы не знаете, как жить с этим. Когда в течение десяти лет тебя трясет от звонков и ударов в дверь – я же думал, пришли за мной. К моей радости, высшую меру заморозили, но и пожизненный срок не хотелось мотать. На своей шкуре я прочувствовал, каково тем, кого посадили без вины. Остался один выход – найти самому преступника и доказательства его вины. Поиски я согласовывал с Ксенией Эдуардовной. Это была потрясающая женщина, мне очень жаль, если она допустила ошибку.
– Ну, а доказательства? – вкрадчиво напомнил Саша.
– Да, конечно. Шатунов, ты должен помнить тайник…
– Я не вспомнил, – потупился тот.
– Ксения Эдуардовна говорила, это самое надежное место. Мне нужно было кое-что спрятать, но такое место, чтоб я имел доступ к нему без нее. А она боялась за тебя, мол, если ты случайно найдешь, то способен без суда и следствия…
– И где, где он? – заорал Шатунов, потеряв терпение.
– У ее тети. Ларисы Родионовны.
– Но тетка не знает, где тайник! Я был в ее квартире всего один раз…
– Тайник не в квартире, это почтовый ящик.
Пауза красноречивая получилась, общую мысль озвучил Марин, выразив недоверие интонацией:
– Но тетя заглядывала в почтовый ящик.
– Поехали, – встал с места Белик. – Покажу наглядно.
Это самый примитивный ящик, ржавый, краска на цифрах номера квартиры облупилась, именно в него Шатунов кидал записки для Евы, позже для Ксении, знал, что «подруга» передаст.
Марин лично внутри ящика пошарил рукой, заглянул снизу, после уставился на Белика, дескать, морду тебе когда бить – сейчас или на улице? Понятно, что внутри ничего не оказалось. Белик попросил его заглянуть ЗА почтовый ящик, там-то и обнаружили крошечный конверт, засунутый между доской, к которой прибит ящик, и самим ящиком. В конверте лежала мини-дискета.
– Оно, оно, – закивал Белик. – Флэшка не поместилась бы, а диск плоский, ну и сюда ты, Шатун, не догадался бы заглянуть. Есть и флэшка, она уже там, где надо. Теперь нужен компьютер… А можно не в полиции посмотреть и не в прокуратуре?
– Давайте у меня дома, – предложил Шатунов.
Никто не возразил, расселись по машинам, Белик очутился рядом с Шатуновым и, предваряя просмотр, начал рассказ:
– Как я ни бился, ничего у меня не получалось…
Проснулась Сабрина в полдень, а Марина нет ни в кровати, ни в душе, вообще нигде нет. Он смылся рано, огорчив ее до крайности. Мог хотя бы разбудить тем же поцелуем или еще как-нибудь мило-ласково. Или она кукла из секс-шопа, предназначенная исключительно для физиологических потребностей и не претендующая на элементарную чуткость? Не подумал, что без него сюда может зайти кто угодно, каково будет Сабрине лежать в его постели? Она, конечно, девушка без комплексов, но не до такой же степени. Одну ночь (всего одну) провели вместе, а он уже считает Сабрину карманной, собственностью, приложением.
Вот и ответ на ее сомнения: так будет всегда и даже хуже со временем. Хочет она такого счастья? Да к черту их всех! К Марину всегда успеет вернуться, Мариных полно, как собак нерезаных, на просторах нашей бескрайней страны. Им нужна фуська из глубинки, которая будет варить щи и преданно тявкать в унисон с мужем.
Все, Сабрина определилась, чего хочет, – жить. Красиво, разнообразно, беззаботно, счастливо. И есть тот, кто даст ей все это сполна, ему она и сообщила о своем решении, затем отправилась собираться. К счастью, чемодан с ее вещами из заточения перевезли к отцу. Впрочем, она ушла бы даже в Пашкином махровом халате, который ей вчера выдали.
Дубенич приехал безотлагательно, к сожалению, папы не было дома, объясниться не с кем. Сабрина решительно села в автомобиль.
– С мамой хочешь попрощаться? – поинтересовался Дубенич. – Мы надолго уезжаем, времени мало, но если поторопимся…
– Нет. – Это был твердый ответ, без сентиментальных раздумий и слезливых вздохов. – Не хочу прощаться. Ни с кем. Ей позвоню потом. Кстати, она здесь, берет на абордаж отца.
– Полагаю, у нее ничего не выйдет. – Дубенич не тронулся в путь к аэропорту, а достал сотовый телефон. – Извини, все же позвоню твоему отцу, как-никак мы приятели, иначе я буду считаться вором… Алло! Леха?.. Прости, если отвлекаю, Сабрина хочет сказать тебе пару слов…
Он протянул трубку, взять ее было трудно, еще трудней говорить с отцом, который виноват перед ней уже тем, что уступил дочь матери. Сабрина всегда ощущала себя лишней, нелюбимой, обделенной, должно быть, стоило бросить упрек отцу, но она решила зачеркнуть старую жизнь. А упреки – это надежда, что их учтут и наступят прекрасные перемены.
– Папа… – произнесла она. – Я уезжаю.
– Куда? – дежурно поинтересовался отец.
– За границу. Мы улетаем с Дубеничем, я выхожу за него замуж.
Ну и паузу он закатил! Вероятно, представлял жениха с невестой. Она ошиблась. Следующей фразой он больно стегнул Сабрину по самолюбию:
– Он что, купил тебя?
– Да, – выдавила она сквозь слезы жгучей обиды. Значит, для папы дочь – продажная девка? Пусть так. – Любовью, щедростью, заботой, уважением купил. Прощай. Умоляю вас, Юрий Александрович, поехали!
Итак, одна часть жизни отрезана.
Взрослые игры
Только в небылицах простая женщина, имея редкое хобби – расследовать преступления, на которые она буквально наступает ежечасно, купается в успехе. На деле же мужчина (Белик) – не прост, не глуп, образован, логика у него далеко не женская – три года корпел над расследованием, а оно не сдвинулось с мертвой точки ни на йоту. Все дело в призвании, и у каждого оно свое, индивидуальное, а желание натянуть чужую рубаху – это мимо, вряд ли попадешь в размерчик. К тому же без элементарных знаний в криминалистике, баллистике, медицине, физике и прочих науках, связанных с расследованием, открыть правду практически невозможно.
Гена понял: нужен тот, кто умеет это делать. К счастью, в стране появилась новая профессия, окруженная ореолом романтики благодаря художественной литературе, – детектив. Частный детектив гарантировал конфиденциальность, что и требовалось, так как главнейшее условие, чтоб о расследовании не узнала ни одна живая душа.
Котиков понравился сразу, что немаловажно. Хуже, если человек не подходит под твои установки, тогда с ним желательно расстаться немедля, это касается как деловых, так и личных взаимоотношений. Котиков был молод, ему на тот момент стукнуло тридцать четыре, лучистые синие глаза гипнотизировали мгновенно, широкая искренняя улыбка очаровывала, красивый, высокий. Он оказался еще и приятным в общении, и надежным.
Первое, что сделал Котиков, – поступил на завод Шатунова простым рабочим. С народом сошелся быстро, а стоило ему ненавязчиво намекнуть на трагедию в лесу, как информация обрушилась потоком, люди и спустя годы волновались, рассказывая давнишнюю историю. Он пообщался с семьями убитых, с друзьями, обрастая новыми подробностями, правда, никто не прояснил, за что пострадали водители. Разве что из-за ящиков с водкой. Безоружных ребят расстреляли из пистолетов, самый молодой из них жил долго, если б помощь подоспела вовремя, но… К сожалению, жизнь предпочитает бессовестных сволочей, им она и дает в руки удачу.
Котиков считал: мелочей не бывает, и вымпелы, являвшиеся пропуском на дорогах, лишь на первый взгляд казались ерундой. Фуры вернули, а вымпелов в них не было, как и спиртного. Но это же не сумка пива-водки, три фуры – это десятки ящиков с бутылками, которые перегрузили в такие же фуры и куда-то дели. Вряд ли закопали в лесу или утопили в реке – река из берегов выйдет. Хорошо, допустим, бандиты прихватили по паре ящиков для застолий, а остальное где? Загнали и получили навар? Точки сбыта выяснить реально? Разумеется, шансов практически нет.
Однако проявился и второй план. Застрелить шестерых безоружных человек одному – это реально, но перегрузить «пьяный груз» и увезти его – нереально, значит, работала группа.
Котиков начал поиски среди местных бандитских группировок, работу провел адову, время потратил, но остался на нуле – ни одна группировка в убийстве и разграблении не участвовала, о вымпелах никто понятия не имел – кто на такую мелочевку внимание обратит? Мелочевка? А почему тогда эта мелочевка исчезла из машин? Гена Белик опустил руки:
– Знаешь, я теперь верю, что есть преступления, которые невозможно раскрыть. Ты два года мучаешься, я три промучился, плюс год думал, как быть, итого – шесть. Шесть лет живу под страхом заполучить ярлык «убийца», еще четыре впереди… Чем дальше, тем сложнее верится в успех, точнее, не верится. Сворачивайся.
– Ты можешь и дальше трястись от страха, а для меня это уже дело принципа, – заартачился Котиков. – Я продолжу поиски без тебя, но теперь в свободное от основной работы время.
– Как хочешь…
Белик направился к выходу из офиса Котикова, а у того в запасе был последний аргумент:
– Как думаешь, почему вымпелы не оставили в фурах? Это ерунда, никакой ценности, но куда делись вымпелы?
Гена понял: в этой странности есть зерно, в результате он пообещал и в дальнейшем оказывать помощь Котикову.
Детективный бизнес дохода не приносил, Котиков его расширил, открыв охранное предприятие, после снова взялся за поиски. Он отыскал тех, кто работал на месте и забирал трупы, опять: те вымпелов в глаза не видели, а штучки яркие, их бы запомнили.
Выводы напросились сами – их забрали преступники. Зачем? Многие имеют склонность к собирательству – марки, значки, монеты, книги, картины… Что только не коллекционирует народ! Один тип собирал выбитые им зубы – каждый сходит с ума по-своему. Почему же не допустить, что вымпелы забрал руководитель преступников в качестве трофея? И вот как возникла идея.
За массовое убийство должен был поплатиться Шатунов, уголовное дело рассыпалось, но ведь его кто-то сочинил и воплотил. Понятно, что следователь Ревин в сговоре, против себя не даст показаний. Напротив, стоит ему узнать, что Котиков копается в делах давно минувших дней, он организует ему несчастный случай.
Итак, существует враг Шатунова, наверняка он и забрал трофей – вымпелы, любуется ими наедине, распухая от самодовольства. Значит, корни вражды надо искать в биографии Шатуна.
И пошел он по тому же кругу: якобы случайные знакомства, дружба, застолья и бла-бла-бла… Естественно, наслушался нелестных отзывов о жене Шатуна. Еще до встречи Котиков узнал бы Тату на ощупь, как слепой, по запаху, как собака, по энергетическим волнам – как экстрасенс. Приятели и знакомые буквально анатомировали ее, называя смазливой самкой, похотливой кошкой, пустышкой с повадками обнищавшей миллиардерши.
Он приготовился к подпольной схватке, а Тата его… да-да, некоторое время Котиков жил без важной составляющей полноценного человека – без головы и, главное, без мозгов. Однако Тата стала и отрезвляющей таблеткой! Разве мог ее привлечь мужчина без семизначного счета в банке? При первом же знакомстве она попросила взаймы, Котиков дал деньги Белика, который продолжал его субсидировать, Тата просила еще, еще…
В конце концов, он понял: его разводят, как лоха, и поостыл. Впрочем, разочарование было горьким, заливалось спиртным с завода бывшего мужа. Зато после он вплотную занялся этой алчной и амбициозной дамой.
Дело в том, что набор скверных качеств в характере, а также жадность с завистью как раз и толкают людей на преступления, а Тата ко всем своим недостаткам имела еще и дар выклянчивать нехилые суммы у любовников. Вопрос: куда она их девала? Не убийц ли наняла? Мотив-то есть, и не один.
На ответ Котиков потратил много времени. Вот он: сумочки, туфельки, кофточки, массажист, косметичка, отдых… Короче, она приспособилась жить за чужой счет! Правда, с возрастом халява уменьшалась, уменьшалась, пока не растаяла. Итак, идеальная дура, которой являлась Тата, не способна организовать крупное и весьма рискованное преступление.
Котиков начал разрабатывать близких к Шатуну людей – личного водителя, заместителей и менеджеров, технологов, бухгалтеров, друзей. Понадобились месяцы, которые сложились в годы, чтобы составить досье на каждого. Наверное, Котиков до сегодняшнего дня работал бы над загадкой, пока однажды в ресторане Таты он не увидел Гиреева и Дубенича. Оба что-то активно обсуждали, явно речь шла не о бабах. Их диалог не был и на тему «Ты меня уважаешь?». Собственно, ничего нет странного в том, что два человека решили обсудить некие дела в кабаке. Дубенич и Шатун приятели, а вот Гиреев… кто он? Помимо того, что давным-давно, со времен Жирнова, на заводе занимал ответственную должность?
А ведь кто-то знал точный маршрут каравана, число и время. Кто-то заставил изменить маршрут и заманил ребят в лес. Это мог сделать человек, непосредственно связанный с левым вывозом спиртного. А левак-то не афишировался в рабочей среде, правильно? И Гиреев – один из доверенных лиц Шатуна, поэтому чрезвычайно заинтересовал Котикова.
Он стал следить за ним, и что? Примерный семьянин, примерный отец, примерный трудяга, примерный товарищ, хотя близких друзей не имел, держался особняком – ну и что? С тем же Дубеничем встречался, но редко. Он вычеркнул его из списка, но вдруг…
Шпион Котикова, подслушав их в ресторане, доложил, что решали они финансовые вопросы, связанные с предприятием. Котиков озадачился: Гиреев работал у Шатунова, а не у Дубенича, с которым, по идее, не должно быть общих финансовых интересов. А вдруг он вообще работал на два стана? На уголовном жаргоне ему приклеили б кличку «крыса» и воткнули б перо под ребра, именно крысу искал Котиков в кружке Шатуна и, кажется, нашел. Но как же уличить крысу?
Как-то раз Дубенич устроил банкет не в ресторане по обычаю, а в святая святых – в своем особняке. Погода была дрянь: то моросило, то дождило, поздняя осень – препротивная пора. Котикова погода не испугала, преследуя Гиреева, он пробрался в сад, залез на дерево и, что мог, фотографировал. На вечере присутствовал и Белик, и Шатунов, даже Тата с дочерью, в общем, было мирно, весело, непринужденно. В самый пик банкета Котиков позвонил Белику:
– Кажется, я знаю, кто завалил людей Шатуна в лесу.
– Да? Кто?
– Встречаемся через час в моем офисе, покажу. Я сфоткал кое-что интересное на третьем этаже…
– Погоди, ты что, пробрался сюда? Ты больной?!
– …но нужны доказательства, – пропустил вопросы Котиков, говоря монологом. – Правда, теперь есть человек, который их предоставит.
И отключился от связи. Надо ли говорить, как мчался на встречу Гена Белик? Наскоро попрощавшись, он попросту таранил ливень, обрушившийся стеной плача на город. Гена не снижал скорости на поворотах, рискуя потерять управление автомобилем, ведь он мчался за свободой. Приехав, выскочил под дождь, не прихватив зонта, да так и застрял, глядя на немногочисленную толпу вокруг распростертого тела, омываемого ливнем…
С месяц Белик ходил сам не свой, потом все же отправился к Ксении, теперь ему было с чем к ней пожаловать, а она крайне удивилась:
– Вы?!
– Я. – Он без приглашения опустился на стул, провел по лицу ладонью и начал с драматической ноты: – Мой друг… Да, он стал мне другом… его сбила машина… насмерть.
– Мои соболезнования…
– Он занимался тем делом… за которое Шатуну грозила вышка, а вы думали на меня…
– Господи, зачем вам то дело? – изумилась Ксения. – Десять лет прошло…
– Вы не понимаете! Моего друга убили, а не сбили! Я хочу… Я прошу, чтоб вы помогли мне поставить точку.
Она молчала, опустив глаза, Белик понял, что сейчас эта женщина, имеющая реальную власть, чтоб задержать негодяев в нужный час, откажется. У него был единственный способ заставить ее работать с ним:
– Я не враг вам. Знаю о вас все и давно. С завидным постоянством вы встречаетесь с Шатуновым, ездите с ним на отдых, отсюда и предположение, что Павлик – ваш общий сын. Он же похож и на вас, и на Леху. Не знаю, почему вы не вместе, значит, так надо… Не пугайтесь, мы с Котиковым никому… да я лучше умру! Просто хочу, чтоб вы поверили мне и помогли.
Он рассказал о ходе расследования, длившегося более десяти лет! О последних успехах, о том, что договорился встретиться с Котиковым, который обещал показать снимки. А фотоаппарата при нем не было. Значит, убийцы забрали, стало быть, видели, как он фотографировал, но пробраться в дом Котиков не мог.
– У Дубенича усадьба оборудована камерами наблюдения? – осведомилась Ксения.
– Боже мой! – ударил себя по лбу Белик. – Камеры! Я забыл предупредить… Ай-ай… Стоп! Значит, Дубенич? Юрка приговорил водителей Шатуна?!! Нет… У него нет причин… Мотива нет так подло с Шатуном обойтись…
– Нет мотива? – задумалась Ксения. – Может, вы просто не знаете. Вам нужно пробраться на его третий этаж и посмотреть, что там могло привлечь вашего друга.
Долго Белик не мог попасть на заповедную территорию, собственно, и не попал, туда Дубенич никого не водил, отговаривался, что под крышей у него склад, вечный ремонт. Неправду говорил. Наверху был оборудован кабинет в духе Средневековья, можно сказать, своеобразный музей. Здесь он разместил и доспехи, и оружие, и гобелены, массивную мебель из дерева, но новодел. А одна стена занята всяческими мелочами, вероятно, дорогими сердцу хозяина, среди этого добра висели… вымпелы! Фото стены принес Белику новый нанятый детектив.
С этого часа Гена и Ксения взялись за поиски дополнительных доказательств. Зачем? Ведь срок давности… У подлости нет срока давности. И где уверенность, что не готовится новый план против Шатуна? Белик стал одержим идей отплатить за Котикова, а как? Только посадить Юру. Если он решился на такое страшное преступление, то наверняка замаран выше крыши другими «делами».
Но что интересно: когда есть конкретное лицо и примерно знаешь, где искать, доказательства ползут в руки, будто их подбрасывает сама Фемида. Все, что приносит большие деньги в сжатые сроки, Юрик умудрился загрести в свои лапы, не брезговал и наркотой, вытеснив с этого ценного рынка цыган.
– Нам осталось заручиться поддержкой в высших инстанциях, – подводил черту Белик, к этому моменту они дружно шагали по дорожке к дому Шатунова. – А они уже должны были сами организовать процесс захвата всех этих скорпионов. Ксения Эдуардовна не хотела доверить такое дело коллегам, послала меня. Ума не приложу, где она прокололась.
– Дубенич… Юрка… – потрясенно вымолвил Шатунов.
– Он, – заверил Белик. – А вы на кого думали?
– На мужа и его брата, – сказал Марин. – Вас подозревали.
– Муж – мелочь, – ничуть не обиделся Белик. – А брат Толик замешан в крупных незаконных сделках, но от Дубенича далек, у него своя сфера. Ксению Эдуардовну держал на тот случай, если его возьмут. Кто-то же должен был его вытаскивать, ради этого он и продвинул ее в прокуратуру, дальновидный мужик. Сама по себе она не стала б за него биться, ее можно было держать угрозами. Он шантажировал родителями. Толик обработал их и спокойно подставлял, например, якобы сделки совершал не он, а они. Потом запугивал Ксению, что сдаст их, кстати, угрозы были вполне реальными, он не блефовал. Родители недавно умерли, а тут Дубенич выплыл – тот еще коршун. Она не стала рисковать тобой, Леня, и Павликом.
– А что Гиреев? – интересовало Марина.
– Крыса. Шпион Дубенича, – презрительно взмахнул кистью руки Белик. – Ксения Эдуардовна владела информацией в силу занимаемого положения, поэтому нашла тех, кто дал сведения. Люди есть люди, среди них встречаются и трусы, в команде Дубенича тоже они есть. Диалоги с ними она записала на диктофон – все это есть на диске. Так и выяснила о Гирееве…
В следующий миг все подумали, что Шатунова сейчас удар хватит, он схватился за голову, запричитал:
– Сабрина!.. Черт!.. Сабрина!..
– Что с ней? – всполошился Марин.
– Она полетела с Дубеничем за границу! Замуж за него выходить полетела! Может, еще не улетела… Пожалуйста… Как быть, а?.. Куда нам?..
– Сейчас позвоним в аэропорт и задержим рейс, – сказал опер, доставая мобилу.
Но! Самолет улетел три часа назад. Шатунов украдкой покосился на Марина, который, заботясь о шефе, напичкал дом видеокамерами. Папе доложили, где его дочь спала. А Марин психанул и ушел. Конечно, парню неприятно узнать, что Сабрина попользовалась им, так сказать, оторвалась напоследок и убежала к богатому дяде. К сожалению, она мамина дочка.